- Вроде того. Но, честно говоря, я не думаю, что мы снова станем жить вместе. Если отбросить те редкие минуты, когда я скучаю по Джулии, то сейчас, живя один, я испытываю громадное облегчение. Мне трудно представить, что я вновь надену на шею прежнее ярмо. Чтобы снова жить как школьник?! После работы - сразу домой. Соразмеряй свои интересы с настроениями жены. Смиряйся с ограничениями собственной свободы. Прибавь к этому всю эту эмоциональную нагрузку - страхи, ревность, обиды… Брак превращает двух взрослых людей в ворчливых, сварливых, угрюмых монстров, которые не в состоянии сделать ни единого движения к взаимопониманию без того, чтобы не заставить своего партнера перед этим проглотить уйму обид. Мне кажется, лагерь для военнопленных по сравнению с семейной жизнью - детская площадка.
- Господи, да ты, я вижу, измучился! - перебил Роберт. - Со мной было то же самое, когда я расстался с Норманом.
- С Норманом? - переспросил Мартин, вылупив глаза.
- Ну да. Мы с ним прожили вместе пять лет, и у нас все было точно так же. Первые три года нас связывал секс, но потом мы привыкли друг к другу и решили не препятствовать внебрачным связям. Мы вполне спокойно смотрели на это. Порой даже делились друг с другом новыми знакомыми. Но затем во весь рост встала главная проблема - то, что другой человек постоянно присутствует в твоей жизни. Днем, ночью, круглосуточно. О Господи, это был настоящий кошмар. Положение усугублялось тем, что мы по-прежнему любили друг друга. Но ничего уже невозможно было исправить. В конце концов Норман покинул меня, даже не попрощавшись. В классическом стиле: оставил записку в изголовье. Я не думал, что буду так сильно переживать разрыв - в конце концов, мы оба знали, к чему идем. В общем, я жутко мучился, пытался как-то отвлечь себя, но у меня ничего не получалось. Я уже готов был наложить на себя руки, но тут на счастье повстречался с Баббой.
- Я и не знал, что ты гомосексуалист, - сказал Мартин. - Прости.
- Не переживай за меня, - ответил Роберт. - Даже мама уже с этим свыклась.
- Я хотел сказать - извини, если я ввел тебя в заблуждение. Я воспринял твое приглашение как чисто дружеское, так что извини…
Роберт посмотрел на Мартина с кривой ухмылкой. "Ну и тупица, - подумал он про себя. - Создатель, видно, обладает неплохим чувством юмора, если снабдил такое тело куриными мозгами".
Мартин отодвинул кресло, порываясь встать из-за стола.
- Да успокойся ты, ради Бога, - сказал Роберт, растягивая слова. - Обещаю не ползать перед тобой на коленях, умоляя трахнуть меня. Я пригласил тебя именно из дружеских побуждений. Если и были у меня еще какие-то мотивы, то это лишь желание помочь тебе справиться с твоими проблемами. Я хотел познакомить тебя с Баббой. Он спас мне жизнь, как ни мелодраматично это звучит. И мне подумалось, что если он будет сегодня в хорошем расположении духа, то, может быть, спасет и тебя.
Мартин не успевал за быстрыми переходами Роберта от искренности к сарказму. Соображал он всегда туговато, но будучи великолепно развитым в физическом плане, сразу распознавал высший пилотаж и в других сферах.
- Я, наверное, мыслю стереотипами, - признался Мартин. - Но я так же знаком с гомосексуализмом, как с секретами Кремля. Я сразу начинаю нервничать.
- Я сам нервничаю, - ответил Роберт, и оба мужчины расхохотались, успешно преодолев первый барьер.
Потом вновь замолчали и уставились в скатерть. Один теребил материю, второй скатывал мякиш. Затем Мартин украдкой поднял глаза на Роберта и увидел, что тот смотрит на него. Мартин тут же опустил глаза, коротко рассмеялся, и снова взглянул на Роберта. Он чувствовал себя очень неловко, смущаясь как мальчишка, который боится, что его родители заставят его выкинуть что-нибудь эдакое на публике. Уши его вдруг запылали, огромный теплый шар словно бы заполнил собою все его нутро. Мартин испытывал примерно такое же возбуждение, какое бывало у него перед футбольными матчами в колледже.
Две посетительницы, которые попивали кофе, не спускали глаз с привлекательных мужчин. Высокий, худощавый Роберт с молниеносными гибкими движениями; крепко сбитый, мощный, по-мальчишески бесхитростный Мартин. Женщины переглянулись, одна из них вопросительно приподняла бровь. Вторая презрительно сморщила носик:
- Педики, - произнесла она одними губами.
Ее подруга еще раз - теперь с сожалением - посмотрела на мужчин. С недавних пор она всерьез была обеспокоена тем, что красивые мужчины все чаще оказываются гомосексуалистами. Она даже вывела некое собственное правило буравчика: чем привлекательнее и раскованнее мужчина, тем больше вероятность того, что он окажется педерастом.
- Странно, - нарушил, наконец, молчание Мартин. - Мы столько времени провели бок о бок, а оказалось, что практически не знаем друг друга. Тем не менее, я делюсь с тобою мыслями, которыми прежде не делился ни с одним мужчиной. - Мартин замолчал, вздохнул, насупился: - Есть в этом что-то гомосексуальное? В таких интимных беседах?
