И наконец, last but not least. В январе 1557 г. к ногаям было отправлено большое посольство, перед которым была поставлена задача добиться принесения бием Исмаилом и его мурзами шертной грамоты Ивану и заключения союза, острием направленного против Крыма. В частности, в наказе послам говорилось, что Исмаил и его мурзы должны знать – "государя нашего дорога найдена х Крыму Днепром, и та дорога добре добра (выделено нами. – В. П.). Возможно ею государю нашему всякое свое дело над Крымом делати, как хочет" и что теперь дело только за взаимной договоренностью о походе против Девлет-Гирея. Создается впечатление, что рейд Ржевского произвел на Ивана Грозного большое впечатление и, ободренный успехами бывшего стрелецкого головы, царь решил запустить наконец в действие "казанский" сценарий подчинения Крыма. Это впечатление еще более усиливается, если принять во внимание возведение в 1557 г. Псельского города на Пселе, располагавшегося примерно в 240 км южнее от Путивля. "Новый город на Псле" упоминается в разрядных книгах под 7066 (1557/58) г. Однако очевидно, что он был поставлен раньше, раз в этом году туда были назначены воеводы, и к тому же он упоминается в послании Сигизмунда II Девлет-Гирею I в мае 1557 г. Скорее всего, это место было примечено в 1556 г. именно Матвеем Ржевским во время его рейда в низовья Днепра. Обращает на себя внимание тот факт, что этот городок (и "замок" на Хортице) вызвал большую обеспокоенность и у хана, и у великого князя Литовского Сигизмунда II. Литовский правитель в своем послании хану указывал, что Псельский и Хортицкий городки не только препятствуют отношениям Литвы и Крыма, но еще и аналогичны тем городам, что ставили Иван III и Василий III на подступах к Казани, – намек более чем прозрачный! И снова подчеркнем, что все это стало следствием активных действий Ржевского на Днепре, не побоявшегося взять на себя больше, чем предписывалось ему первоначально!
О том, где был Матвей Ржевский в 1557 г., мы не знаем. Можно лишь предположить, что, отбыв "годование" путивльским наместником, он осенью 1557 г. был назначен наместником "на Северу", в Чернигов. Здесь он пробыл недолго, и уже в начале 1558 г. мы видим его на новой службе. На страницах разрядных книг и летописей он появился в 1558 г. Не дожидаясь конца суровой зимы 1557/58 г. ("зима та была стюдена, великие мразы во всю зиму, и не един день со оттеплеем не бывал, и снеги пришли паче меры, многие деревни занесло, и люди померли по деревням, и на путех такоже много народа кончашася"), Иван Грозный 2 января 1558 г. отсылает в низовья Днепра "на Хартущу" (то есть на Хортицу) князя Дмитрия Вишневецкого. Вместе с ним отправилась туда же целая рать во главе с дворовым сыном боярским из Переславля-Залесского Игнатием Заболоцким "з жилцы", рязанским дворовым сыном боярским Ширяем Кобяковым "з детми з боярьскыми", "да голов Данила Чюлкова да Матвея Дьяка Иванова сына Ржевского, да Ондрея Щепотева, Василья Тетерина, Михаила Евсково, Михаила Ондреева сына Павлова, Онофрея Лашинсково, Петра Таптыкова, Микиту Сущова, Нечая Ртищева" "с казакы" и "с стрелцы". Князь А. Курбский писал позднее, что всего в поход "нарядили" 5 тысяч ратных людей, что достаточно правдоподобно, учитывая число голов и атаманов, отряженных в эту экспедицию. Перед князем и его людьми была поставлена задача "ити прямо, а во Псле… суды поделати и з запасы ити на Днепр. И велел государь князю Дмитрею стояти на Днепре и беречи своего дела над крымъскым царем". Очевидно, что эта рать двинулась по пути, проторенному Матвеем Ржевским в 1556 г, и не случайно наш герой был включен в ее состав – экспедиции был нужен опытный и энергичный человек, знающий местность и имеющий опыт весеннего сплава по Пселу и Днепру.
Так Ржевский стал участником большой игры, задуманной Иваном Грозным. Русский царь замыслил организовать серьезную операцию против своего недруга, крымского хана, с привлечением ногаев и кабардинцев. С этой целью тогда же, в январе 1558 г., из Москвы был отпущен посол кабардинского князя Темрюка Идаровича Канклыч Кануков с посланием, в котором князю Темрюку предлагалось, собрав своих людей, идти на помощь Вишневецкому. Бию Исмаилу царь отписывал в январе же, что собирается "промышляти сею весною" над Девлет-Гиреем, и призвал присоединиться к экспедиции Вишневецкого. Несколько позднее, в марте, отправляя к ногаям посла Елизария Мальцева, Иван передал вместе с ним грамоту Исмаилу, в которой писал, что "царь и великии князь их (то есть Исмаила и его близких. – В. П.) для обид послал на крымсково князя Дмитрея Ивановича Вишневетцкого со многою ратью. А велел ему засести на Днепре Ислам Кермень. И из Ислам Кермени велел ему крымскому царю недружбу делати". К этому царь добавлял, что "черкасом пятигорским велел есми на него (Девлет-Гирея. – В. П.) ж ити, памятуя свое слово, что нам на всякого недруга заодин быти". Естественно, что Исмаилу, по мнению Ивана, следовало присоединиться к Вишневецкому и горцам и хотя бы "детей своих и племянников и рать свою на крымсково" послать вместе с Ивановыми ратными людьми и "черкасами" "промышляти заодин". Кстати, забегая вперед, из этой переписки становится ясным, почему Иван отправил вместе с Вишневецким преимущественно вооруженных пищалями казаков и стрельцов – видимо, в Москве предполагали, что Темрюк и Исмаил дадут легкую конницу, а московские ратные люди и казаки Вишневецкого поддержат ее огнем.
