Должно быть, он ощущает мое напряжение, поэтому, одним пальцем касаясь моего подбородка, поворачивает мое лицо к себе и добавляет:
- Я имею в виду фильм, Сладкая Лола. И книгу. Сегодняшний вечер.
- Ой, - я чувствую себя идиоткой. Паника исчезает, и я так широко улыбаюсь, что смешу Оливера. - Думаю, все довольно неплохо.
- Я едва был знаком с тобой, до того как все это началось, - говорит он. - Рэйзор вышел почти сразу после Вегаса, и с самого начала у меня ощущение какого-то вихря. И ты, похоже, поначалу не особенно верила, что это произойдет. Хотел бы я мельком взглянуть на Лолу до этих забот.
- Та Лола была студенткой, - напоминаю я ему. - Вся на нервах от экзаменов и платы за жилье.
Он кивает и переводит взгляд на мой рот. Никакого смущения; он делает это умышленно.
- Иногда я забываю, насколько ты юная.
Не знаю, почему, но мне нравятся его слова. Это ощущается извращенно, будто он меня немного растлевает.
- Я не чувствую себя такой уж юной.
Он медленно выдыхает через нос.
- Тебе пришлось рано повзрослеть.
- Тебе ведь тоже, да?
Я так мало знаю о его жизни до университета. Он никогда не рассказывал о братьях или сестрах, о родителях. Раз или два упоминал про бабушку с дедушкой, но допытываться не в наших правилах. По крайней мере, так было до сих пор. И мне хочется сломать эту традицию.
Оливер смотрит мне в глаза, но мы оба поворачиваемся в сторону бармена, который ставит перед нами напитки.
- Счет не закрывать? - спрашивает он нас.
- Да, конечно, - отвечает Оливер, достает кошелек и протягивает ему карточку.
Бармен отворачивается, и тут до меня доходит.
- Что? Подожди, - я завожу руку за спину, нащупывая сумочку. - Подожди. Это я должна угощать! Я ведь притащила тебя сюда.
- Лола, - говорит он, останавливая меня и качая головой бармену, чтобы показать, что он по-прежнему платит. - Постой. Не имеет значения, кто угощает.
- Имеет, но спасибо.
Оливер усмехается.
- Всегда пожалуйста.
Виновато улыбаясь, я снова вешаю сумочку на спинку.
- Это странно - забыть, что я теперь могу заплатить за напитки?
- Я так не думаю, - он проводит кончиком пальца по краю стакана. - Господи, я помню, как долго отходил от мышления полуголодного студента. Мой отец умер пять лет назад и оставил мне кое-какие деньги, - длинные пальцы обхватывают стакан, и, поднеся его ко рту, он делает глоток. Мне хочется попробовать виски с его губ. - Это было огромное потрясение. Я не видел его с семи лет. Жил у бабушки с дедушкой. Почти все детство думал, что отец сидел на героине.
Я моргаю, спешно пряча свой полный неуместной похоти взгляд.
- Что?
Он кивает.
- Поэтому когда со мной связался юрист сообщить о его смерти - плюс об отличной новости, что я унаследовал его деньги - я был в ярости. Он жил своей жизнью, успел заработать денег, скопить их, но даже не озадачился вернуться ко мне.
Я ощущаю начинающие выступать слезы, жар и ком в горле, когда на его лице вижу боль.
- Я не знала о этом.
- Ну, в любом случае, - он протягивает мне мой стакан и слегка чокается своим. - За то, чтобы находить своих людей!
Кивнув, я выпиваю вслед за ним, но почти не замечаю, как обжигает алкоголь. Его тоже бросили. Отец. И даже мать. Мы словно два спутанных друг с другом провода, искрящиеся током.
- Лола? - зовет он.
Я смотрю на него и стараюсь улыбнуться.
- Да?
- Потанцуешь со мной?
Меня едва не душит собственный пульс.
- Что?
Оливер смеется.
- Потанцуй со мной. Давай, поживи немного.
Он протягивает мне руку, и что еще я могу ответить после только что рассказанного, кроме как "Хорошо"?
Мы отставляем наши напитки, встаем и идем на танцпол. Помимо бармена, в баре еще три человека, и они ни черта не понимают, почему мы стоим в центре пустого пространства, глядя друг на друга.
- Тут нет музыки, - говорю я.
Он пожимает плечами.
- Ну и ладно.
И тогда включают музыку, слишком громкую, от чего мы оба вздрагиваем. Бармен делает потише, и по бару растекаются звуки Aerosmith.
- Да неужели? - смеюсь я.
Оливер усмехается, игриво извиняясь.
- Уж что есть.
- Это почти настолько же плохо, насколько хорошо, - говорю ему, задерживая дыхание, когда он скользит рукой по моей талии, и ощущая прикосновение каждого пальца. Другая его рука ложится чуть ниже, на поясницу, которая внезапно становится местом пересечения всех нервных окончаний. Оливер притягивает меня к себе. Я ощущаю его ремень у своего живота и как моя грудь прижата к его солнечному сплетению.