- Зачем непременно искать всюду сексуальную подоплеку? - ответил Роберт. - Почему бы не назвать это просто дружбой, человечностью?
- Потому что с другими мужчинами, даже с теми, которых я давно знаю, я подобных бесед не вел.
Роберт несколько секунд глядел поверх плеча Мартина в стену, а потом произнес:
- Мне кажется, что главное преимущество гомосексуализма в том, что он лишает человека страха перед гомосексуализмом. Когда двое мужчин сближаются, их начинают одолевать страхи. А вдруг он меня обнимет? Или поцелует? Или схватит за член? И так далее. Если же ты все это испытал, то уже перестаешь бояться подобных вещей. Ну, поцелует. Ну и что? Есть, правда, другая крайность, когда гомосексуалисты сперва занимаются любовью, я уж потом, может быть, удосужатся узнать, как зовут партнера. Мне, слава Богу, удалось благодаря Баббе избежать обеих крайностей. Когда я общаюсь с человеком своего пола, я вовсе не обязательно хочу непременно переспать с ним. Точно так же я не стану сразу отталкивать человека, если тот хочет переспать со мной.
- А женщины? - спросил Мартин. - Как насчет женщин?
Он жаждал знаний, но не знал, каким образом получить их. И вот сейчас, разговорившись с Робертом, вдруг понял, что уцепился за нужный рычаг. Мартин решил, что будет качать эту колонку до тех пор, пока из нее не ударит струя истины.
- Женщины - большая проблема для мужчин, - просто ответил Роберт. - Поскольку все мы вышли из женской утробы, го склонны ошибочно принимать щель меж ее ног за Источник Всего Сущего. Мы возносим молитвы не Богу, но влагалищу. Превращаем его в фетиш. А женщины, как ты знаешь, существа, легко поддающиеся внушению. И когда какой-нибудь мужичонка смотрит на женщину горящими глазами, лопоча, что она для него - самое драгоценное создание во всей Вселенной, - женщина верит ему на слово, не подозревая, что устами мужчины говорил его член. А потом - через день или через год - утолив свою похоть, мужчина начинает замечать, что у возлюбленной местами дряблая кожа, и попка не такая уж идеальная, если учесть к тому же, что она порой попукивает во сне. Дойдя до этой точки, мужчина обычно обрушивается на женщину с упреками, обвиняя ее в том, что она не совершенна - а ведь именно таким должно быть создание, которое мы считаем Богом. Она в ответ обвиняет его в пристрастности. Мужчина начинает поигрывать мускулами: значит, у тебя любовник?! И так далее, и так далее.
В продолжение всего монолога Роберта Мартин согласно кивал - картина современных отношений между полами вырисовывалась для него все ясней. Под конец он даже вздохнул с облегчением.
- Противоположностью подобного дурацкого обожествления женщин является равноабсурдная женофобия. Месячные, слишком эмоциональна, не может мыслить логически, шлюха по своей сути и прочая дребедень. Кстати, точно так же относятся к женщине и гомосексуалисты. Одни боятся даже прикоснуться к ней, а другие обожествляют Джуди Гарланд. А ведь на самом-то деле по своей глубинной сущности женщина ничем не отличается от мужчины, равно как и от всех божьих созданий. Она - всего лишь одно из воплощений Бога, хоть и довольно неприятное. С ней гораздо труднее иметь дело, чем, например, с растением.
В эту минуту к столику подошла официантка с огромным - почти метр в диаметре - подносом. Примостив его на небольшом вспомогательном столике, она начала расставлять перед мужчинами бокалы и тарелки. Она непроизвольно подслушала две последние фразы Роберта, и они ее весьма поразили, но затем усталость и боль в ногах взяли верх над изысканной метафизикой. До конца смены еще час сорок. Кошмар.
- А тебе приходилось вступать в связь с женщиной? - осторожно спросил Мартин, боясь переступить грани приличия.
- И не раз, - ответил Роберт. - Я даже умудрился стать отцом. Когда мне было девятнадцать, я познакомился с одной девушкой в Калифорнии. Потом я уехал в Нью-Йорк и вскоре получил от нее письмо, в котором она сообщала о своей беременности. Я тут же послал ей ответную телеграмму, предлагая заплатить за аборт, но девчонке хотелось иметь ребенка. Потом она вышла за морского офицера из Сан-Диего. Позднее сердцем моим завладела Анита, а затем я подружился с проституткой, которая заходила ко мне попить кофе, побеседовать о жизни, а в благодарность за это давала бесплатно трахать себя. В общем, я успел проделать с женщинами практически все, на что способен мужчина.
- Будете заказывать еще что-нибудь? - спросила официантка, обиженная тем, что эти мужчины совсем не замечают ее работы.
- Нет, спасибо, - ответил Мартин, отметив про себя, что нужно будет дать этой женщине щедрые чаевые. Официантка, наверное, и не подозревала, что ее затюканный вид приносит ей примерно на пятнадцать долларов больше той суммы, на которую она могла реально рассчитывать.