А сейчас я представляю, каково это - быть с Оливером: как он будет рядом со мной, надо мной. Он выше, шире, и его прижатые к моим бедра ощущаются такими твердыми. В движении его рук нет ни капли неуверенности; я могу вообразить, как он проводит ими по изгибам моего тела. Хочу его руку у себя в волосах, сгребающую их в кулак и оттягивающую голову назад. И хотя он не станет здесь так делать, в его пальцах, не отпускающих меня, таится обещание.
- Я был на Aerosmith в четырнадцать, - говорит он, а я задаюсь вопросом, он думал сейчас о том, как это было давно, или обо мне в четырнадцать, наедине с обдолбанным парнем. Или же он говорит это, чтобы вернуть внимание в нас двоих, сюда. В то, что мы сейчас делаем, кто-то с признанием в любви, кто-то без него. - Это было как раз после их баллады из "Армагеддона"…
- "I Don’t Want to Miss a Thing"?
- Ага, этой, - смеется он. - Мы сами пошли на концерт и чувствовали себя охренеть какими взрослыми. До Сиднея мы доехали на автобусе, а это почти двести километров, но мои бабушка с дедушкой заявили: "Да, конечно, вперед". Я не шучу, когда говорю, что на автобусах нужно печатать фото каждого такого сумасшедшего.
- Ого.
- Ага, - соглашается он. - Это так по-детски, но я думаю, это был лучший вечер в моей жизни. Моему приятелю билеты дал его двоюродный брат. Я даже не знал ни одной песни Aerosmith. Хотя нет, знал, - продолжает он, - но не думал, что они - их. Песни были потрясные. Может, именно тогда я решил путешествовать. Может, и раньше, кто знает. Но, сев в тот автобус, я научился бесстрашию. Решив, что если я уехал в Сидней на выходные, могу потом уехать, куда угодно.
- Мой первый концерт был Бритни Спирс.
Он тут же хохочет, немного отстраняется и улыбается мне.
- Ужас.
- Потрясающе, - говорю я. - Честное слово. Были я, Миа, Харлоу и Люк - бывший Миа, - я качаю головой и вспоминаю наши приплясывающие задницы и улыбки Люка сквозь зубы. - Бедняга Люк.
- Окруженный тремя девчонками? Ой да, что может быть хуже.
- Он встречался только с одной из нас. Но, - подумав, замечаю я, - думаю, сейчас женская очередь к Люку куда длиннее, чем к Стивену Тайлеру в 1979 году.
Оливер смеется, но песня заканчивается, и он останавливается, выпуская меня из объятий.
- Ты сделала это, - с полуулыбкой говорит он. - Танцевала с австралийцем в пустом баре, и конец света не наступил. Поставь галочку в списке.
- И мы… - начала я.
Мы поговорили. Мы признали очевидное. Сделали это ужасающий шаг вперед. С теплым, но нейтральным выражением на лице он ждет, как я закончу фразу.
- Да, это мы тоже сделали, - наконец говорит он, кивая в сторону бара. - Выпивка ждет.
И все вновь стало легко.
* * *
Я в одиночестве просыпаюсь на огромной кровати среди белых простыней, купаясь в ярком солнечном свете.
За последние несколько месяцев я путешествовала так часто, что бледно-голубые стены и большое белое кресло в углу не сразу дали мне понять, где я нахожусь. Я переворачиваюсь и замечаю свои сложенные на стуле кожаные штаны и топ с лифчиком, аккуратно висящие на спинке.
Очевидно, Оливер в своем номере.
Скучая по нему, я ощущаю пустоту в животе. Хочу его рядом с собой.
После второго стакана и от признания, что мы явно увлечены друг другом, напряжение быстро развеялось. Нас прервал умеющий потрясающе не вовремя появляться НеДжо, по телефону рассказавший о том, что девушка, с которой у него было свидание, сейчас пьяная спит у себя на диване, а когда он ушел, заметил севшую батарею на телефоне и что оставил кошелек в магазине, поэтому ему пришлось отдать таксисту свои часы, чтобы тот довез его до дома.
Где-то в час ночи мы ушли из бара и, держась за руки, прошли два квартала до нашего отеля. У меня было пять пропущенных звонков от Остина, но поскольку он не оставил ни одного голосового сообщения, я не стала перезванивать. Не хотелось, чтобы еще кто-то, кроме Оливера, занимал мои мысли. Когда мы подошли к моему номеру, он махнул в сторону своего, но прежде чем я собралась с духом пригласить его к себе, он наклонился и поцеловал меня в щеку.
- Давай не будем торопиться, - сказал он. - Увидимся утром.
У меня в голове тут же сформулировался ответ, но я не смогла произнести его вслух: можем ли мы в таком случае заняться неторопливым сексом?
Я снова переворачиваюсь, отключаю телефон от шнура зарядки и проверяю почту. Приподнявшись на локте, я прищуриваюсь, чтобы прочитать написанное на экране.
- Какого хрена?
