Боснийский кризис имел рубежное значение для балканских стран. Во-первых, он похоронил возможность в принципе близких отношений Белграда и Вены, сделав их окончательно неприятелями. Во-вторых, в условиях дальнейшего ослабления Турции, привлек внимание к Балканам великих держав, стремившихся укрепить свои позиции в отдельных государствах региона, которому придавалась важная роль в стратегических раскладах как Тройственного союза, так и Антанты. И, наконец, исходя из первых двух посылок, подтолкнул балканских политиков к сотрудничеству друг с другом – в целях защиты от Австро-Венгрии, с одной стороны, и освобождения христианских областей Европейской Турции, с другой .
Завязались тайные переговоры, и в октябре 1912 г. Сербия, Греция, Болгария и Черногория, заключив соглашение, объявили войну Турции. Главным стержнем нового Балканского союза был сербо-болгарский союзный договор, подписанный 13 марта, по которому предусматривалось их совместное выступление против турок и последующий раздел Македонии. С другой стороны, в случае нападения на Сербию Австро-Венгрии, болгары обязывались предоставить в помощь Белграду армию в 200 тыс. штыков . Но последнего не случилось, ибо союзники разыграли "Турецкий гамбит".
К началу войны Сербия имела сильную, хорошо и вовремя вооруженную армию, а моральный дух народа был как никогда высок. Многолетний заместитель Пашича по финансам и близкий его друг еще с 70-х годов XIX в. Лаза Пачу говорил Л.Д. Троцкому, обозревавшему в качестве корреспондента военные коллизии тех лет: "Наши финансы в прекрасном состоянии. Мобилизация обходится нам в миллион динаров ежедневно. Мы сделали значительные запасы золота и спокойно смотрим навстречу завтрашнему дню. На шесть месяцев нас хватит" . Словом, каждый спокойно делал свою работу . И даже конституционный режим, в отличие, скажем, от Болгарии, на время войны не был отменен.
Плоды такой подготовки оказались впечатляющими. Сербские войска выиграли ряд крупных сражений Первой балканской войны: при Куманово, Битоле, Прилепе и т. д. Особенно в них отличились артиллеристы, вооруженные теми самыми орудиями, за которые в свое время "насмерть" бился Никола Пашич. Однако не все оказалось гладко – пробившиеся на побережье и занявшие порты Алессио и Дураццо (без выхода к морю Сербия просто задыхалась) сербские части были вынуждены их оставить – из-за угрозы Австро-Венгрии, которая объявила частичную мобилизацию. Это привело, по мнению политиков и военных, к необходимости частичного пересмотра договора с Болгарией и, в частности – сохранения за Сербией долины Вардара (занятой сербами, но по договору должной отойти к болгарам), как единственного удобного пути к порту Салоники. Болгары же, не выполнившие, кстати, ряд положений договора, встретили предложение о ревизии его текста в штыки . При этом сами выдвинули территориальные претензии к грекам – относительно Салоник и юго-восточной Македонии. Напряжение в отношениях между союзниками росло. Надвигалась гроза.
Она и разразилась в ночь на 30 июня 1913 г., когда болгарские войска атаковали сербские позиции на реке Брегальница. Началась Вторая балканская война. Болгарии в ней, кроме Сербии и Греции, противостояли Румыния и недавно побежденная Турция. Боевые действия закончились быстро. И в результате – София потеряла почти все, что приобрела накануне. Бухарестский мирный договор от 10 августа 1913 г., юридически закрепивший итоги обеих войн, признал за Сербией Вардарскую Македонию и Старую Сербию (нынешние Косово и Метохию и часть Рашки)… Таким образом, южный "аспект" сербского национального вопроса, в том виде, как его понимало руководство страны, был решен.
После громких сербских побед на полях балканских войн конфликт Вены с Белградом становился в перспективе неизбежен. Австро-Венгрия не желала терпеть у своих границ усилившееся королевство, само существование которого пробуждало у ее югославянских подданных центробежные настроения. Целостность двуединой монархии во многом зависела теперь от того, сможет ли она сломить резко возросшую сербскую силу и нейтрализовать ее влияние. Заручившись поддержкой Германии, Вена ожидала повода для "похода на юг". Сараевский атентат показался ей довольным…
* * *
А теперь зададимся вопросом: в чем был секрет этих столь впечатляющих побед? В принципе, ответ очевиден.
