Партией расстрелянных после второй мировой войны называли Французскую коммунистическую партию, выступавшую главной силой антифашистского сопротивления и ставшую главным объектом гитлеровского террора. С не меньшим основанием эти слова могут быть применимы к большевистской партии, почти целиком уничтоженной в великой чистке 1936-1938 годов.
В книге освещаются важнейшие политические события в СССР, начиная с июньского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года, на котором было сломлено противодействие большому террору внутри Центрального Комитета, и до снятия Ежова с поста народного комиссара внутренних дел. Раскрывается деятельность Троцкого, большевиков-"невозвращенцев" и прогрессивной мировой общественности по разоблачению сталинских преступлений. Описываются преступные действия сталинской агентуры за рубежом.
Все ли признания подсудимых на открытых процессах были вымышленными? Существовало ли в 30-х годах сопротивление сталинизму в СССР? Какая часть советского общества представляла социальную опору великой чистки? На эти и многие другие вопросы читатель найдет ответ в этой книге.
Содержание:
Введение 1
I - "Массовые операции" 2
II - Январский пленум ЦК: "Об ошибках парторганизаций" 4
III - Январский пленум ЦК: дело Постышева 6
IV - Подготовка к третьему процессу 7
V - Эпизод с Крестинским 10
VI - Бухарин и Вышинский 11
VII - "Заговор" 1918 года 13
VIII - Загадка Бухарина 14
IX - Орбита Ягоды 16
X - Отравления и отравители 17
XI - Что на процессе было правдой? 19
XII - Главный подсудимый 20
XIII - Внутриполитические цели процесса 21
XIV - Внешнеполитические цели московских процессов 22
XV - Генеральный прокурор 23
XVI - Приговор 25
XVII - Международный резонанс процесса 26
XVIII - Троцкий о московских процессах 28
XIX - Историческая судьба московских процессов 30
XX - Сталин и его ближайшее окружение 32
XXI - В недрах Политбюро 43
XXII - Ликвидация Центрального Комитета 44
XXIII - Партийный аппарат 47
XXIV - Армия 49
XXV - НКВД 52
XXVI - Комсомол 55
XXVII - Беспартийная интеллигенция 56
XXVIII - Народ 58
XXIX - Великая чистка глазами врагов Советской власти 60
XXX - Великая чистка глазами русской эмиграции 61
XXXI - Великая чистка глазами коммунистов 62
XXXII - Были ли виновные? 67
XXXIII - Оппозиционеры в лагерях 70
XXXIV - Воркутинская трагедия 71
XXXV - Кому была выгодна великая чистка? 73
XXXVI - Новобранцы 1937 года 74
XXXVII - Кто и как был наказан после смерти Сталина 75
XXXVIII - Террор против зарубежных коммунистов 77
XXXIX - Невозвращенцы 1937 года 81
XL - Невозвращенцы 1938 года 85
XLI - Вердикт комиссии Дьюи 87
XLII - Большевизм, сталинизм, троцкизм 88
XLIII - "Шумиха вокруг Кронштадта" 91
XLIV - "Их мораль и наша" 94
XLV - "Старику было бы трудно без сынка" 98
XLVI - Агент по кличке "Тюльпан" 99
XLVII - Смерть Льва Седова 100
XLVIII - Троцкий в Мексике 101
XLIX - Заграничные убийства 103
L - Парижские интриги 104
LI - Конец "ежовщины" 106
LII - Фальсификация истории 108
Приложение I - Из истории разоблачения сталинских преступлений 110
Приложение II - Статистика жертв массовых репрессий 113
Примечания 116
Вадим Роговин
Том 5. ПАРТИЯ РАССТРЕЛЯННЫХ
Введение
Преступления, совершённые за два с половиной года великой чистки (июль 1936 - конец 1938 года) были столь масштабны и чудовищны, что обнародование всей правды о них было чревато потрясением постсталинского политического режима. Поэтому после XX съезда КПСС её лидеры тщательно дозировали "дозволенную" правду о трагических событиях 30-х годов, смешивали её с сохранявшимися в неприкосновенности сталинистскими мифами и фальсификациями, многократно отступали от собственных разоблачений, а с середины 60-х годов вообще наложили табу на обращение к теме сталинского террора.
Длившийся более двух десятилетий запрет на всякое упоминание о том, что жило кровоточащей раной в сознании советских людей, не смягчал, а лишь отягчал неизбывную боль от этой раны. Общественная атмосфера, которая была порождена попытками обуздать, стереть историческую память народа, ярко передана в поэме А. Твардовского "По праву памяти":
Забыть, забыть велят безмолвно,
Хотят в забвенье утопить
Живую быль. И чтобы волны
Над ней сомкнулись. Быль - забыть!..
Забыть велят и просят лаской
Не помнить - память под печать,
Чтоб ненароком той оглаской
Непосвящённых не смущать…
Спроста иные затвердили,
Что будто нам про чёрный день
Не ко двору все эти были,
На нас кидающие тень.
Но всё, что было, не забыто,
Не шито-крыто на миру.
Одна неправда нам в убыток,
И только правда ко двору!
Официальные идеологи КПСС, не отличавшиеся богатством исторического воображения, были настолько уверены в незыблемости и долговечности господствовавшего политического режима с его идеологической герметичностью, что полагали: правдивые научные исследования и художественные произведения о сталинском терроре смогут увидеть свет не ранее, чем через столетия. Именно такие сроки отводил Суслов для публикации романа В. Гроссмана "Жизнь и судьба".
Но действительность развивалась не по сценариям недальновидных и консервативных партократов, закосневших в сталинистских предрассудках. Изъятие темы массовых репрессий из официальной советской историографии фактически отдало эту тему на откуп зарубежной советологии и отечественному диссидентству. А поскольку после XX съезда КПСС было невозможно сохранять такую закрытость от внешнего мира и такую беспощадность к инакомыслию, как в сталинские времена, духовный вакуум в сознании советских людей стал заполняться идеологией, проникавшей через каналы самиздата и "тамиздата".
Серьёзный перелом в массовом сознании вызвала публикация за рубежом книги А. Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ", потайными путями проникавшей и широко распространявшейся в СССР. Эта книга была воспринята советскими читателями как откровение прежде всего потому, что в ней были собраны многочисленные "человеческие свидетельства", запрещённые к публикации в нашей стране. Казалось, что, наконец, сказана вся правда о государственном терроре в СССР. Между тем сам избранный Солженицыным жанр "устной истории", основанной исключительно на мемуарных источниках, не позволял представить полную и адекватную картину событий, происходивших в нашей стране до смерти Сталина. К тому же используемые источники зачастую предвзято переиначивались и истолковывались Солженицыным в целях подгонки их под авторскую концепцию, выводящую сталинский тоталитаризм из идеологии и революционной практики большевизма.
Новый всплеск общественного интереса к теме сталинского террора возник в годы политической встряски, официально именуемой "перестройкой". Открытие советских архивов обнаружило, что в них с бюрократической аккуратностью собирались все документы, вышедшие из недр партийных или гэбистских канцелярий. Фетишизм по отношению к продуктам канцелярского, в том числе палаческого пера в сталинские времена был столь велик, что на каждом деле заключённого значилась мистическая формула: "Хранить вечно".