Вторая и уже последняя ссора с Марианной произошла позже. Через два года их все-таки помирила добрая Маргаритка, но тут Марьяшка, поступившая на геофак МГУ, надумала лететь в Ирак. Туда брали студентов на какие-то летние подработки. А Нина опять не сумела приехать проводить подругу. Очень болела бабушка.
Этого Марианна уже вынести не смогла. Болезненно самолюбивая, она моментально оскорблялась даже тогда, когда никто и не думал ее обижать. Ее чрезмерно чуткие уши в каждом слове улавливали обидный намек. Марьяшка отчаянно комплексовала. Хотя с чего бы ей так себя мучить? Или ей это доставляло особое наслаждение? Бывают такие ненормальные натуры…
Когда она вернулась, Нина не раз пробовала до нее дозвониться и поговорить, но ей всякий раз отвечали, что Марианны нет дома. И Нина свои попытки бросила.
Так чем же понравилась Борьке Марианна? Худая, даже костлявая, надменная, вызывающе курносая, взирающая сверху вниз даже на тех, кто был намного выше ее ростом. Умудрялась как-то…
- Дороднова необыкновенно ходит, - смеялся Борька. - Идет, презрительно вертя задом. Пардон… Это она умеет великолепно. Я ишшо никогда в своей жизни не видел женщину, которая делала бы сие столь выразительно. Мадам классической ограниченности. Все ограничивается ею самой - и ни шагу в сторону. Вот тебе и вот…
Нину и Марианну примирила только смерть Бориса.
А вскоре Надежда Сергеевна вдруг задумала уезжать в Америку. Навсегда.
Глава 19
Зиночка надолго запомнила свой последний приезд в Москву. Тогда она не один день почти безмолвно просидела на диване в квартире Нины. Молчала и ждала. Хотя отлично понимала, что ждать ей уже больше нечего. И надеяться тоже. Борис заново построил свою жизнь, и в ней не нашлось места для Зиночки.
Борька появился за день до ее отъезда, рано утром.
Нина торопливо тенила веки, держа наготове открытую помаду, а Зиночка красила ресницы.
- Время намаза, - хмыкнул Борька. - Пардон… Вопрос можно? Вы свободны, мадам?
И пока Зиночка соображала, что все это значит, цепко схватил ее за локоть и потащил на улицу, приветливо помахав рукой недокрашенной Нине.
- Лес уважаешь? - спросил он.
- Лес? - изумилась Зиночка. - Мы едем туда?
- Игде же ишшо можно отдохнуть? У меня наконец выдался свободный день. Сплошная круговерть… А лес всегда приносит мне душевный покой: исчезают все огорчения, забываются неприятности. А ты, есесьно, лес не любишь?
Зиночка кивнула:
- Как ты догадался?
- Об что речь… Это просто. Если во всем лесу будет только один комар - он тебя укусит!
Зиночка через силу засмеялась:
- Верно…
Борис вспомнил тот сентябрьский Симферополь, нескончаемый неприветливый крымский дождь, Зинины забрызганные до колен ноги… Как давно это было… И как недавно…
- Да, ты на свет родилась вовсе не для того, чтобы тебя комары ели. И все-таки поедем… А комары - они везде водятся. Куда ни приедешь - обязательно нарвешься хоть на одного комара.
- А под Петербургом есть местечко Комарово. Интересно, почему оно так называется и есть ли там комары? - Зина из всех сил пыталась казаться безмятежной.
Шутки придуманы людьми в качестве хоть какой-то защиты от настоящей жизни. Но смеется тот, кто смеется последним. И жизнь всегда все равно выходит победителем.
- Может быть, это единственное место, где комаров как раз нет, и именно потому его так назвали, чтобы выделить.
Раннее утро еще едва просыпалось, отпугивая холодком особо резвых и бодрых. Тихая, полусонная, успокаивающая электричка… И наивной Зине вдруг показалось, что она зря расстраивалась и мучилась, что Борис просто действительно очень занят - работа такая, да еще ФСБ. Она первая из всех его друзей и знакомых поверила в эту байку. И все еще может сложиться для Зины очень хорошо, даже обязательно так сложится.
В полупустой вагон неожиданно вошли двое - с трубой и барабаном. И объявили весело и задорно:
- Тем, кто еще не проснулся, поможем проснуться и взбодриться окончательно!
После чего прошли по вагону, разрушив всю тишь и гладь громким дудением и барабанным грохотом. Как и обещали. Борис усмехнулся:
- Народ зарабатывает деньги… Кто чем может и как умеет.
Тотчас следом ввалился коммивояжер с предложением купить ручку с оригинальными чернилами: через некоторое время все написанное ими на бумаге бесследно исчезает.
Зина взглянула с детским любопытством:
- Это чтобы ложные клятвы писать?
- Настоящие клятвы кровью подписываются! - возразил Борис. - Так что такой ручкой тут не поможешь. Но все равно лукавая вещь - эта прикольная ручка. В руках не у прикалывающегося продавца, а у настоящего махинатора она может плохих дел натворить.