Говоря о состоянии умов в Сербии накануне балканских войн, мы упомянули, что "моральный дух народа был как никогда высок". И, действительно, мобилизация армии завершилась "в рекордные сроки и при идеальном порядке" , причем на призывные пункты, по словам наблюдателя, "явились все, кто только мог передвигать ноги, – призываемые и непризываемые". "В течение трех дней, – подводил он итог, – явилось 95 % призывных, через неделю их было 98 %; лишь 2 % оказалось больными, но и из этих многие явились, прося их взять, в надежде поправиться в дороге" . Повсюду в стране мобилизация вызвала всеобщее ликование . "Все три призыва мобилизованы, – писал очевидец событий из сербов, – начинается радость и взаимные приветствия; невозможно замыслить, что речь идет об отправке на фронт, где кладутся жизни, а не на сватовство" . И зоркий русский глаз подметил сей же факт: "На всех станциях было много резервистов… Настроение у всех очень бодрое, а, главное, совершенно спокойное, как будто они ехали на самое обычное дело" . "Вы думаете, что слышен был плач матерей, жен, сестер, отправляющих своих близких на возможную смерть, – вторил ему соотечественник. Нет, если какая-нибудь баба и проливала тихо невольные слезы, ее сейчас останавливали, пристыжая: "Как не стыдно плакать – такое святое дело". Устыженная отвечала: "Я не плачу, что жалею, а плачу от умиления, что с такой радостью идут все освобождать наших братьев; плачу от того, что дождалась это увидеть"" .
Как видим, война и впрямь пользовалась "необыкновенной популярностью" , что, впрочем, было предсказано давно – в период Боснийского кризиса Никола Пашич заявил: "Война будет популярна и бестрепетна к жертвам" . И неважно с кем – с австрийцами или с турками… Итак – "война, которую желали все" , как выразился современный автор. Но снова вопрос – в чем же причина таких настроений?
В своей известной работе академик М. Экмечич утверждает, что после смены династий в 1903 г. в Сербии произошел "переход элитарного типа национализма в массовый" . Аргументацию своему заключению он черпает в том, что, на основании демократической конституции 1903 г. и избирательного права, большинство мужского населения получило возможность участвовать "в элементарной политике" – а это является одним из необходимых условий для "эволюции национального движения в массовый тип". Другое условие – грамотность, как минимум, трети населения. И хотя, как известно, число грамотных накануне балканских войн не превышало 30 %, историк полагает, что "в действительности читать могло даже более трети населения, а потому "читательская революция", как это условие названо в литературе, в Сербии после 1903 г. имела место". И в результате – "современный человек, вдохновленный национальной идеей, воспринимает такую эволюцию как участие в жизни суверенного государства, которое зависит и от него. Он больше не является пассивным наблюдателем" .
Что касается массового участия мужского населения "в элементарной политике", то выше мы постарались показать чисто традиционное "качество" такого участия, как, впрочем, и самой политики.
Относительно же более чем трети грамотного населения и особенно "свершения" в сербском обществе "читательской революции", следует заметить, что и цифра 30 % кажется нам завышенной, поскольку в аграрной, патриархальной Сербии мотивация для получения образования еще не созрела – традиционный образ жизни предполагал, что большинство детей проследует путем своих родителей, наследуя их занятия и обычаи . Для чего "домашнее воспитание" было куда важнее полученного на стороне (в школе) абстрактного знания, которое весьма "мало соображалось с нуждами народа, его нравами и условиями жизни" и, соответственно, – не применялось на практике. Будучи невостребованным, оно не являлось повседневной необходимостью, что, в свою очередь, не могло не повлиять на судьбу номинально грамотных людей. Речь здесь идет о типичном для всех традиционных обществ феномене "вторичной неграмотности" . Проиллюстрируем нашу мысль.