Благородные слова, безусловно, но их было бы недостаточно, чтобы остановить захватчика. Предстояло превратить страну в крепость, и Черчилль всех заставил подключиться к этой задаче; днем и ночью чиновники, министры и начальники штабов получали поток указаний, запросов и напоминаний. Например, требование к министру авиационной промышленности: "Привести цифры производства самолетов как фактические, так и плановые в соответствие с данными профессора Линдеманна; нужны точные цифры с еженедельной актуализацией; убедиться, что все самолеты, сданные Министерству авиации, действительно отправлены в эскадрильи, находящиеся в постоянной боевой готовности". Секретарю Военного кабинета: "Министры теряют много времени на заседаниях комитетов, эффективность которых неудовлетворительна. Просьба представить мне предложение о сокращении их количества". Генералу Исмею: "Если немцы могут разрабатывать танки за девять месяцев, то и мы тоже должны уметь это делать. Представьте предложение по производству дополнительно тысячи танков, способных противостоять в 1941 г. улучшенным немецким моделям". Профессору Линдеманну: "Вы не предоставляете мне точных еженедельных статистических данных о производстве боеприпасов; за неимением таковых я не могу ясно представлять себе положение дел". Министру колоний: "Репатриировать одиннадцать батальонов регулярных британских войск, простаивающих без дела в Палестине; но не забудьте при этом вооружить еврейских поселенцев, чтобы они могли сами себя защитить". Министру безопасности: "Кому поручена маскировка промышленных целей дымовыми завесами и насколько мы продвинулись в этой области?" Министру авиационной промышленности: "Как могло произойти, что на сегодняшний день был выпущен всего только один бомбовый прицел? Найдите ответственного за задержки". Заместителю начальника штаба флота: "Какие меры были приняты для защиты конвоев в Ла-Манше теперь, когда французское побережье оккупировано немцами?" Полковнику Джекобу: "Получить от разведывательных служб подробный отчет обо всех дополнительных мерах врага по подготовке рейдов или вторжению". Министру авиации: "Абсолютный приоритет должен быть отдан воздушной разведке портов, контролируемых врагом, и бомбардировке пригодных для высадки площадок и выявленных скоплений кораблей". Комитету начальников штабов: "Что сделано для укрепления противовоздушной обороны Мальты?" Министру внутренних дел: "Не может быть и речи об эвакуации в Канаду британских детей, ибо это подорвет дух населения". Министру без портфеля: "Сведения, которыми я располагаю, позволяют думать, что наши запасы строительного леса расходуются не должным образом". Первому лорду Адмиралтейства: "Внимательно изучите еще раз план постановки мин в береговой зоне после высадки противника с целью не позволить ему подвозить подкрепления". Генералу Исмею для доведения до сведения всех начальников штабов: "Политика правительства Его Величества направлена на создание сильных подразделений французских солдат, моряков и пилотов, на поощрение этих людей на совместную борьбу и удовлетворение их нужд. […] Та же политика применяется к польским, голландским, чешским и бельгийским частям. […] Совершенно необходимо придать войне […]широкий и международный характер, который в немалой степени будет способствовать укреплению нашей мощи и нашего престижа".
Зная Черчилля, нельзя представить себе, чтобы он удовольствовался управлением из своего кабинета на Даунинг-стрит; и в самом деле, он все хотел видеть своими глазами: наиболее уязвимые участки на побережье и оборонительные укрепления, портовые сооружения, авиационные и оружейные заводы, казармы, подземные командные пункты, радарные установки, аэродромы и пр. Этот трудоголик оборудовал для себя специальный поезд с конференц-залом, кабинетом, спальней, ванной комнатой и всеми необходимыми средствами связи; теперь он мог постоянно перемещаться, не теряя контакта с министрами и начальниками штабов и, разумеется, не лишая себя ванны или сиесты. Его постоянно сопровождали два секретаря, которым он без перерыва диктовал распоряжения и письма, по-прежнему уделяя особое внимание почте, адресованной Белому дому, поскольку, несмотря на уверенность, что Англия сумеет выдержать в одиночку первый натиск врага, он прекрасно понимал, что она не сможет долго продержаться без массированной помощи США. Еще 15 мая он запросил у президента срочно предоставить полсотни старых эсминцев, несколько сот истребителей "Кертис Р-40" и зенитные орудия с боеприпасами. Эти просьбы будут неоднократно повторяться в последующих письмах, каждый раз сопровождаясь прозрачным рефреном: если британское сопротивление ослабнет и если некоторые политические деятели пойдут на переговоры с врагом, то Великобритания, превратившись в вассала гитлеровского рейха, будет вынуждена сдать Королевский флот, и тот вместе с немецким, итальянским, французским и японским создаст смертельную угрозу безопасности Соединенных Штатов. Так разве не в интересах Белого дома оказать широкую поддержку правительству Уинстона Черчилля, который торжественно поклялся продолжать борьбу во что бы то ни стало?
