Потом начнется притирка друг к другу, когда каждый из них будет заставлять другого отвергнуть все то хорошее, что произошло с ними за время разлуки. Мартин со временем примется подтрунивать над Баббой, чернить Роберта. Рассказывая о своей жизни Джулии, он вынужден будет иметь в виду ее возможную реакцию. Затем начнет корить себя за то, что продался слишком дешево и проклинать Джулию, заманившую его в капкан. А Джулия? Ей придется расстаться с Гейл, забыть клятву, которую они давали друг другу. Она должна будет сносить колкие выпады Мартина по поводу ее связи с Гейл, и наступит день, когда Джулия никогда уже не сможет видеться с Гейл, делиться с нею своими печалями и радостями.
- Перспективы предельно ясны, не правда ли? - прочитала его мысли Джулия.
- Похоже на то, - согласно кивнул Мартин. - Но ясность убывает, когда я начинаю думать о необходимости выбора.
- Ты стоишь перед выбором?
- Конечно. Например - где мы с тобой будем спать сегодня?
- А мы, оказывается, уже далеко зашли… Я и не знала.
- Видишь ли, до сегодняшней встречи ты была мертва для какой-то части моей души. То есть я, конечно, знал, что еще встречусь с тобой, но мне представлялось, что это будет похоже на разглядывание старых фотографий. Мы встретимся, мило поговорим, вспомним кое-что, - а затем ты исчезнешь как сон. А ты вдруг оказалась не призраком, не фотографией, а самой реальной женщиной. И у меня сразу возникли проблемы.
- Ты тоже заставил свернуть меня с избранного пути.
Мартин глубоко вздохнул:
- Это ты про Гейл? - Он покачал головой. - Забавно все это. Если бы подобная ситуация возникла до нашего разрыва, я, наверное, взбесился бы. Но теперь, после встречи с Робертом, живя рядом с ним, - я понял, что гомосексуализм не так уж страшен. Это всего лишь одна из разновидностей плотской любви, не так ли?
- Ты с ним трахался? - спросила Джулия, боясь услышать положительный ответ.
- Нет. И не собираюсь. Как это ни смешно, но Роберт, избавив меня от страхов, так и не смог склонить меня к новой "вере". Правда, как-то раз мы ходили с ним в бар, и я, увидев там одного красивого юношу, вдруг почувствовал, что у меня вспотели ладони. Роберт сказал тогда, что мое приобщение к гомосексуализму должно начаться именно с красивых мальчиков - своеобразных суррогатов женщины, и если я отнесусь к этому серьезно, то вскоре смогу полюбить и настоящих - не женоподобных, и не любителей одеваться в женское платье, - мужчин. Так что я пока не знаю… Может и наступит день, когда я посчитаю приемлемым физическую близость с Робертом. Но дело не в этом. А в том, что после встречи с Робертом я стал ценить дружбу. Я не представлял прежде, как я одинок, как скучаю по мужской дружбе. Роберт говорит, что в этом отчасти виноваты наши отцы, которые боятся выказывать нежные чувства к своим сыновьям. Так мы вырастаем эмоциональными калеками: одни мужчины страдают оттого, что не смеют любить лиц своего пола, гомосексуалисты же страдают оттого, что трахаются только с мужчинами. И только очень немногим удается гармонично сочетать дружбу с сексом и теплотой.
Джулия удивленно покачала головой:
- Если в твоем рассказе заменить слово "мужчина" на "женщину", то я готова под ним подписаться. Потому что мои отношения с Гейл очень похожи на твое общение с Робертом. Единственное отличие состоит в том, что мы с ней несколько раз в неделю занимаемся любовью. Физическая близость была для нас сначала тоже неприемлемой, но переступив через это предубеждение, мы стали понимать друг друга еще лучше. К тому же, это пришлось нам по вкусу, - Джулия улыбнулась, морща носик. - Ты совершенно прав - это всего лишь одна из разновидностей плотской любви. Но увы, Мартин, такой любви мне недостаточно. За последний месяц я так изголодалась по мужчине, что сегодня решила выйти на охоту и потрахаться с любым, кто будет достаточно нежен со мной. Чтобы не было никакого риска, я отправилась не в бар, а на эту встречу…
- И встретила меня.
- Кто же знал, что в унитарианской церкви творятся иудейские чудеса?!
- Да, похоже Бог еще не умер. Просто состарился.
Джулия отхлебнула кофе и посмотрела на Мартина поверх чашки:
- Это ты про гуру? Вот уж чего от тебя не ожидала.
- Я и сам не ожидал. Мне кажется, что я покажусь тебе глупым, если начну сейчас рассказывать о Баббе. Я не знаю, что именно творится со мной - но в этом главная прелесть. Понимаешь? Внешне я почти не изменился, остались прежними мои пристрастия, желания, причуды. Я могу рассердиться, могу совершить эгоистический поступок… Но мне стало легче жить. Я ни от чего и ни от кого не завишу. Ни от людей, ни от образа мыслей, ни от ситуации. Я научился видеть себя со стороны. Я понял, какое я ничтожество, но это нисколько меня не огорчает, потому что все мы - ничтожества.
