Но Равелла Шейн, войдя в огромный холл, смотрела только на герцога. Он впервые смог разглядеть ее в свете множества свечей. Она подняла к нему худенькое овальное лицо. Обращенные к нему большие глаза казались слишком огромными и удивительно синими. Она сняла капор в карете, и на ее непокрытой голове герцог увидел буйные волосы, уложенные в немодную прическу, небрежную после долгого путешествия, но образующую блестящий нимб вокруг ее белого лба и отражающую свет свечей.
Он не знал, чего ожидал, но определенно ничего такого маленького, такого утонченного в своей неожиданности. Когда их глаза встретились, на лице Равеллы появилась улыбка, а на щеках заиграли ямочки.
- О, вы совсем такой, как я думала! - воскликнула она.
Глава 3
Герцог стоял перед мраморным камином в комнате, украшенной гобеленами, и задумчиво пил вино. Дворецкий и три лакея внесли подносы с холодной закуской и поставили их на столик сбоку. Им пришлось ходить несколько раз, чтобы принести огромные подносы с олениной, бараниной, ветчиной, головой свиньи с соответствующими соусами и приправами для возбуждения аппетита. Удалив лакеев мановением пальцев, дворецкий повернулся к герцогу:
- Ваша светлость, повар приносит свои глубочайшие извинения, что не может предложить большего выбора блюд. Он ожидал, что ваша светлость будет здесь к обеду, поэтому за такое короткое время не смог приготовить холодный ужин.
- Этого вполне достаточно, - ответил герцог, не взглянув на заставленный блюдами стол.
Дворецкий снова поклонился.
- Альфонс будет благодарен за снисходительность вашей светлости.
- Вчера я нашел еду очень вкусной и вино превосходным, Тистлуейт. Кажется, это указывает, что я должен посещать Линке чаще.
- Мы искренне надеемся на это, ваша светлость. Мы скучаем без вашей светлости и сожалеем, что за последние несколько лет Мелкомб-Хаус имеет перед нами преимущества.
- Уверяю вас, такие деликатесы искушают меня приехать снова.
- Благодарю, ваша светлость. Вам потребуется что-нибудь еще?
- Если понадобится, я позвоню. Мисс Шейн и я предпочитаем сами обслуживать себя.
- Хорошо, ваша светлость.
Дворецкий с достоинством удалился, а герцог вернулся к оценке вина. Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежала Равелла Шейн.
Она не могла переодеться и оставалась все в том же школьном платье из дешевого материала с дыркой на юбке, попавшей в дверцу коляски. Но в ее узелке, очевидно, была чистая пелерина, которую она аккуратно набросила на плечи и скромно закрепила на груди золотой булавкой для шарфа.
- О, опекун, - сказала она, подбегая, - у меня возникла чудесная идея.
- Вы всегда так входите в комнату? - холодно спросил он, и тон его голоса, даже больше, чем слова, заставил ее залиться краской.
- Простите, - пробормотала она.
- У меня много пороков, - высокомерно сказал герцог, - и много ошибок, но среди них нет плохих манер, и я сожалею, когда кто-нибудь, связанный со мной или моим именем, забывает о правилах приличия.
Губы Равеллы задрожали, на мгновение показалось, что она заплачет. Затем, хотя она смотрела вниз в прелестном смущении, ямочки появились на ее щеках, и она быстро взглянула на герцога из-под длинных темных ресниц.
- Пожалуйста, - попросила она, - можно я начну снова?
Не дожидаясь разрешения, подбежала к двери, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Возникла пауза. Рот герцога скривился.
Дверь открыл лакей.
- Мисс Равелла Шейн, ваша светлость.
Медленно, высоко подняв голову, держа руки перед собой, Равелла прошла по комнате. Когда она подошла к герцогу, то присела в глубоком реверансе.
- Ваша светлость, - пробормотала она.
Герцог поклонился со своим прославленным изяществом.
- Ваш слуга, мисс Равелла.
- Так лучше, да? - весело спросила она.
- Гораздо лучше, - мрачно ответил герцог.
- А теперь, мой пекки, могу я сказать вам о своей идее?
- Как вы назвали меня?
Равелла смущенно отвернулась:
- О, простите, это само выскользнуло. Я назвала вас "пекки", немного похоже на "дедди" - папа. Так я думаю о вас. Опекун - слишком торжественно, а ваша светлость - слишком официально.
- Тогда пусть будет пекки, - слабо улыбнулся он.
- Ой, спасибо. Так удобнее и больше по-домашнему.
- Два этих слова вряд ли можно применить к нашим отношениям или к нашему окружению, - сказал герцог.
- Почему же? В конце концов, я думаю, это очень приятный дом. У меня прелестная комната, и вы знаете, у миссис Мохью шесть котят. Я собираюсь посмотреть на них завтра. Они еще не открывают глазки.
- А кто такая миссис Мохью?
Равелла удивилась:
- Она же ваша экономка. Конечно, вы знаете ее. Она здесь уже больше двадцати лет, так она мне сказала.
