* * *
Тем временем, заговор против королевской четы продолжал разрастаться. Его "молодые" инициаторы, предводимые капитаном Драгутином Димитриевичем-Аписом, вошли в контакт с отставными старшими офицерами: полковником Александром Машиным (брат первого мужа королевы Драги) и генералом Йованом Атанацковичем, а также с политиками, действиями коих руководил бывший министр внутренних дел и горячий сторонник экс-короля Милана Джордже Генчич. Была установлена связь и с проживавшими в Швейцарии Карагеоргиевичами.
Несколько раз в течение года заговорщики планировали покушение на монарха, но все их планы неизменно срывались – предчувствуя опасность, Александр Обренович отменил свое участие в любых публичных торжествах.
А ситуация в стране накалялась – в конце марта 1903 г. в Белграде состоялась массовая демонстрация ремесленной молодежи, переросшая в антиправительственную акцию. Причем и повод-то для нее вряд ли мог считаться серьезным – молодые люди протестовали против требований полиции клеить на их легитимации фотографические карточки. Но именно она как бы сублимировала то напряжение, в каком жила Сербия в начале девятисотых… Демонстрация напугала монарха – нервы не выдержали, и он дал команду стрелять. Пролилась кровь. А затем, в течение ночи, произвел два переворота. Первым – отменил на час конституцию, распустив скупщину, Сенат и дезавуировав ряд законов; другим – вернул ее в силу. У бельгийского посланника, пославшего отчет об этом в Брюссель, министр запросил: "В своем ли он уме?" .
То была агония… И ставка на открытую диктатуру. Начинался бег на скорость – король готовил введение осадного положения и проскрипционные списки, а столичные заговорщики вызывали из провинциальных гарнизонов своих подельников. Обстановка достигла точки кипения. Вечером 29 мая Цинцар-Маркович подал в отставку, сохранив свое честное имя, а спустя несколько часов был разыгран финальный акт затянувшейся драмы.
Итак, в 1 ч. 15 мин. ночи отряд офицеров-заговорщиков – числом 28 человек, ведомый Драгутином Димитриевичем, двинулся быстрым шагом из Офицерского дома по направлению ко дворцу. Примерно в 2 ч., разоружив охрану и взорвав двери, они вломились в королевские покои, где после долгих поисков обнаружили монаршую чету. Изрешетив Александра и Драгу пулями, пьяные офицеры сбросили их тела из окна во двор. Параллельно с этим две группы отправились выполнять другую задачу – ликвидировать премьера Д. Цинцар-Марковича, военного министра генерала Милована Павловича, министра внутренних дел Велимира Тодоровича. Около 2 ч. ночи (одновременно с нападением на дворец) резня началась. Премьер и военный министр были убиты, а министр полиции тяжело ранен. Кроме них жертвами кровавой ночи стали братья королевы – Никола и Никодие Луневицы…
Заметим, что несмотря на кажущуюся "прозрачность" путча, ряд его важных деталей интерпретирован исследователями неверно, чему подтверждением служат хотя бы слова последнего живого заговорщика (в роковом мае 1903 г. – безусого подпоручика) Боривое Йовановича, сказанные им более полувека спустя: "О том, что произошло 29 мая, писалось очень произвольно и неполно. Подлинная история еще не написана. И у Драгиши Васича немало неточностей" . Мы не будем уточнять здесь все нюансы заговора, оказавшиеся вне исследовательского интереса, – сам жанр работы не позволяет слишком углубляться в отдельные сюжеты. Однако об одном мифе (из тех многих, что густым шлейфом тянутся за всяким атентатом) нельзя не сказать. Речь идет о распространенной в сербской публицистике и мемуарах, а иногда проскальзывающей даже в серьезных научных трудах, версии о причастности России и ее представителей к организации переворота .
Материалы российских архивов ничем не подтверждают данную версию – весть о путче, несмотря на все кружившие по Белграду слухи, о которых в Петербурге были наслышаны, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Действительно – не странно ли, что донесения посланника, военного агента и шефа балканской тайной агентуры в свои столичные канцелярии разнились по ряду важных деталей . Сам император Николай II назвал случившееся "неслыханной мерзостью" . И присовокупил – "Удивительно, как внезапно совершился этот переворот" . Добавим и то, что еще 25 мая агент русской тайной полиции Александр Вейсман, приехав из Софии в Белград, предупредил своего тезку Обреновича о готовящемся комплоте .
Насчет отношения к сербской чете высших кругов России и действительной для них "внезапности" случившегося, весьма наглядна запись в дневнике А.Н. Куропаткина о его беседе с графом Ламздорфом после возвращения того из балканского турне (зима 1902 г.) – внимания на него в историографии обращено почему-то незаслуженно мало. Так вот, повествуя о вынесенных им о Сербии впечатлениях, министр заметил: "Король неглуп, но растолстел, старообразен, подозрителен. Временами кажется ненормален… Драга – немолодая, полная, но все же красивая женщина. Умна. Держится России. Ее желательно приласкать". И далее, в изложении Куропаткина: "Ламздорф полагает, что какой-либо знак внимания сербскому королю, например, назначение его шефом одного из русских полков к 29 декабря , очень бы обрадовало короля и помогло сближению с нами. Говорил о том вчера с государем. Его Величество выразил мнение, что не лучше ли это сделать на 6 мая " .
Вполне очевидно, что и сам визит Ламздорфа в Сербию (наряду со всеми иными резонами), и столь "благоприятные" предположения, касательно ее короля и королевы, были попыткой изгладить то неприятное ощущение, что осталось у них после отказа в высочайшей аудиенции. Какое уж тут планированное убийство? Но, увы, не успели.
Вся надуманность тезиса о "руке Петербурга" особенно наглядно проявляется в бытовых мелочах. Российский военный агент, полковник Генштаба И.Н. Сысоев – сосед генерала Милована Павловича по лестничной клетке – проснулся в роковую ночь, по его собственным словам, "от сильнейшего шума": это отряд заговорщиков прибыл для ликвидации министра … Вдумаемся, разве мог военный человек (предположим хоть на секунду, что он был в курсе готовящихся событий) "дожидаться" их, мирно почивая в собственной постели? Вряд ли такое вообще можно представить.
И в данной связи понаблюдаем за поведением австро-венгерского посланника в Белграде, барона Константина Думбы, – а о возможном и, естественно, тайном участии Вены в событиях той ночи говорилось немало. О чем свидетельствует и статья видного научного авторитета . Так вот, через десять минут после убийства королевской четы, по признанию самого дипломата, он уже был в курсе дела. Часа не прошло, и мы видим Думбу, беседующего в дворцовом парке с главным стратегом переворота полковником Машиным. Получив необходимые гарантии и связавшись с австрийскими консулами в провинции, посланник успокоился …
Политическое развитие Сербии в 1903–1914 гг. Особенности сербского парламентаризма. Военный переворот 29 мая 1903 г. открыл новую страницу в истории страны. С "самодержавием" (самодурством) и австрофильством последних Обреновичей было покончено. Начиналась эпоха "конституционности и национальной внешней политики" Карагеоргиевичей. Кроме того (что, наверное, самое важное), кроваво, но завершилась-таки вековая распря двух "народных" династий – сербская версия войны Алой и Белой розы, – которая, по выражению одного из лидеров Радикальной партии Стояна Протича, "отбросила Сербию на пятьдесят лет назад и затруднила консолидацию народных сил для нормального развития страны" .