Рена вернулась к работе с тяжелым сердцем.
Час спустя перед парадной дверью послышался стук колес. Гости прибыли. Рена с Джоном так много о них говорили, что они стали казаться чем-то нереальным.
Однако теперь их реальность не вызывала никаких сомнений, они стояли на пороге, требуя, чтобы их впустили. Рена почувствовала, как у нее перехватило дыхание и стало немного страшно.
Она взяла себя в руки и постаралась принять вид служанки.
В конце концов, она когда-то хотела стать актрисой. Вот он, ее шанс.
Зазвонил дверной колокольчик.
Потупив взгляд, Рена пересекла холл и открыла дверь.
На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, которому, несмотря на недостающие дюймы роста, удавалось выглядеть чрезвычайно внушительно. Его нельзя было назвать привлекательным, но в нем было что-то, чего Рене еще никогда не доводилось видеть, - уверенность, которую дают богатство и власть, как она понимала.
И не только потому, что его тяжелое пальто с каракулевым воротником и сияющий цилиндр были явно новыми и дорогими. Его бриллиантовая булавка для галстука сверкала, перстень на пальце тоже был с бриллиантом. Но речь шла о большем.
Рена ощутила это, как порыв раскаленного воздуха из жерла ада. Чисто звериная решимость во всем добиваться своего. Черствость, жестокость, твердость скалы - все это она почувствовала на уровне инстинкта.
Зловещий. Она почти не задумываясь произнесла это слово в разговоре с Джоном, но теперь, столкнувшись лицом к лицу с реальным человеком, сразу же осознала это. Мистер Уингейт был зловещим. Пугающе зловещим.
И даже хуже. Рена была дочерью священника, тонко ощущавшей вибрации потустороннего мира, и теперь у нее встали дыбом волосы на затылке, ибо она воочию увидела зло.
Девушка никогда раньше не сталкивалась с ним. Оно было теорией, библейской абстракцией. Теперь, в эту минуту, она безошибочно уверилась в его присутствии.
Рядом с ним стояла его дочь, одетая изысканно и, как решила Рена, по последнему слову моды. Ее костюм был подбит мехом, брошь сияла жемчугом, а серьги - бриллиантами. Кто-то изо всех сил старался показать миру, что она дочь богатого человека.
И у этого "кого-то" денег имелось больше, чем вкуса, ибо мать Рены, принадлежавшая к знатному сословию, однажды сказала, что настоящая леди никогда не наденет бриллианты ранее шести часов вечера и никогда не смешает их с жемчугом.
- Добрый день, сударыня. Меня зовут Уингейт. Лэнсдейл ждет меня.
Его голос был неприятным и скрипучим, а по тому, как он произнес слово "Лэнсдейл", стало ясно, что он уже чувствует себя вправе командовать здесь.
Рена пробормотала что-то почтительное и отошла в сторону, позволяя гостям войти. Мистер Уингейт сбросил пальто и швырнул его девушке, даже не взглянув в ее сторону. Трость с серебряным набалдашником полетела следом.
Теперь, когда гость разделся, Рена заметила в его фигуре что-то странное. Мистер Уингейт не был высоким человеком, но плечи у него раздавались очень широко, и руки были чересчур длинными. Голова тоже была великовата по сравнению с туловищем. Он напомнил Рене обезьяну, изображение которой она когда-то видела в одной из книг.
Потом в прихожей появился Джон. Он шел к ним на своих длинных ногах и выглядел, по мнению Рены, красивее, чем на то имел право кто-либо из мужчин. Было абсурдным предположить, что мисс Матильда Уингейт не влюбится в него…
- Рад нашей новой встрече, Лэнсдейл, - проскрипел Уингейт. - Вы помните мою дочь.
Это было утверждение, а не вопрос.
- Помню, и для меня большое удовольствие видеть мисс Уингейт снова, - вежливо ответил Джон.
Матильда улыбнулась графу так, что Рене вспомнились его слова: "Она тихая, и некоторые мужчины могли бы счесть это обворожительным".
Он говорил правду. Матильда не была красавицей, но и дурнушкой назвать ее было бы несправедливо. Ее овальное лицо было бледным, поведение застенчивым, но она явно обладала неким шармом.
- Я очень хорошо помню ваше сиятельство, - тихо сказала девушка.
- Перестань, - оборвал ее отец. - Ты не должна так церемонно его величать. Мы со дня на день станем Лэнсдейлу ровней.
- Вы правы, - сказал Джон. - И я очень рад приветствовать вас обоих в своем доме. Рена… - неожиданно повернулся он к девушке, - познакомься с нашими гостями.
Сама мысль о том, чтобы быть представленными экономке, была недопустимой, и мистер Уингейт, очевидно, тоже так решил, смерив Рену холодным взглядом.