Мартин допил кофе и попытался жестом подозвать официанта, чтобы тот принес еще одну чашечку, но молодой человек был занят перемигиванием с официанткой. Косился на нее и хозяин заведения, так что девушка оказалась в затруднительном положении, не зная, кому отдать предпочтение. Траханье с хозяином предвещало повышение жалования, продвижение по службе и гадкие ощущения. Траханье с официантом могло оказаться весьма пикантным приключением. У девушки увлажнилась промежность в предвкушении вечерних забав.
Мартин, рассерженный невнимательностью персонала, сердито крикнул:
- Официант!
Так окликает собаку, которая вдруг выскочила на проезжую часть.
Официант обернулся через плечо, готовый облаять посетителя. Мартин расправил плечи, давая понять парню, что готов - и может - разорвать его на части. Они несколько мгновений не спускали друг с друга глаз, потом Мартин тихо, но так зловеще произнес: "Еще кофе, пожалуйста!", что остальные посетители нервно заерзали на своих стульях.
Официант наполнил чашки свежей порцией кофе и отправился на перекур.
- Я никогда прежде не видела тебя таким, - заметила Джулия. - Впечатляет, ничего не скажешь… Но что-то я не заметила в этом никакой святости.
- У тебя просто неверное представление о предмете, - ответил Мартин. - Быть одухотворенным - значит быть таким, какой ты есть на самом деле. Человек одухотворенный не препятствует естественному проявлению своих чувств.
- А если бы дошло до драки? - спросила Джулия, заинтригованная тем, что Мартин говорил об этом примерно в тех же выражениях, что и Гейл.
- Я постарался бы не превышать пределов необходимой обороны. Да, я знаю, что здесь кроется парадокс. Ты свободен, но свобода - всего лишь разновидность наказания. Бабба говорит, что ты можешь оказаться в ситуации, которая чревата, допустим, убийством. Так вот, Бабба учит, что если ты в этот момент почувствуешь, что убийство необходимо, то можешь совершить это с той же легкостью, с какой разбиваешь яйцо на завтрак.
- А сам он кого-нибудь уже убил? Ты не спрашивал?
- Убил. Бабба долгое время жил в джунглях. Одному громадному бабуину показалось, что Бабба вторгся на его территорию. Пришлось Баббе вступить в схватку с обезьяной. И он убил ее.
- Но это же обезьяна, а я имела в виду - убивал ли он человека?
- По мнению Баббы, все мы - обезьяны.
Джулия хотела что-то возразить, но в это мгновение с ней приключилось нечто странное. Она вдруг увидела всех присутствующих в кофейне людей голыми. Увидела хищность хозяина заведения, беззащитность официантки, увидела голых чавкающих и прихлебывающих людей.
"А ведь он прав, - подумала Джулия. Если лишить людей одежки, они точно превратятся в обезьян. И, быть может, займутся чем-то более интересным, нежели пустые разговоры. Например, лазаньем по деревьям или вычесыванием блох".
Мартин заметил, как Джулия оценивающе разглядывает публику, и сказал:
- В этом - весь Бабба. После его слов ничего вокруг не меняется, но ты по-другому начинаешь видеть окружающий мир. Все то, что ты почитал за величайшую ценность, вдруг оказывается никчемным и глупым.
- Может, мне тоже познакомиться с ним? - сказала Джулия, и эта фраза вновь вернула ее к той странной ситуации, в которой они оказались.
Главным их приобретением после разрыва стали вновь познанные истины, новый взгляд на мир. И, быть может, станет величайшей ошибкой, если два их новых мира опять пересекутся. Наверное, не стоит вклиниваться между Мартином, Баббой и Робертом. И не стоит вовлекать Мартина в свои отношения с Гейл.
Мартин и Джулия оказались в положении альпинистов, которые не в состоянии, преодолев немыслимый перевал, двигаться выше, но и не могут позволить себе повернуть назад. А может, перерезать страховочный канат, соединяющий их в связку, - и пусть каждый выбирает свой путь самостоятельно?
- Наверное, нам было бы сейчас легче, если бы мы сегодня познакомились впервые, - вздохнула Джулия.
- Но такой момент в нашей жизни уже был, - поправил ее Мартин. - И ты сама видишь, чем все закончилось. Если бы ты была незнакомкой, все повторилось бы один к одному - разве что с небольшими вариациями. Ну, познакомились бы мы с тобой сегодня, съездили в Европу, переехали в другой город… А дальше что? Расстались бы на четыре месяца, чтобы потом случайно встретиться в церкви?! Зачем нам снова проделывать этот путь? Мы все это уже проходили. Какой резон повторять свой опыт в компании с новым партнером?
У Джулии вдруг загорелись глаза:
- А ведь ты прав! - воскликнула она удивленно. - Ты абсолютно прав!
- Все, что мы сейчас делаем - это своеобразная свадебная песнь пернатых. Эдакое кудахтанье на току. С этим проблем никогда не возникает. Проблемы начинаются потом, когда токованье кончается и нужно начинать вить гнездо.
- Я вижу, ты всерьез заинтересовался обезьянами и птицами?