- Да, да, конечно. Боюсь, не сразу понял, о ком вы говорите. Я редко вхожу в подробности относительно домашних животных миссис Мохью.
- Я люблю котят, - призналась Равелла, - хотя и не так сильно, как лошадей.
- Вы умеете ездить верхом? - спросил герцог.
- Конечно! И, ох, об этом я и хотела поговорить с вами.
- Да, конечно! Та самая идея, которая заставила вас так стремительно войти в комнату.
- Правда! Это чудесная идея, и вы согласитесь, вы должны!
- Я редко соглашаюсь с идеями других людей, чудесны они или нет. Но готов выслушать вас.
- Благодарю, - просто сказала Равелла. - Пока я была наверху, я думала о лорде Роксхэме и об ужасных деньгах, которые заставляют людей вести себя так, как он. Видите ли, пекки, если вы согласитесь, я могла бы переодеться мальчиком и стать вашим пажом. Я знаю, это звучит смело, - быстро проговорила она, увидев выражение его лица, - но я уже переодевалась мальчиком раньше, когда никого не было, конечно. Когда мы с папой жили в нашем маленьком доме в Уэльсе после смерти мамы, мы были далеко ото всех. Папа покупал лошадей. Он обучал их, а потом продавал. Я помогала ему. Вы же знаете, что такое необъезженная лошадь. Поэтому, когда мы работали с ними, я надевала бриджи, и папа говорил, что я выгляжу как мальчишка. Пожалуйста, пекки, позвольте мне стать мальчиком, и тогда никто не станет беспокоиться обо мне или о моих деньгах. Пожалуйста, скажите "да"!
Равелла затаила дыхание. Герцог, как бы размышляя, поставил пустой стакан на стол прежде, чем заговорил. Он явно забавлялся, отвечая:
- Кроме морального аспекта такого предосудительного поведения, моя дорогая Равелла, боюсь, вы забыли, что для света вы уже - из-за завещания вашего дяди - достаточно известная молодая женщина. Скрыться теперь вам будет трудно. А мне вернуться в Лондон с хорошеньким пажом вместо богатой подопечной - вызвать слишком большую сенсацию даже для меня.
Равелла вздохнула:
- О господи, я забыла, что кто-нибудь может знать обо мне или предполагать увидеть меня. Но надо ли нам возвращаться в Лондон? Разве мы не можем остаться здесь?
- На неопределенное время?
- А почему нет? Я люблю деревню. Правда, вы можете заскучать, я думаю.
- Боюсь, это мягко сказано. Нет, Равелла, не надо оглядываться назад. Вы должны ехать в Лондон и занять соответствующее положение в обществе. Но не будем торопиться. Линке в вашем распоряжении.
- О, спасибо! - воскликнула Равелла.
В первый раз, как она вошла в комнату, девушка осмотрелась:
- Мне кажется, это очень красивая комната.
- Благодарю вас, - произнес герцог с намеком на сарказм в голосе. - Гобелены пятнадцатого века, резьба Гиббонса, а большинство картин кисти Ван Дейка.
- Вся сложность в том, - доверчиво сказала Равелла, - что я ничего не знаю о таких вещах.
- Тогда я умоляю вас не говорить так. Светские молодые леди знают все и принимают вид мудрости или близкого знакомства со всем лучшим или драгоценным.
Равелла внезапно села на стул.
- Это бесполезно. Вы не сможете сделать меня светской дамой с деньгами или без них.
- Посмотрим. Но вы, наверное, голодны. Позвольте предложить вам что-нибудь поесть. Боюсь, выбор небогатый, потому что повар не ждал нас к обеду.
- Нас? - переспросила Равелла.
- Конечно. Я оказался в окрестностях Милдью именно потому, что ехал навестить вас.
- О, а я не поняла. Я думала, вы случайно оказались на дороге, а вы ехали ко мне! Какой вы добрый!
Герцог поспешно отвернулся от поднятых к нему синих глаз.
- Кусочек оленины? - спросил он. - Или рекомендую очень нежного ягненка.
Равелла посмотрела на стол.
- Сколько еды! - произнесла она с благоговением. - Для многих людей этого хватило бы на год.
- Боюсь, я не готов к решению математических задач, - заметил герцог.
- Я придумала еще кое-что!
- Надеюсь, на этот раз без переодеваний?
- Нет, нет, и это не обо мне. Это о старом Адаме и его сыне. Это наши слуги. Адам совсем старый. Он служил папе больше тридцати лет. Он был лакеем у дедушки, потом стал слугой папы. Когда мы жили в Уэльсе, он готовил и убирал в доме. Мы не могли позволить себе много платить ему. Не знаю, как он живет теперь, хотя Бен, сын Адама, может работать на ферме или в поле, но не может получать нормальную плату, потому что у него что-то с ногой. Я часто думаю о них. Нельзя ли послать им немного денег? Я имею в виду из моих, достаточно для того, чтобы они купили коттедж и не заботились об оплате.
Герцог, резавший мясо, ответил не сразу.
- Мне казалось, вы решили вернуть состояние семье Роксхэма?