Я сажусь на постели, скрестив ноги, и увеличиваю текст, чтобы убедиться, что это не плод моего воображения. Оказывается, пока мы с Оливером флиртовали и выпивали, избегая разговоров о свиданиях, Columbia-Touchstone утвердила основной каст. И мне пришло больше трехсот писем и не меньше десяти голосовых сообщений от СМИ, чтобы я сделала заявление.
"Пытался поймать тебя после ухода. По поводу сценария, - написал на почту Остин. Слава богу, я отметила его письма как важные, иначе, кто знает, нашла бы я их теперь? - Там Лэнгдон на прошлой неделе уже кое-что сделал. Но не нервничай, хоть мы и быстро утвердили каст, ты все замечательно успеешь".
Он не догадался рассказать мне об этом вчера вечером? Сказал только, что Лэнгдон только начал писать и еще не закончил.
Проверка банковского счета и обнаруженная на нем огромная сумма чуть не довели меня до тошноты. В панике я начинаю думать, что пора прятать золотые слитки под матрасом.
От стука в дверь я подпрыгиваю и надеваю халат. На пороге стоит Оливер, он выглядит потрепанным и немного нервным.
В выражении его лица мне тут же заметно уязвимое счастье, мелькающее в легкой улыбке и прищуренных глазах - всего на мгновение, после чего он тщательно все стирает.
По моим ощущениям, с прошлого вечера прошла целая неделя, и он выглядит как-то иначе. Меньше чем просто симпатичный друг и больше похож на мужчину с таким телом под одеждой, к которому мне все более отчаянно хочется прикоснуться.
Мы оба молчим, и я боюсь, что вчерашний вечер все изменил. Мне не хочется испытывать неловкость в общении с Оливером.
- Как дела у самого лучшего на свете владельца магазина комиксов по имени Оливер Ло?
Он так широко улыбается, что слегка приподнимаются его очки, а в уголках глаз появляются морщинки.
- Представь, что я говорю смайлами. Так вот: иконка яичницы.
Ага, можно сказать, что дела отлично.
- Пойдем позавтракаем? - предлагаю я. - Или… закажем сюда?
Этот вариант звучит куда интимнее, и Оливер, кажется, тоже это понимает.
- Не-а, - отвечает он. - Давай сходим в ресторан внизу. У них шведский стол, и думаю, я готов съесть там все.
- Заходи, - говорю я и беру свою сумку и одежду. - Дай мне минут пять. Нужно быстренько позвонить Бенни.
Оливер входит в номер, и я замечаю его задержавшийся взгляд на моей вчерашней одежде, так аккуратно сложенной на стуле. Интересно, думает ли он о том же, что и я: если бы он остался вчера здесь, то мои кожаные штаны, наверное, были бы принесены в жертву богам секса.
- Лола! - кричит Бенни через громкую связь, и я съеживаюсь, глядя на экран, будто он меня обжигает.
Еще нет и девяти утра, откуда столько бодрости?
- Привет, Бенни.
- Спорим, я знаю, почему ты звонишь? - пропел он. - Рэйзор вошел в список Sexiest Man Alive в People, и предрекаю, что ты жаждешь оказаться сегодня в Голливуде отпраздновать.
Оливер поворачивается ко мне с округлившимися глазами. Я поднимаю палец, имея в виду, что мне нужно еще пару секунд.
- Я уже в Голливуде, - отвечаю я. - Но собираюсь домой. Остин вчера не слова не сказал о сценарии.
- Наверное, потому, что знал, ты попросишь его прочитать прямо там, на месте, а потом будешь требовать внести правки, прежде чем его утвердить, но он уже утвержден.
Я покусываю губу, подавляя усмешку.
- Ну и что сейчас происходит?
- Я сделал заявление от твоего имени, - говорит он. - Как там пишут? "Подтверждаю, что Лолерей Кастл в абсолютном восторге от каста".
Я жду продолжения, но понимаю, что он закончил. В другом конце комнаты Оливер, кажется, тоже ждет, но потом наклоняет голову, как бы говоря: "А все ведь не так уж плохо". Это еще раз показывает, что я далека от СМИ и с трудом понимаю такие ходы.
- Это идеально, правда, - замечаю я. - Я действительно в восторге от этой новости. И не думаю, что есть необходимость в личном интервью. Но Бенни, может, ты подтолкнешь их прислать мне сегодня сценарий? Если они хотят, чтобы я откорректировала - и я надеюсь, что под этим подразумевается нещадная правка - мне нужно увидеть его как можно раньше. В моем расписании и так полно дел.
- Я уже. А ты иди занимайся своими делами. На тебя скоро будут набрасываться с просьбой получить автограф, поэтому все, о чем я тебя прошу, - это хорошенько надрать всем задницы.
Я благодарю его, шлю воздушный поцелуй и кладу телефон на кровать. Мои руки дрожат.
- Не была уверена, что люблю Бенни, - говорю я. - А теперь да. Не представляю, что бы я без него сейчас делала.
- Они уже провели кастинг? - спрашивает Оливер. - И Остин вчера ничего об этом не говорил?
Когда мы с Оливером ушли с вечеринки, мы практически не обсуждали фильм.