Не смотря на то, что пресс-релиз вышел, где только можно, интернет заполонили популярные хештеги, тонна постов на тамблере, и все до сих пор обсуждали кастинг, не похоже, что кто-то срочно мной заинтересовался. Писатели ведь скучные. А писатели-интроверты, не жаждущие внимания, - тем более. Я заранее ответила на вопросы всех крупных интервью и скинула Бенни на почту. К счастью, хоть здесь Анджела Маршалл ошиблась, говоря о переменах в моей жизни.
- Чем занималась вчера вечером? - спрашивает меня НеДжо, вручая покупателю пакет и закрывая ведомость.
- Была с Оливером.
Когда я говорю это, интересующий меня мужчина не поднимает взгляд, и я снова теряюсь в догадках, что творится у него в голове. Думает ли он о том, каково это было - прижавшись друг к другу, лежать на диване? Или, может, что после моего ухода он слопал все мороженое? Или же о том, какого черта на меня вчера нашло? Уж у меня-то это не выходит из головы.
В то же время я не могу сказать, что жалею.
- Была? - двусмысленно уточняет НеДжо.
- Джо, - в голосе Оливера слышится мягкое предостережение.
- Этот парень делает просто фантастические ребрышки барбекю, - говорю я НеДжо.
На долю секунды Оливер встречается со мной взглядом, после чего отворачивается и старается скрыть улыбку.
- Значит, смаковали горяченькое, да? - ухмыляясь, спрашивает НеДжо. - Обсасывали со всех сторон?
Я люблю этот расслабленный смех Оливера, который следует за этим словами, и его скользящий взгляд в мою сторону. Люблю, что темп его работы не меняется, даже когда мы смотрим друг на друга, вдыхая и выдыхая. Он вытаскивает из коробки стопку книг и кладет ее на прилавок. Берет еще одну и снова кладет.
- Ты опасен, - говорю я, и смотрю на НеДжо, но имею в виду Оливера.
Потому что именно он настоящая опасность. Одна большая спокойная, уравновешенная и охренительно сексуальная опасность.
Пожав плечами, НеДжо склоняется над книгой.
- Говорят, в новом выпуске у Рыжей Сони грудь стала больше. Неистово плюсую.
Оливер поворачивается в его сторону.
- Ну-ка покажи обе руки, Джо.
НеДжо хохочет и поднимает руки.
- Вообще-то это ты тот парень, кто надрачивает на комиксы, а не я.
- А ты парень, который спрашивает: "Я вошел?" - лениво парирует Оливер.
- А ты тот, кто без конца интересуется: "Тебе хорошо, детка, хорошо, скажи?"
- В этом нет нужды, чувак, - говорит Оливер, продолжая смотреть в накладную. - Я знаю, что хорошо.
НеДжо смеется, а чувствую, как мои глаза округляются от внезапно появившегося рыка в его голосе. Я задыхаюсь под тяжестью ревности и желания, когда думаю о нем, занимающимся сексом. Или может, это отголоски вчерашнего ну же, ну же, ну же.
Вообще вчера было странно.
Моргая, я перевожу взгляд на стойку с новинками, чтобы заставить свой мозг перезагрузиться.
- То, что тебе хорошо, не означает, что хорошо им, - заявляет НеДжо.
- Ну, - рассеянно встреваю я, - учитывая лесби-соседок, благодаря которым была практика, практика и еще раз практика…
Я замолкаю, ощутив, как магазин погрузился в полную тишину.
Перезагрузка не удалась. Не могу поверить, что ляпнула это.
Однажды в сильном подпитии я услышала, что у Оливера были соседки лесбиянки, но от Анселя - и у него было очаровательное заговорщическое выражение лица в тот момент. Сам же Оливер фактически ничего мне не рассказывал. Сказать, что я была в шоке, - значит, сильно преуменьшить.
Я ощущаю его взгляд на своем лице и вижу, как одна из его фанаток практически трахает взглядом его через весь магазин.
- Откуда ты… - начинает он.
- Подожди-ка, - останавливает его НеДжо. - Лесби-соседки? А почему я только сейчас об этом узнаю? Так нечестно.
Оливер продолжает на меня смотреть и приподнимает брови, как бы говоря: "И что ты ответишь?"
- Как рассказывал Ансель, - отвечаю я НеДжо, стараясь говорить, как ни в чем не бывало, будто это на меня саму никак не влияет, - у Оливера были две соседки в универе в Канберре. Они обе предпочитали женщин, но поскольку среди студентов обычно мало зажатых и скованных, они взялись показать Оливеру пару важных приемчиков. Ансель говорил, что чудовищное количество женщин нахваливали умения Оливера…
- Ансель о таком никак не может знать, - перебивает меня он, выглядя обеспокоенным. - Все было совсем не так.
- А звучало именно так, - с игривой улыбкой говорю я.
Но он не улыбается мне в ответ.
Вообще-то он выглядит напряженным, словно ему не нравится, что я завела об этом разговор. Еще бы - мы посреди его магазина, где личному нет места. Но… не он ли только что заявлял, что секс с ним хорош?
Смутившись, я опускаю взгляд на комикс в своих руках и несколько раз перечитываю один и тот же диалог.