- Это моя замужняя кузина, миссис Колуэлл, - продолжал Джон, якобы не замечая изумления гостей. - Она приехала, чтобы помочь навести порядок в доме. - В его глазах блеснула искорка, и он добавил: - Она подтвердит, что нашла его в еще более худшем состоянии, чем ожидала. Рена, дорогая, это мои друзья. Мистер Уингейт, который был очень добр ко мне, и его очаровательная дочь Матильда, приехавшая с ним, чтобы увидеть руины, которые так нас разочаровали.
Рена пожала руки обоим, а в голове тем временем лихорадочно проносились сотни мыслей.
Здорово, конечно, испытать себя на актерской стезе, но она не ожидала, что роль изменят без предупреждения.
И тут девушка осознала, что Джон позабыл об одном существенном сценическом "реквизите".
Обручальное кольцо.
Где она сию секунду найдет обручальное кольцо? Мужчины хоть иногда о чем-то думают?
Чтобы скрыть отсутствие украшения на левой руке, Рена сунула ее в карман платья. И там, к своему удивлению, нащупала сломанное кольцо, которое она нашла в одной из комнат. Рена тогда подобрала его, потому что место излома было опасным.
Она быстро надела кольцо на палец, перевернув сломанную часть к ладони. Если повезет, оно сойдет за обручальное, лишь бы никто не присматривался.
- Надеюсь, - сказала она вслух, - дорога из Лондона была приятной.
- Великолепной, - проскрипел мистер Уингейт. - К счастью, в этой части света ходят поезда, по крайней мере, до Винчестера. Потом пришлось пересесть в экипаж, но, думается мне, это скоро исправят. Железная дорога - единственный современный способ путешествовать, и со временем рельсы проложат по всей стране.
Рена вспомнила, что этот человек заработал свое состояние на железных дорогах. Очевидно, он решительно настроен донести сей факт до сознания каждого.
Однако, произнося эту речь, мистер Уингейт одновременно осматривал пыль и грязь холла. Проследив за его взглядом, девушка подумала, что потребуется работа по меньшей мере двух-трех человек в течение недели, чтобы комната стала чистой и опрятной. И гость знал это.
Рена еще не учла, что окна разбиты. Ей также вспомнилось, что лестницу, поднимавшуюся с одной стороны холла, требовалось вымыть. Ковер на ступеньках почти потерял цвет и протерся во многих местах.
Все то время, что мистер Уингейт рассматривал каждую деталь обстановки, он продолжал говорить о железных дорогах.
"Он машина, - подумала Рена, - способная расщеплять сознание, чтобы оно работало одновременно в двух направлениях".
- А теперь я хочу, чтобы вы показали мне дом, который, как я с первого взгляда заметил, требует большого ремонта, - бесцеремонно заявил мистер Уингейт.
- Полагаю, сначала вам надо немного отдохнуть с дороги, - предложил граф. - Быть может, бокал вина вернет вам силы. Пойдемте в гостиную. Пока что это самая пристойная комната в доме. Позднее мы покажем вам каждый уголок.
- От вина я не откажусь, - произнес мистер Уингейт. - Уверен, Матильда скажет то же самое.
- Пребывание за городом кажется мне таким увлекательным, - ответила Матильда. - Я бы хотела выйти в сад.
- С удовольствием составлю вам компанию, - немедленно предложила Рена. Она обрадовалась предлогу вырваться из атмосферы, в которой доминировал дух мистера Уингейта. Девушка находила ее угнетающей.
В то же время ей интересно было рассмотреть Матильду, а также ее наряд. Живущая взаперти в этом глухом уголке, Рена не имела возможности следить за модой. Она увидела, что кринолины выросли до невероятных размеров. У Матильды юбка была такой громадной, что раскачивалась при каждом шаге, и ее владелица с трудом протиснулась сквозь стеклянные двери в сад.
Юбка была сшита из бархата цвета меда, что само по себе указывало на ее богатство, как подумала Рена, горько усмехаясь. Только женщина, имеющая под рукой армию слуг, может носить вещи, которые так быстро пачкаются. Блузка была из белого шелка, а поверх нее красовался короткий жакет из такого же, медового цвета, бархата.
Но именно шляпка Матильды подорвала всякую веру Рены в добродетель. Это было маленькое дерзкое творение из бархата в тон костюму, заломленное на левую сторону так, что скрывало глаз, и с пером на макушке.
"Каково быть владелицей такой шляпки?" - подумала Рена. И собственное убогое платье с узкими нижними юбками вдруг показалось ей преступлением против природы.
- Когда-то это был великолепный сад, - говорила она, прогуливаясь с мисс Матильдой в ярких лучах солнца, - но теперь, боюсь, он в радость только диким кроликам и птицам.
Матильда рассмеялась.
- Должно быть, им очень весело играть здесь, где никто не мешает.
- Надеюсь, они ценят свою свободу, - сказала Рена. - Я знаю, что в детстве была бы несказанно рада такому месту для игр. Позвольте показать вам озеро.
И они вместе пошли вперед, все дальше удаляясь от дома.