Все это Нина слышала от всеведущей Марьяшки, которая любила распространять все последние новости.
- Тебе бы ведущим новостей на телевидении работать, - не удержалась как-то Нина.
- Ты, как всегда, ничего не знаешь! - захохотала Марианна. - Туда берут исключительно по национальному принципу, и я туда не прохожу именно по этому признаку! Я русская на сто пятьдесят процентов! Хоть бы полукровка была…
Она и рассказала как-то Нине, что у Филиппа погиб сын. От второго брака детей у него не было - он растил дочь второй жены от предыдущего мужа.
- Погиб сын?! - ужаснулась Нина. - А от чего? Что же он не позвонил мне, а вдруг я бы помогла…
По какому-то особенному свойству души она не умела отказывать ни в одной просьбе. И это шло не от беспорядочной широты натуры, а от истинной доброты.
Марианна минуту помялась.
- Ну, Филька тебе звонить не будет… Только дело не в этом… Ты меня не выдавай… У него сын покончил с собой…
Нина ужаснулась еще больше.
- Как?! Почему?! Ведь ему же было совсем мало лет… Что случилось?
- Шестнадцать… Там, понимаешь ли… он спал сразу с двумя девчонками… и обе от него забеременели… и обе отказались делать аборт…
- Умницы, - прошептала Нина. - Детей надо рожать, а не убивать… Даже если они получились нечаянно…
- Ну, положим, - согласилась Марьяшка. - Только парень запутался, испугался и нашел свой выход…
Нина долго молчала.
- Это страшно… - наконец сказала она.
Услышав голос Филиппа, Нина сразу почувствовала себя скованной. Как вести себя, как говорить с человеком, пережившим такое горе, она не знала. Но говорить ей почти не пришлось. Беседу вел один Филипп.
- Родители Бориса хотят с тобой помириться, - сказал он. - И Алла тоже. Они просили меня тебе позвонить и пригласить к ним. Они тебя ждут.
Нина вспомнила грубый ветер, хозяйничающий над Николо-Архангельским, белого, словно усмехающегося Борьку в гробу, Леонида, старательно отводящего глаза…
- С чего бы это? - холодно спросила Нина. - А меня они спросили, хочу ли я прийти к ним?
- Ну, вот я и спрашиваю, - неловко отозвался Филипп.
- Поздно, Филя. - Нина понимала, что надо простить, но ничего с собой поделать не могла. - Слишком поздно… Почему-то в жизни очень многое происходит с чудовищным опозданием. Нет чтобы все случалось вовремя, когда этого ждешь, на это надеешься…
- Но Алла просила тебе передать, - не сдавался Филипп, - что очень хочет тебя видеть. Ты подумай, не рви так сразу…
- А они думали, когда рвали так сразу?! Я тоже хотела их всех видеть, особенно Алексея Демьяновича, но перехотела! Пережила и забыла!
- Они просят прощения…
- Да?! - взорвалась Нина. - Они просят?! А ты, Филя, как бы сам поступил на моем месте? Только честно!
- Я… - Филипп замялся.
- Да, ты! Именно ты!
- Нина, - пробормотал Филипп, - видишь ли… У меня была когда-то любовь по имени Вероника… Я познакомил ее с Борькой… И он увел ее у меня…
Нина сжалась.
- И у тебя тоже… Нет, это невозможно слышать…
Филипп невесело засмеялся:
- Человек таков, каков он есть. И никому не стоит оправдываться ни перед друзьями, ни перед врагами. Настоящие друзья примут и поймут нас такими, какие мы есть, а враги все равно нам не поверят. И еще существует среднее арифметическое. Например: один съел два пирожка, второй - ни одного. Но в среднем каждый по одному. Хотя применимо не к любой ситуации…
- Как вы мне надоели, философы доморощенные! - закричала Нина, совершенно забыв в эту минуту о погибшем сыне Филиппа. - Как вы мне опротивели! Все-то вы можете объяснить, подо все пытаетесь подвести какую-нибудь теорию, все пробуете понять, вычислить, оправдать! А жизнь необъяснима! И нужно просто принимать ее такой, какая она есть! Вот ты говоришь о людях… Но эти рассуждения никому не нужны! Они мелки и бездарны! Примитивны, высосаны из пальца!
- Что мне передать Алле? - спросил Филипп. Нина положила трубку.
Глава 22
Дела дома шли все хуже и хуже. Бабушка была совсем плоха, матери становилось все труднее работать, и она всерьез подумывала о заслуженном отдыхе, оплачиваемом, правда, совсем не по заслугам. Но жить втроем на Нинину зарплату и две пенсии? Шуруповы и так еле-еле сводили концы с концами.
Ну просто совсем с концами, часто думала Нина.
Она пыталась найти выход из создавшегося положения. И ей его сразу, не сговариваясь, - а они вообще не разговаривали, так как друг друга терпеть не могли, - подсказали Марьяшка и Дуся.
- Разменяй квартиру на две и сдавай одну, - сказала Дуся.
