Политический лексикон советского общества сталинской эпохи в целом может быть описан как лексикон декларативно "упрощенного" и нарочито брутального словоупотребления. Начиная с речей Ленина, язык "советской" идеологии включает инвективный пафос и брань, но 1930-е годы могут считаться апофеозом стиля, не только оправдывавшего свирепые оскорбления по адресу многочисленных внешних и внутренних врагов советского народа ("шпионские рыла", "фашистско-шпионская мразь", "подлецы", "волки и псы буржуазии", "отродье", "оголтелые авантюристы", "гнусные предатели", "клопы", "прохвосты", "скверна" и т. д. и т. п.) , но и подразумевавшего "филологическое" объяснение самих оскорблений. Авторитеты в этих случаях обнаруживаются без особого труда, - одним из них служит Анри Барбюс, в мемуарных материалах о котором советские критики второй половины 1930-х годов охотно приводят рассуждения покойного писателя-сталиниста, отстаивавшего в переписке со своими издателями право "пользоваться грубыми словами, ибо этого требует правда" .
Пропагандистские декларации правды и простоты придают самим этим понятиям в контексте советской культуры почти синонимический смысл. Вложенная Максимом Горьким в уста сормовского рабочего характеристика Ленина "Прост как правда" вошла в идеологический лексикон на правах фольклорной паремии . Персонализированная Лениным синонимия простоты и правды не допускала сомнений в ее прескриптивном смысле, но ее дидактический подтекст не определялся только этим. Формулировка Горького удачно воспроизвела идею, имевшую в России длительную традицию церковноучительного и литературного пафоса . В православных текстах подобная синонимия была результатом передачи греческого прилагательного όρθος ("прямой, единственно верный, настоящий") словами "правый" и "простыи" . Синоним "православия" - "простославие" . В библейском тексте Господь именуется "Богом правды" (Ис 30,18); "Бог есть Истина" (Ин 14,6. См. русские поговорки, приводимые в словаре В. И. Даля: "Не в силе Бог, а в правде", "Бог правду видит", "Бог в правде помогает"). А в церковнославянском переводе "Богословия" Иоанна Дамаскина Бог - "прост" ("Яко же есть Бъ простыи") . Истинный христианин "в простости ходи перед Богом" (Пандекты Никона Черногорца XII века) , так как простота означает также и нелукавство, искренность, честность (άπλαστος, απλότης) . Вослед христианским наставлениям дидактическое сближение правды и простоты последовательно отстаивал Лев Толстой (одним из хрестоматийных афоризмов которого стала фраза из "Войны и мира": "Нет величия там, где нет простоты, добра и правды") .
В 1920–1930-е годы призывы к простоте становятся одним из значимых лозунгов культурного строительства . Овладение политической грамотностью напрямую связывается с общедоступностью языка, письма, орфографии ("оставленной русскому пролетарию его классовыми противниками" и отнимающей "у трудящихся миллиарды часов на бессмысленную работу по правописанию") . Пролетарская правда противопоставляется буржуазной лжи по критерию общепонятности идеологических истин - революционная культура двадцатых годов и культура сороковых - пятидесятых в этом отношении остаются принципиально схожими. "Культурное упрощение", создание "литературного пролетарского языка" и "рационализации устной речи как политической, так и производственно-технической" в большей степени определяют публицистический пафос 1920–1930-х годов , но содержательно не меняются десятилетиями, воспроизводя предсказуемые филиппики по адресу тех, кто стремится "усложнить" надлежащую простоту (и, следовательно, правду) советского социолекта.
Реализация искомой простоты воплощается при этом, однако, не столько в текстах, сколько в сфере Воображаемого. Величие "простого как правда" Ленина объясняет, по рассуждению Глеба Кржижановского, почему
великий правдоискатель - российский народ и великий правдолюбец Ленин так быстро нашли друг друга и так крепко сроднились .