Ухватившись за его бицепсы, я вглядываюсь ему в лицо. Темные брови, искорки в глазах, тень щетины на челюсти… Каким-то образом все эти отдельные черты сплетаются в самое важное для меня лицо на свете. В момент, когда Оливер смотрит на меня, на мгновение его губы приоткрываются, и я замечаю, как потом сжимается его челюсть, и как пальцы сильнее впиваются мне в спину. Это - напряжение. Это, вот прямо сейчас, - похоть, и я в жизни ничего так сильно не жаждала, как его поцелуев. Такое желание почти болезненно. Внутри меня что-то бунтует, пронзая меня острой потребностью и заявляя, что спокойствия не будет, пока я не получу желаемое. Я в заложниках у собственного сердца.
Мы движемся, еле переступая и очень медленно поворачиваясь.
- Неплохо, - говорит он. - Я давно не танцевал.
Я продолжаю ждать, когда же наступит понимание, что происходящее - немного странно, но этого не происходит. Ощущение, будто я, перед тем как чихнуть, задержала дыхание.
- Дыши, Сладкая Лола, - шепчет он, и внутри меня что-то оживает.
Оказывается, я на самом деле не дышала. И просто бездыханно стою здесь, ожидая, что он меня поцелует, что мое тело расслабится, а время замрет, и тут внезапно ощущаю, каково это - быть в кого-то влюбленной.
- Я в ужасе, - произношу я. Мы сейчас так близко друг к другу, и хотя не могу покрыть поцелуями каждую черточку его лица, я ощущаю его дыхание и почти могу попробовать его губы с привкусом скотча.
Его взгляд путешествует по моему лицу, а голос мягко утешает:
- Я знаю, лапочка.
- Мне никогда не удавались отношения. Мне хочется, - говорю я и тут же быстро добавляю: - но это пугает.
- Знаю, - снова говорит он и прижимается поцелуем к моему виску. Одна его рука скользит вверх по спине и зарывается в волосы на затылке. - Но я просто хочу тебя. И мне не нужно, чтобы все было легко или идеально. Я не хочу ускорять события.
Вот оно: такое простое и откровенное признание. Его честность ломает плотину внутри меня, и я чувствую, как из меня рвется мое - грубоватое и сбивчивое.
- Мой первый раз был с самым настоящим наркоманом, - выпаливаю я и чуть не плачу, когда он поворачивается и прижимается небритой щекой к моей. Его ухо сейчас как раз у моего рта, и я шепотом признаюсь: - Он работал в 7-Eleven на углу и просто хотел кайфануть и потрахаться. Мы даже никогда толком не разговаривали.
Сглотнув, я продолжаю:
- Мне было всего четырнадцать. Ему двадцать, - я чувствую, как Оливер напрягается всем телом. - О нем никто не знает, даже Харлоу с Миа. Они думают, я лишилась девственности совершеннолетней. Но папа работал до обеда, поэтому по большей части после школы я не хотела сразу идти домой, а искала что-то вроде… - я качаю головой, - чтобы отвлечься или… Даже не знаю. После ухода мамы я принимала не совсем верные решения.
- Ты тогда по-другому и не могла, - замечает он, целуя меня в щеку. Его губы оставляют на моей коже огненный след.
- Но как это ни ужасно признавать, те отношения были самыми легкими. Все, с кем я встречалась, после разрыва меня ненавидели, - я отстраняюсь, чтобы встретиться с ним взглядом. - Всегда было так, что едва все становится серьезным… Я не знаю. Короткое замыкание. Не хочу, чтобы и у нас так было.
Не отрываясь взглядом от моего рта, он спрашивает:
- Ты не хочешь, чтобы это было серьезно, или не хочешь, чтобы закоротило?
- Не хочу все испортить, - отвечаю я. - Наша дружба для меня слишком важна. Что, если… мы сделаем это, и все изменится?
Оливер кивает и снова прижимается ко мне щекой.
- А у меня нет выбора не хотеть этого, Лола. Я влюблен в тебя.
Его слова жгут мои легкие, и я снова замираю, не дыша. Словами не описать, что я сейчас чувствую. Это как находиться на лезвии бритвы между блаженством и ужасом.
- Ш-ш-ш, - шепчет он. - Только не паникуй, ладно? Я просто хочу быть честным в этом. Я люблю тебя. Хочу тебя, - он прерывисто выдыхает у моей шеи. - Пиздец как хочу тебя. Но я понимаю, что все не просто, и не жду этого. Я просто хочу попробовать. В смысле, если мы…
Я быстро несколько раз киваю - мое сердце оказалось уже в горле, стуча без остановки и нуждаясь в нем - и когда он резко притягивает меня к себе и крепко стискивает, я ощущаю его облегчение. Не думала, что возможно быть еще ближе, но это так. Наши тела будто требуют так сильно прижаться друг к другу, чтобы стало трудно дышать.
Какое-то время мы молчим, и я замечаю, что танцевала без единой мысли. Мне далеко до прирожденной танцовщицы, но обычно я не задумывалась о том, куда ступают мои ноги, или как движутся руки и бедра.