- Продай квартиру и купи поменьше. Деньги положи в банк под большие проценты, - посоветовала Марьяшка. - Тебе поможет Филька, у него двоюродный брат - риелтор.
И Нина призадумалась. А потом поговорила с матерью.
- Мама, - неуверенно начала она, - у нас довольно большая квартира, с приличной кухней, холлом, и потолки высокие. Хороший дом и район неплохой… Почему бы нам не продать ее и не купить поменьше и подальше? Например, в Ясеневе. Или где-нибудь на севере Москвы: в Свиблове, на Планерной… Там тоже есть приличные дома. А мы получим разницу.
- Ты веришь банкам? - спросила практичная Тамара Дмитриевна.
Нина вздохнула:
- Нет, конечно. Кто же им теперь верит? Положим в обычный "Банк России". Главное - получить деньги…
- Все сбережения имеют свойство когда-то кончаться, - справедливо заметила мать. - А что дальше? Живем ведь среди акул…
Но эта идея запала Нине в голову, почему-то показалась интересной, самым лучшим выходом из положения. Действительно, многие сейчас так делают: продают, покупают, сдают. У них в подъезде сразу три семьи сдавали свои квартиры. Одни соседи жили круглый год на даче, вторые - за рубежом, третьи - вообще неизвестно где. И все получали неплохие деньги за сданное жилье.
- А ты видела квартиры, которые сдавали? - спросила мать. - Они выглядят так, как будто по ним Мамай войной прошел. И какие еще жильцы попадутся, неизвестно. Нет, лучше с ними не связываться.
- Тогда давай просто купим другую квартиру, поменьше, - согласилась Нина и посмотрела в сторону бабушкиной комнаты.
Мать поняла ее взгляд.
- Мне поможет Филипп, - быстро добавила Нина.
Так в квартире Шуруповых появился двоюродный брат Беляникина Игорь Томилин.
Настырную Дусю пришлось все-таки взять с собой к следователю, хотя Нина всячески сопротивлялась, тщетно пытаясь убедить Дусю, что прокуратура - не музей и ходить туда группами, как на экскурсию, не стоит. Дуся все равно продолжала приставать и ныть, и Нина наконец сдалась.
Увидев двоих визитерш, Максим Петрович моментально скис.
- А это кто, Нина Львовна, дорогая? - хмуро спросил он.
Дуся не дала Нине ответить.
- Мы обе - бывшие одноклассницы Бориса, - живо заговорила она. - Мы дружили…
Следователь выразительно мрачно хмыкнул и недоуменно обвел Дусю взглядом, что несложно сделать было при ее крохотных габаритах.
- И я вас уверяю, что его убили!
- Премного вам благодарен за внимание и любезность, но не надо меня ни в чем уверять! - рявкнул следователь. - Кроме того, ни у одного из ваших приятелей и бывших одноклассников, равно как и у всех остальных, нет стопроцентного алиби! Это что же теперь, всех подозревать и перебирать?!
- Почему нет алиби? - удивилась Дуся. - Почти все были в тот день в Москве, а не в Калуге.
Следователь ехидно прищурился:
- А вы, моя милая, представляете себе, что такое стопроцентное алиби? Это только если человек в момент свершения преступления находился рядом со мной! Нина Львовна, дорогая, уймите вашу резвую подружку! Как же вы все меня достали!
Занервничавшая Нина молитвенно сложила руки на груди:
- Дуся, я тебя прошу…
Имя вызвало у Максима Петровича внезапный взрыв интереса.
- Так это вас зовут Дуся?
- Д-да… - не очень уверенно протянула она. - А почему вы спрашиваете?
Нина тоже удивилась. До сей поры коренастый не проявлял ни малейшего интереса к делу. Профессия у него такая - никому не верить или верить только за большие деньги.
- А это имя слышала горничная в коридоре, - объяснил следователь. - В деле фигурирует. Она разобрала только это, его в номере прямо-таки прокричали. И еще какая-то Вероника… А это кто?
Дуся и Нина переглянулись и дружно пожали плечами. О такой они еще не слышали.
- Криминал, - проворчал Максим Петрович. - Какой там еще криминал? Кого он нынче колышет? Ну да, писал этот ваш Акселевич о всяких там нечистых на руку предпринимателях и банкирах. Даже об известных. Ну и что? Это еще ни о чем не говорит. А есть ли среди них вообще честные? Уже писано-переписано… Зато другое намного интереснее… Вы меня простите за прямоту, я человек милицейский. Но у этого вашего Акселевича, - он взглянул на посетительниц остро и недружелюбно, - баб было полно… И кашу эту расхлебать может одно лишь время. У некоторых мужиков бабы да вино всегда в большом расходе.
Нина уткнулась глазами в пол. Да, на каждого Дон Жуана находится свой Командор…
Дуся стиснула по-детски тоненькие пальцы. Следователь посмотрел на нее с жалостью:
- Так кто мог произносить ваше имя в тот день?
- Он в Израиле, - пролепетала Дуся.
- Объявим в международный розыск! - бодро объявил Максим Петрович.
- Нет-нет, не надо, - прошептала Дуся. - Я не хочу…