- Это… - НеДжо хлопает Оливера по плечу. - Эпично. Идеальная тема поглумиться.
Оливер ничего не отвечает, просто хмурится и смотрит в свои бумаги.
Ну а теперь это стало действительно странным. И это моих рук дело, но когда думаю об этом, вспоминаю, что все утро было странным. Вчера у него дома я словно прыжком пересекла невидимую линию между нами. Обнажила фарс наших просто дружеских отношений, по крайней мере, под конец. Режим "просто друзья" годится до тех пор, пока это актуально для каждого. И едва становится понятно, что одному из двоих нужно большее, карточный домик рушится.
Пару дней назад я сказала, что я хочу его нарисовать… Потом вчера вечером мы вместе лежали перед телевизором, плюс те легкие поглаживания… А сейчас знать о его прошлой сексуальной жизни, о чем мы раньше никогда не говорили… Наверное, я разрушила всю тщательно отстроенную крепость и облила ее бензином.
Подойдя к нему, я постукиваю его по плечу.
- Извини, - бормочу я. - Я просто открыла рот, и оттуда высыпалась куча неловкостей.
Он не смотрит на меня.
- Все нормально. Просто не хочу, чтобы ты думала…
- Да. Я знаю, - когда он замолкает, говорю я. Я понимаю. Ему не хочется, чтобы я о нем так думала.
На панно изображена девушка, не отводящая глаз от лежащего в ладонях пульсирующего сердца.
Когда подходит покупатель, мы замолкаем, и, отвернувшись, я направляюсь к своим вещам на диване. Засовываю альбом в сумку, вешаю ее на плечо и, ссутулившись, стараюсь прошмыгнуть мимо Оливера незамеченной.
- Ты куда собралась, Лола? - зовет НеДжо.
- Надо выйти, - бормочу я, толкая входную дверь.
Оказавшись снаружи, я осторожно обхожу репортера, достаю телефон и тут же набираю папу, чтобы выглядеть занятой.
Он отвечает на втором гудке.
- Что стряслось, моя девочка?
Наклонившись, я тихо отвечаю:
- Привет.
- Ну привет.
Он делает паузу, ожидая, что я скажу, зачем позвонила. Я сделала это в качестве прикрытия, но сейчас, слыша его по телефону, понимаю, что в моей груди есть ощущение, будто напирающая на плотину вода. Рисование, писательство, фильм, Оливер. Плюс мои типичные "шаг вперед и два назад" во флирте, то, как тщетно я пытаюсь понять Оливера, и ноль навыков в доверии собственному чутью, когда дело касается парней. Это слишком много всего за раз.
Я могла бы позвонить кому-нибудь из девчонок, но уже почти жалею, что рассказала Харлоу про тот день, и не хочу, чтобы она сейчас любопытничала про Оливера. Лондон на работе, а Миа не сможет сдержаться и все выболтает Анселю.
- Что случилось? - поторапливая, снова спрашивает он.
Поморщившись, я закрываю глаза.
- Я просто раскисла.
- Расскажи мне.
- Кто мне выдал в эту жизнь взрослый билет? Кто решил, что это хорошая идея?
Папа смеется.
- Выдали взрослый билет? Ну-ну. Видимо, меня стороной обошли, - он затягивается сигаретой, и его голос звучит напряженно, когда, задержав дыхание, говорит: - Выкладывай давай.
Боже, с чего начать? У папы есть свое мнение насчет Остина - "форменное трепло, и ты правда думаешь, что он подходит для этого проекта?" - и идеи о Рэйзоре как пришельце с Марса - "он что, охренел? Он хоть читал чертову книгу?" Поэтому разговоры о моей работе для него вроде спускового крючка: они вызывают в нем защитный инстинкт под названием "не позволю никому навешать лапшу на уши своей девочке", и, хотя мне нравится, как он мной гордится, у него совсем нет опыта в Голливуде. Его мнение будет громогласным, но бесполезными.
Но что странно, - мне и не нужно это обсуждать; работа всегда была областью, где я чувствовала себя уверенно, и кроме того, я все еще разбираюсь в собственной реакции на Рэйзора-марсианина. А вот самая запутанная тема - связанная с Оливером, и я могу обсудить это с тем, кто скорее всего не решится слишком далеко заходить в своих расспросах.
Покусав ноготь, я наконец говорю:
- Думаю, у меня странные отношения с Оливером.
- А-а, - я слышу, что он резко затягивается, и представляю, как он прищуривается, держа сигарету в зубах. После чего выдыхает.
- Значит, мы об этом поговорим?
- Судя по всему.
Когда ушла мама, папе пришлось взять на себя все, что касалось воспитания девочки - помогая мне разобраться в душевных драмах, увлечениях парнями, несчастьях и с месячными. Он справился с этим настолько стойко, что я его за это просто обожаю. Папа шутник и приколист, сарказм - механизм его защиты, но я знаю, что внутри он мягкий. И с добрейшим сердцем.
Хохотнув, он выдыхает дым.
- Ну говори.
- В общем… - начинаю я, сощурившись, глядя на небо, - кажется, я хочу большего.
Папа щелкает языком.