Лес встретил их зеленой, прорезанной солнечными коридорами тишиной. Тотчас рядом запищали обрадовавшиеся комары. Люди пришли! Наконец-то! Будет неплохой завтрак…
Не комары, а комарихи, вспомнил Борис.
- Сейчас мы с тобой устроим сафари на комаров и на мух. Ящик смотришь? Выступает тут недавно Путин, и видно, как его кусают комары. Комар-то не знает, что это президент. Этой крылатой твари все равно, чью кровушку пить. А президентская доля тяжела! Особенно в новогоднюю ночь. Тут особь статья! Вся страна в тепле, за столами с едой-вином, а он в это время вынужден стоять перед камерой на морозе, прямо у кремлевской башни, под снегом, с непокрытой головой и произносить торжественную речь!
- Не валяй дурака! - натянуто засмеялась Зиночка, стараясь сберечь остатки оптимизма.
- Только это мене ишшо и осталось, - со странной серьезностью отозвался Борис. - Нам надо поговорить…
Зина сразу насторожилась. Сердце съежилось и заскулило брошенным щенком. Она давно догадывалась о многом, но гнала подальше нехорошие мысли.
Борька с удовольствием развалился на траве и закурил, уставившись в далекое, бесконечное, умытое ночным дождем небо. Зиночка осторожно опустилась рядом.
- Природа молчит, - задумчиво сказал Борька. - Она всегда вот этак… И в ней нет ничего незначительного, мелкого, пустого. Как и в жизни в целом. Никакой упростиловки. Люди сами себе изобретают все мелочи и глупости, сами все упрощают и примитивизируют. Потому как неотесанные. А теперь, как алкоголик со стажем, я предлагаю тебе продегустировать вот это, если ты не против. - И он вытащил из сумки и протянул Зине банку с пепси-колой. - Вопрос можно? Пьешь?
- Пью, - улыбнулась Зиночка.
- Ну и отправь голову в отпуск - лозунг наших дней. - Он помолчал, немного подымил. - К какому выводу я пришел, прожив на белом свете три десятка лет? К оченно простому: Вселенная - довольно равнодушная мать, а потому, к сожалению, ни одно наше желание на этом свете полностью не осуществляется. Так что не стоит продолжать обманываться и обманывать, если этим не достигаешь никакой цели. Вот тебе и вот…
- А на том? - спросила Зина.
Борис вспомнил мокрый сентябрьский Симферополь, еще незнакомую ему молодую женщину с зонтом, не по-южному унылые тротуары…
- Не волновайся о том. Тебе туда ишшо не скоро. С другой стороны, тот, кто умер в этом году, избавлен от смерти в следующем. Так утверждал Шекспир. Попробуем поверить ему на слово. Хотя в связи с изобретением атомной бомбы человеческая психология изменилась на философском уровне. Человечество стало смертным, и это знает. Если раньше люди умирали по одному, группами и даже тысячами в войнах, все равно люди не исходили из мысли, что они могут умереть все на всей земле, и не могли из нее исходить. А с изобретением атомной бомбы появилось новое, ни с чем не сравнимое понимание: все человечество на всей земле до последнего человека вполне реально может исчезнуть. Ведь человек, создавший атомную бомбу, - явно гений. Гений - и изобрел атомную бомбу. Парадокс? - Он искоса поглядел на напряженно молчавшую Зину. - Средневековье нам преподносят как дикое и жуткое время варварства - когда люди насмерть рубились на мечах. Да, рубились насмерть. Но вот атомных бомб тогда не было! Так какое же время страшнее? И ведь ужас двадцатого века в том, что он подарил нам такие технические орудия убийства, которые сами по себе даже затрудняют возможность раскаяния. Раскольников рубил топором и видел взгляд умирающего - от одного этого ему была прямая дорога к покаянию. А в двадцатом веке человек может нажать пальцем кнопку на пульте, и за стеной заработает газовая камера. И как он после этого раскается в убийстве сотен и тысяч, когда он их в самом прямом смысле даже не видел и не слышал?! Но навязывать прошлое настоящему - тоже странный и нелепый поступок.
Зина его не понимала. Она вспомнила брата Валерку, который, очевидно основываясь на личном опыте, не раз безуспешно втолковывал Зине, что ее муж вообще никому в мужья не годится. Он не создан для семьи.
Борис вновь затянулся, рассматривая бесконечное небо. Где начало того конца, которым оканчивается начало?…
- Объясню на более понятном примере. Я как раз нынче пытаюсь навязать своим родным свое прошлое, связанное с тобой…
- Прошлое… - Зина подавилась слезами. Борис сел и нервно смял сигарету.
- Только не реви… С плачущими женщинами я не умею ни говорить, ни молчать. А плакать за компанию тоже не выучился. Крупка, я советовался с друзьями… Они все строили всякие предположения, давали мне разные советы от души… Пробовали нам помочь… Но в результате я понял, что мне нужно делать - просто ничего.
- Это все Марианна… - прошептала Зиночка.
- Прямо замкнуло тебя на ней! - возмутился Борька. - Об что речь? Марьяшка вообще розовая девушка.
Зина вытаращила глаза. Она была не в меру наивна и доверчива.
- Ну да?!