Но президент Рузвельт был поглощен результатами выборов и не мог не учитывать сильное изоляционистское движение в Конгрессе; таким образом, Англия могла рассчитывать лишь на скромную помощь оружием, хранившимся на складах со времен Первой мировой. Но Черчилля на тот момент больше всего беспокоила судьба французского флота после заключения перемирия. Попади эти корабли в руки Гитлера, и морские коммуникации Великобритании окажутся под серьезной угрозой. Правда, адмирал Жан Луи Дарлан, Поль Бодуэн и даже сам маршал Петен обещали англичанам, что флот никогда не окажется в руках немцев, но только Лондон и прежде получал заверения, что французское правительство не пойдет на сепаратный мир, что четыреста взятых в плен немецких пилотов будут отправлены в Англию, что союзникам сообщат условия перемирия заблаговременно… и ни одно из этих обещаний не было выполнено. Кроме того, новые французские власти уже не были вольны принимать решения по своему усмотрению, и по статье 8-й договора о перемирии французский флот должен был быть разоружен под немецким или итальянским контролем. Конечно, немцы обязались не использовать его до конца войны, но если уже на этом этапе нельзя было верить словам французского правительства, то как можно было бы доверять Гитлеру.
Зная привязанность Черчилля к Франции и ее армии, можно понять, какое ужасное решение он должен был принять. 3 июля 1940 г. у местечка Мерс-эль-Кебир вице-адмирал Соммервилл, следуя указаниям из Лондона, в ультимативной форме предложил командующему французской эскадрой адмиралу Марселю Бруно Женсулю выбрать одно из трех возможных решений: направиться в один из британских портов и продолжить сражаться на стороне союзников в полном или частичном составе экипажей; увести эскадру на Антильские острова, где корабли будут разоружены, или затопить все корабли на якорных стоянках. В отличие от адмирала Годфруа в Александрии, Женсуль не подчинился, за что своими жизнями заплатили тысяча триста французских моряков. "Это было самое чудовищное и гадкое решение из всех, что я когда-либо принимал", – напишет Черчилль. Несомненно, что еще и самое необходимое. Генерал де Голль, которого уж точно нельзя заподозрить в безграничном англофильстве, позже признался: "На месте англичан я сделал бы то же, что и они".
В любом случае, теперь уже никто не сомневался в решительности британцев и их премьер-министра. 19 июля, выступая в рейхстаге, Гитлер заговорил о готовности заключить мир, но Черчилль даже не снизошел отклонить предложение, поручив это лорду Галифаксу – тому, на кого фюрер рассчитывал больше всего! С того момента все понимали, что за сим последует: Гитлер с минуты на минуту готовился выпустить из клетки "Морского льва" – последний, решительный штурм Британских островов. С 10 июля немцы усилили бомбардировки портов на южном побережье Англии и британских кораблей в Ла-Манше, с 21 июля они становятся массированными: битва за Англию началась…
Британцам пришлось туго, поскольку по ту сторону пролива от Британских островов враг занимал все побережье на протяжении пяти тысяч километров от Тромсё до Генде и мог наносить авиаудары с аэродромов в Бельгии, Нидерландах, Франции, Дании и Норвегии, располагая почти тремя тысячами боевых самолетов, из которых тысячу двести составляли бомбардировщики; противник мог даже обстреливать южный берег Англии из дальнобойных орудий, установленных на пляжах Па-де-Кале. Англичане могли противопоставить этой армаде лишь около семисот семидесяти истребителей и пятисот маломощных и тихоходных бомбовозов; за период от Норвегии до Дюнкерка была потеряна половина из двухсот эсминцев, а оставшаяся часть была беззащитна против атак с воздуха в Северном море и Ла-Манше и не могла помешать вторжению; то же относилось и к тринадцати крейсерам, вынужденным укрыться в портах северного и западного побережья. Армия насчитывала всего двадцать две дивизии; первая половина из них была сильно потрепана в ходе французской кампании, вторая еще не прошла обучение, и обеим отчаянно не хватало вооружения и боеприпасов. Им предстояло защищать три тысячи двести километров побережья, треть из которых отлично подходила для высадки морского десанта.