- Выбери рейс. Билеты туда и обратно я закажу из редакции. А то на тебя прямо смотреть боязно. Того и гляди наложишь не себя руки, ребенка осиротишь. Негоже! Такой славный мальчишечка…
Леночка повернулась и вышла. Вадим сидел, комкая в руке письмо и тупо глядя в окно, за которым галдел и переливался всеми красками равнодушный и суетливый мир.
Было страшно и радостно одновременно, как бывает, когда взмываешь на качелях высоко вверх. Тогда в тебе все замирает от страха и радости…
Улетел Охлынин в Москву в ту же пятницу.
7
Инга провела с Павлом почти месяц, не расставаясь. Они вместе загорали, плавали, бегали в кино. Их часто сопровождал Илья, пока никому не мешавший.
Павел плел свои веселые байки, и всем трое чувствовали себя преотлично.
Паша вырос в небогатой семье и ночами подрабатывал охранником в научно-исследовательском институте. Зарабатывать деньги он решил довольно случайно, после первого курса.
Тем летом он тоже мотанулся на месяц с друзьями на юг. Мать потребовала писать, чего он терпеть не мог, и дать телеграмму о своем приезде. Встретила его на вокзале и тотчас начала пилить, чем занималась всю сознательную жизнь Павла.
- Как ты одет? - возмущалась мать, не стесняясь ни пассажиров, ни встречающих, ни стоявших неподалеку друзей сына. - Худой, грязный!.. И девушки какие-то подозрительные! И приятели жуткие!
- А ты все так же кричишь! За месяц ничего не изменилось, - флегматично заметил Паша, вскидывая на плечи рюкзак.
Хотелось поскорее увести мать, чтобы друзья ничего не услышали. Было стыдно за мать.
- А-а, вот оно что! - закричала она с новой силой, словно обрадовавшись хорошему поводу. - Я, значит, кричу! Зато ты там загораешь и развлекаешься! На мои деньги, между прочим! Это ничего?! В порядке вещей?! И после этого можно предъявлять мне претензии?!
Вот тогда Паша нашел себе подработку и отдалился от родителей еще больше.
- Моя работа - фикция, - рассказывал она Инге. - Вахтеры и охранники кого проверяют? Посторонних. А на самом деле стибрить скорее способен тот, кто в этом учреждении трудится или бывает. Ну, положим, захочу я чего-нибудь украсть. Начну ходить в НИИ по делам, стану почти своим. А сам примечу, в какую смену на вахте нормальный охранник, а в какую - алкаш, который ни за чем не смотрит. Тогда приду и унесу, что хочу. Всего и делов! Поэтому особо я там не парюсь. Сижу себе и книжечку почитываю.
Инга внимала с интересом и больше помалкивала. Рассказывать о себе ей было нечего.
Однажды на пляж явилась компания откровенных гопников. Две плюс один. В воде парень, не умеющий в силу своих умственных способностей додуматься до других приколов, начал, поднырнув, хватать девок за ноги и попы. Девчонки первыми выскочили из воды, и тупой приколист заорал на одну из них:
- Идиотка, чего скачешь козлихой?! Я с тебя трусы чуть на ходу не снял!
Девица, не оборачиваясь, ответила, даже не злобно, а вполне обыденно и так же громко:
- Чтоб у тебя яйца отвалились!
А он, ничуть не стушевавшись, гаркнул весело:
- Да у меня же их четыре! Все не потеряю!
Весь честной народ многолюдного пляжа возмутился. Особенно молодые мамочки, а их тут хватало. Компании пришлось спешно ретироваться. Павел почему-то задумчиво и пристально посмотрел на Ингу.
- А в воде ничего… Интересно, наверное… Надо попробовать…
- Что попробовать? - не поняла она.
Паша засмеялся и перевел разговор на другое.
- Я давно понял, в чем мое главное достоинство, - признался он Инге. - В моей безбрежной контактности и умении общаться с людьми!
Инга фыркнула.
- И нечего тут хихикать! - невозмутимо продолжал Павел. - Я запросто, в два счета нахожу общий язык с любым и каждым, независимо от его возраста, образования и происхождения. Поэтому люди ко мне тяготеют, прилипают и меня ценят.
- Не слишком скромно так говорить о себе, - заметила Инга.
- А ты собираешься жить скромно? Зря! Не советую. Пропадешь! Человеки затопчут. Они для этой цели выбирают как раз безответных, кротких, тихих. И никто никогда не обернется, чтобы поднять упавших и им помочь. Самая большая глупость - позволять себя бить и забывать. У тебя в голове бедлам. Не обижайся, а слушай дальше. Там, в этом умном НИИ, мне вдруг понравилась девчонка-аспирантка. Но вижу: она не желает обращать на меня никакого внимания. И прекрасно все понимаю… Если задам ей вопрос в лоб, почему она меня постоянно обходит за километр, то услышу, что я грязный пьяный охранник. Она не знала, что я студент. А девки - они нередко брезгливые.
- Но на это ей можно заявить, что именно таким и должен быть настоящий мужик, - сказала Инга.
