П. Белов возле трофейного гусеничного транспортера
В общей сложности командование группы армий "Центр", оценив обстановку и желая в кротчайшие сроки покончить с группировкой Белова, запланировало привлечь к оперативным мероприятиям силы нескольких армейских корпусов, в том числе 43-го (XLIII) и 46-го (XLVI). Численность немецких войск оценивалась в пределах 30–45 тыс. человек.
Однако прежде чем соединения и части вермахта должны были взломать партизанскую оборону и приступить к уничтожению красноармейцев и "народных мстителей", германская военная разведка предложила план по засылке диверсионно-террористической группы в район дислокации штаба 1-го гвардейского кавалерийского корпуса с целью пленения или, если это будет невозможно, ликвидации лично Белова и сотрудников его штаба. В ходе операции диверсанты должны были также воспользоваться имевшейся в штабе радиостанцией, расстроить управление войсками и партизанскими формированиями и путем активной пропаганды склонить как можно больше бойцов и командиров РККА к переходу на немецкую сторону.
Для проведения диверсионной операции отдел I с штаба группы армий "Центр" решил использовать личный состав из Особого соединения "Седая голова". Разработкой деталей этой акции занимался куратор русских коллаборационистов - подполковник В. Геттинг-Зеебург, который, как видно из журнала боевых действий начальника отдела "Абвер II" (организация диверсий и саботажа) полковника Эрвина Лахузена, информировал руководство военной разведки в Берлине о ходе операции, а также о ее конечных результатах.
Интерес представляет вопрос: сколько человек было выделено для проведения диверсий?
К. Г. Кромиади, а вслед за ним историки В. В. Захаров, С. А. Колунтаев, С. И. Дробязко и К. М. Александров, пишут о 300 диверсантах. В одном из документов НКВД называется другая цифра - 208 человек. Ветераны советских органов госбезопасности А. И. Зевелев, Ф. Л. Курлат, А. С. Казицкий указывают на 313–315 коллаборационистов. В дневнике Э. Лахузена и в исследовании Г. Уайнберга встречаются цифры 350 и 400 человек, соответственно. П. В. Каштанов, лично участвовавший в операции, вспоминал, что его подразделение "численностью 300 человек" было брошено против сил генерала Белова. Мы склоняемся к мнению, что для операции из РННА выделили около 350 солдат и офицеров, переодетых в советскую униформу. Именно такая цифра фигурирует в сообщении подполковника В. Геттинг-Зеебурга для начальника отдела "Абвер II".
Как уже отмечалось, командовать русской диверсионной группой назначили С. Н. Иванова и его заместителя К. В. Сахарова, а непосредственной подготовкой личного состава занимался Кромиади. Перед тем, как диверсанты отправились на задание, последний произнес напутственную речь: "Офицеры и солдаты Русской Народной Национальной Армии, сегодня вы выступаете на первую нашу операцию. Не на братоубийственную борьбу мы вас посылаем, ибо там вы можете встретить, в прямом смысле этого слова, ваших родных братьев. Не для этого дано вам оружие в руки, а для обороны, для вашей собственной защиты и безопасности. Вашим же оружием должны служить ваша освободительная идея и ваши правдивые слова. Вы должны стараться своим братским обращением к той стороне заставить автоматы и пулеметы замолчать. И если вы этого добьетесь, то цель ваша будет достигнута".
Перед антипартизанской операцией
Конечно же, Кромиади лукавил, говоря, что оружие диверсантам якобы было дано только для обороны. Такими же далекими от реальности являются и фразы о братском обращении к красноармейцами. Думается, военнослужащие, отобранные для операции, прекрасно осознавали, какое задание им поручили.
Судя по различным источникам, диверсионное подразделение "Граукопф" состояло из нескольких групп, имевших свои цели и задачи (к примеру, С. Фрелих пишет о двух отрядах, которыми командовали Бочаров и Иванов). Детали предлагаемого использования диверсантов были устно сообщены командованию 43-го (XLIII) корпуса, на участке которого и решили задействовать коллаборационистов. Перед атакой (начало операции "Ганновер" назначили на 24 мая 1942 г.) командиров немецких частей заранее уведомили, что в районе боевых действий будет проводиться спецоперация, личный состав, который будет проводить оперативные мероприятия, переодет в советскую форму. Во избежание путаницы было решено использовать особые отличительные знаки.
Надо отметить, что еще до использования диверсионной группы Иванова абвер неоднократно пытался заслать своих агентов в партизанский край, используя для этого все средства. Так, комиссар партизанского полка имени 24-й годовщины РККА Г. Я. Амиров вспоминал: "В этот период (май 1942 г. - Примеч. авт.) враг не брезговал ничем: вербовал и засылал в партизанские отряды даже женщин и детей. Многие из них с прибытием в расположение партизан сразу же признавались в том, какое задание получили от фашистов, часто давали ценные сведения о намерениях противника. Фашисты забрасывали парашютистов в партизанский край для захвата штабов рейдировавшего по тылам гитлеровцев кавалерийского корпуса, его дивизий и Отдельного партизанского полка".
О случаях подобного рода упоминает в своем дневнике и сам П. А. Белов: "7.5.42 г. командиром "Р" задержан 15-летний мальчик Порхачев в д. Семидворки юго-западнее Игнатково, шедший по заданию немцев, при опросе сообщил: немцы поставили ему задачу разведать Карново и установить наличие партизан".
Немецкая разведка прилагала все усилия к тому, чтобы сохранить в тайне готовящуюся акцию. Однако планы абвера были частично раскрыты еще до того, как подчиненные Иванова приступили к выполнению боевой задачи. В воспоминаниях бывшего бойца специального отряда НКВД "Грозный" А. С. Казицкого встречается такой эпизод: "На железной дороге Смоленск - Орша есть станция Красное. Однажды там с бидонами молока появились наши разведчицы Галя Меерович и Ольга Рылова. На путях стояли воинские эшелоны. В дверях теплушек, на платформе - всюду были видны солдаты и офицеры. Девушки ахнули: фашисты были одеты в красноармейскую форму.
- Ясно, - сказал Федор Озмитель (командир отряда "Грозный". - Примеч. авт.), выслушав рассказ разведчиц, - гитлеровцы готовят провокацию.
На следующее утро на стол начальника управления в Москве легла радиограмма:
"20 мая 1942 г. в 7 часов 30 минут через станцию Красное со стороны Орши на Смоленск прошли два эшелона. Люди одеты в форму командного и политического состава Красной армии. Один в форме генерала…"".