Увы, этим планам русского государя не суждено было сбыться. Девлет-Гирей, оповещенный Сигизмундом II, что "Вишневецкий с помочью князя великого Московъского з немалым войском вытягънул на поле", поспешил увести своих людей за Перекоп и сам сел в осаду, ожидая набегов русских ратных людей и казаков. В мае Вишневецкий писал царю, что он со своими людьми подошел к самому Перекопу "и сторожей побил за шесть верст от Перекопи, а люди ему встречю крымскые не бывал ни един человек". Простояв под Перекопом ночь, во второй половине следующего дня Вишневецкий пошел на запад, к Днепру, "на Тованьской перевоз" в 25 верстах ниже по течению от Ислам-Кермена, и здесь три дня ждал татар, но и на этот раз "крымцы к нему не бывали и не явливалися". Огорченный этим, князь ушел оттуда на Хортицу, где встретился с Ржевским. Бывшему стрелецкому голове и путивльскому наместнику было поручено чрезвычайно важное и ответственное задание – пока Вишневецкий налегке устремился к Перекопу, Матвей должен был доставить в низовья Днепра караван стругов с провиантом, "зельем" и всеми остальными необходимыми для автономных действий посланной против крымцев немалой рати.
Ржевский успешно справился с поставленной перед ним задачей и, после того как Вишневецкий, "перебрав людишек", отпустил домой с головой Онуфрием Ляшицким тех детей боярских, которые "потомилися" в тяжелом зимнем походе, остался вместе с князем. Последний, оставив "немногих людей, детей боярьскых да казаков и стрелцов", пошел "летовати в Ыслам-Кирмень", намереваясь отсюда совершать рейды "на Крымьского улусы за Перекоп и под Козлец… сколко ему милосердный Бог поможет".
Получив эти известия вместе с прибывшим в Москву 12 июня Онуфрием Ляшицким, царь отправил в низовья Днепра сына боярского Н.А. Карпова "ко князю Дмитрею Ивановичю… и к головам Игнатию Заболоцкому, Ширяю Кобякову, Диаку Ржевскому, Ондрею Щепотеву с своим жалованием з золотыми". Одобрив таким образом действия Вишневецкого и его начальных людей, тем не менее государь приказал Вишневецкому вместе с Заболоцким немедленно ехать в Москву, оставив в низовьях Днепра "в коем месте пригоже" голов Ш. Кобякова, Д. Ржевского и А. Щепотева, "а с ними детей боярьскых немного да стрелцов", а также Д. Чулкова и Ю. Булгакова с казаками "промышляти" над крымцами. Сегодня трудно разобраться, почему Иван отозвал Вишневецкого. Вызвано ли это было тем, что ему стало известно о том, что князь ведет переговоры с Сигизмундом о возращении обратно на литовскую службу? Или же царь решил отозвать князя, желая привлечь на свою сторону Сигизмунда, явно не бывшего в восторге от попыток "московского" закрепиться в низовьях Днепра, – кто знает? Ясно одно – после того как Вишневецкий отъехал к Москве, начальством над оставшимися в Ислам-Кермене русскими ратными людьми приняли на себя Ширяй Кобяков, Матвей Ржевский и Андрей Щепотев. Обращает на себя внимание тот факт, что Ржевский был назван вторым в этом списке, а поскольку, как уже было отмечено выше, он уже бывал в этих местах, то его мнение на военном совете было едва ли не решающим. И надо полагать, действия оставленных в Ислам-Кермене русских детей боярских, стрельцов и казаков были успешны – Девлет-Гирей и откочевавшие к нему отдельные ногайские улусы все лето и осень отсиживались в Крыму, не пытаясь выйти оттуда и атаковать русские рубежи. Лишь отдельные небольшие татарские отряды на свой страх и риск пыталась сходить за ясырем, но без особого успеха. Неудачей закончился и поход, предпринятый в конце 1558 г. калгой Мухаммед-Гиреем. Узнав при подходе к русским рубежам, что и сам царь не ушел "в Немцы" и на берегу по-прежнему стоят русские войска и страшные татарам князья Д.И. Вишневецкий и М.И. Воротынский да боярин И.В. Большой Шереметев находятся на "украйне" – в Рязани, в Туле и в Калуге, татары несолоно хлебавши повернули поспешно назад, понеся большие потери из-за морозов.