- Не, многие девахи не разделяют подобных убеждений. У них все по принципу: я ношу платья от Кардена и езжу на иномарке, а ты ходишь в телогрейке и грузишь вагоны - ну, что между нами общего?!
- И действительно, ничего, - согласилась Инга. - Только дело, конечно, не в телогрейке.
- Конечно, - кивнул Паша. - Вот к нам в НИИ приезжал иностранный гость. И в проводники ему за неимением никого другого дали меня, сняв с вахты. Теперь этот профессор дома будет рассказывать всем с восторгом и удивлением: "В России даже сторож здания может объясняться по-английски!"
Инга засмеялась.
- Я в юности очень хотел заниматься спортом, - продолжал Павел. - Но, увы, очень долго не находилось девочки, которая бы согласилась заниматься со мной. Не умею говорить комплименты. А с ними любая глупость, пошлость и сальность пройдут незамеченными.
Инга удивилась:
- А при чем тут девочка? Иди на стадион или в спортзал и тренируйся себе на здоровье!
- Да речь не о том спорте, деточка, а о таком, которым только парой можно заниматься! Мне как-то позвонил приятель. Тяжело засопел в трубку… И еще слышно чье-то второе прерывистое дыхание… Спрашиваю: занимаетесь? А он в ответ так же лаконично: занимаемся!
- Ну, он, наверное, вместе с приятелем на тренажерах мышцы качал, - наивно заметила ничего не понявшая Инга.
Пашка заржал. Он словно постоянно проверял ее, на что-то испытывал, и этой проверки она пока никак не выдерживала.
- Поцелуй меня! - неожиданно попросил Павел.
Инга растерялась. Она ни с кем в своей жизни еще не целовалась. Родители и тетя не в счет.
Павел терпеливо ждал. Инга мялась и молчала.
- Не хочешь? - спросил он, не дождавшись ничего путного.
- Почему не хочу?.. Я хочу… - смущенно пролепетала Инга. - Ты будешь смеяться, но только я не могу… вот так сразу…
- Ну, поцелуи - это тебе не вступительные экзамены в институт! - резонно заявил Павел. - Долгая и упорная подготовка здесь ни к чему! Так что ты одно с другим не путай. У тебя голова сильно хромает. Дело в том, что мне пора домой… Кончились время и деньги. Кстати, ты не попросишь своего папахена достать мне билет на самолет? Неохота в кассе полдня париться.
- Попрошу, - прошептала растерянная Инга. - Как быстро все прошло…
- Почему все? Ничего не все! У нас ничего пока не прошло! Думаешь, все всегда пролетает очень ходко, бешеными темпами? И все вокруг вечно твердят: ах, как время бежит! Что ни год, то двенадцать месяцев! Но мы все успеем. Приедешь поступать в Москву, увидимся. А пока махнемся адресами. Правда, я писать ненавижу, поэтому лучше пиши ты, а главное, сообщи, когда приедешь. Проводишь меня в аэропорт?
Инга молча кивнула.
До аэропорта они поймали частника. Он сразу им показался подозрительным - вел себя как-то странно. Нерешительно озирался, дергал машину рывками. Наконец, Инга не выдержала:
- А что это у вас с тачкой? Может, ей в ремонт пора?
Водитель в ответ тяжко вздохнул:
- Ох, девушка! Да я впервые в жизни сижу за рулем. И прав у меня нет. И машина не моя.
После этого честного признания ошеломленная Инга сразу попросила остановиться:
- Спасибо, мы уж как-нибудь пешком!
Павел хохотал и активно голосовал на шоссе, иначе он рисковал опоздать на свой рейс. Но они все-таки успели.
Уже на бегу, на ходу, Павел прижался губами к Ингиной щеке и пробормотал:
- Я буду тебя ждать!
Дома вечером отец справился у понурой Инги:
- Проводила своего кавалера?
- Папа, а почему женское счастье всегда связывают с мужчиной? - вместо ответа спросила Инга.
Отец растерялся перед ее немудреным вопросом:
- А с кем же еще? У женщины должны быть семья, дети… По-другому не получается. Не придумали. Я не знаю, как тебе объяснить… Поговори лучше с мамой.
"Как будто мама что-нибудь знает, - скептически подумала Инга. - У родителей главное - быстренько перевалить самое сложное на другого. Ладно, разберемся без них…"
Она начинала догадываться, что настоящие мудрости и подлинную правду дети и подростки принимают и понимают без всяких объяснений.
Впереди ее ждал последний школьный год перед выпуском, такой тяжелый и страшный… Но о его бремени Охлынины пока не подозревали.
В марте, незадолго до выпускных экзаменов, неожиданно скорчившуюся от боли Ингу увезли в больницу с подозрением на приступ аппендицита. Аппендицита обследования не подтвердили, однако обнаружилось значительно худшее, и Ингу перевезли в Новороссийск (на этом настоял отец) и прооперировали, удалив кисту трубы яичника. Операция прошла благополучно, и очень скоро Инга вернулась домой и в школу. Не подозревая о дальнейших испытаниях, уготованных судьбой. А судьба на этот раз оказалась суровой и безжалостной, что было особенно тяжело для избалованной девочки, выросшей в благополучной, на первый взгляд, семье.