- Когда вы ожидаете получить эти лекарства?
- Послезавтра их доставят на самолете.
- Так быстро? - удивился доктор. - Я не хочу думать, сколько это стоит.
- И не надо. Моя жизнь не стоит ничего по сравнению с жизнью Юджинии.
- Не разбрасывайтесь так своей жизнью. Она вам пригодится. Вы говорили об этом с Юджинией?
- Нет, я хочу, чтобы объяснили ей все это вы, вы ее лечащий врач, и при этом вообще не упоминали моего имени или участия. Все должно исходить от вас.
- Я еще не дал своего согласия.
- Я уверен, что вы согласитесь. У вас нет другого выхода, как экспериментировать. У нас слишком мало времени, и вы это знаете лучше, чем я.
Доктор кивнул в никуда головой.
- Как жаль, что вы никогда не будете моим студентом. Вы быстро схватываете.
- Я жду вас через два дня к шести в том же баре. Я привезу вам коробки и прочее.
- Когда мы еще выпьем? - проверил доктор.
- В этом нет необходимости, когда я работаю.
- Я очень рад, - сказал доктор.
Александр долго и внимательно посмотрел на него и произнес:
- Все-таки вам надо было заняться психоанализом. Как Зигмунд Фрейд. Хотя в этом случае мы бы никогда не встретились.
Попрощавшись, он вышел от доктора, лицо которого стало глубоко озабоченным. После долгого раздумья тот снял трубку.
- Приготовьте Юджинию, у меня с ней будет долгий разговор. Сделайте ей перед этим инъекцию, чтобы у нее хватило сил и… - он не договорил и повесил трубку.
В отеле, быстро переодевшись и не поев ничего, Александр поехал в аэропорт.
В субботу они вылетали из Нью-Йорка домой, на уик-энд. Юджиния лежала, пристегнутая ремнями, на кожаном диване. Она смотрела ему в глаза.
- Ты похудел, - с грустью произнесла она. - У тебя осунулось лицо. Я доставляю тебе много хлопот.
- Что ты говоришь, Юджиния.
- Я так жалею, что не могу тебе готовить завтраки. Мне так нравилось, когда…
У него покатился ком к горлу, и он сжал губы.
- Готовить тебе твой любимый чай и заваривать его по-русски.
Его глаза стали наполняться слезами, и он отвернулся к овальному окну.
- Я всегда хотела быть тебе очень хорошей женой, самой лучшей в мире. А нянчиться приходится тебе со мной. Мне так жаль…
- Юджиния, не надо так говорить. - Он встал и походил взад-вперед по салону, незаметно смахнув стоящие в глазах слезы. - Я счастлив… я безумно счастлив… что встретил прекрасную девочку по имени Юджиния, у которой хватило смелости… настоять и выйти за меня замуж. И быть прекрасной моей половиной, которую все ищут в этом мире. После того как Бог разрезал целое и разбросал половинки по всему свету. Но редко кто находит. А я нашел. И я боготворю тебя за это.
- Я хочу тебя поцеловать. - Она попыталась приподняться на локте, но после недели инъекций, вливаний, пункций, антибиотиков - ей было трудно.
Он прыжком подскочил и наклонился к ней, чтобы она не делала лишних усилий. Слабый поцелуй коснулся его губ. Потом щеки, потом шеи. В ее губах совсем не осталось сил.
Чтобы не сорваться, как маленький, он, быстро извинившись, прошел в кабину пилота якобы узнать о времени прилета.
Он даже забыл на время о своей боязни полетов и вспомнил только тогда, когда изящный самолет касался дорожки аэродрома.
Целый уик-энд она пролежала в кровати. Состояние Юджинии ухудшалось.
Весь уик-энд доктор Мортон пробеседовал со своими швейцарскими коллегами. Не меньше чем Александр, впервые, так отчаянно за свою долгую и страшную (в своей области медицины) карьеру, он мечтал - спасти Юджинию.
Впервые в жизни он шел на профессиональное преступление своего рода - она должна была начать принимать лекарства в понедельник, - согласно законам Соединенных Штатов Америки. Александр, несмотря на весь свой ум, эрудированность и начитанность, не всегда и не во всем понимал механизм, по которому жила и вращалась его страна. Как не понимал, на что шел доктор Мортон, лучший специалист Америки, - и чем это грозило.
Они возвращались поздно вечером с Юджинией в Нью-Йорк на том же самолете. Он не представлял, что при его "любви" к самолетам ему когда-нибудь придется летать по два раза в неделю, более того: по два раза в один уик-энд. Юджиния дремала.
Александр с ужасом думал, что через неделю прилетает мистер Нилл. Но боялся он не за себя, а за ее отца: как он переживет то, что ему предстояло пережить. И холодок озноба скреб по его позвоночнику. Только теперь он досконально понимал мудрую русскую пословицу - о жизни.
В стотысячный раз он спрашивал себя, все ли он сделал, что возможно. И невозможно. И сознавал, что еще ничего не сделал. И сколько предстоит.
В отеле, в неимоверно большом номере для двоих, он лежал рядом с ней, когда она коснулась поцелуем его плеча. Он обнял ее, положив руку ей под шею, как она любила.
- Я скучаю по тебе. Даже когда ты рядом. Он поцеловал ее глаза.
- Мне кажется, я никогда не наполнюсь, не насыщусь тобой.
Он поцеловал ее шею.
- Я каждую минуту, мгновение, секунду, секундочку - думаю только о тебе.
Он поцеловал ее божественную грудь. Еще и еще раз.
Они мягко и нежно растворились друг в друге.
В конце полудня ее привезли после адских процедур в палату. Он ждал ее. Потом ждал, пока пройдет наркоз и она придет в себя. Вечером он улетал в Швейцарию - советоваться с европейскими светилами по лейкемии. Раку крови. После этого - на один день в Рим и на два в Париж. Все было договорено, его уже ждали. Он не хотел пока везти драгоценного пациента за океан, он хотел пройти консилиум сам.
Юджиния, придя в себя, открыла глаза.
- Милый, я долго спала? Ты давно ждешь? Он поцеловал ее запекшиеся губы.
- Как ты себя чувствуешь?
- Когда я вижу тебя, я всегда себя чувствую прекрасно. И ничто этого изменить не может.
Он улыбнулся ей.
- Юджиния, я… должен буду улететь в Европу на несколько дней, ты сможешь побыть одна?
- Это связано с твоими близкими? Она имела в виду его родителей.
- Да, конечно, - рассеянно ответил он.
- Хорошо. Но я буду очень скучать.
- Я привезу тебе самый вкусный шоколад. И торт - из чистого шоколада.
- Тогда я на все согласна! - слабо улыбнулась она.
- И голландские тюльпаны. Какой цвет тебе нравится?
- Цвет твоего поцелуя - на моих губах.
И их губы обняли, поцеловали и ощутили друг друга.
Спустя час доктор Мортон снабдил Александра копиями всех анализов, результатов и выписками из истории болезни его жены.
Специальный длинный лимузин подвез Александра к вытянутому в темноту носу заокеанского самолета.
Александр летел на заказном трансатлантическом лайнере, принадлежащем нефтяному магнату, другу мистера Нилла. О котором договорился для него генеральный менеджер компании, где Александр числился одним из директоров.
На борту его ждали два офицера - таможни и паспортного контроля. Ему были вручены все необходимые бумаги для путешествия и визы тех стран, куда он летел.
За него обо всем позаботились, он даже забыл о бюрократических условностях мира. Он был тронут этим. И дал себе слово отблагодарить нефтяного друга или в Америке, когда вернется, или в Европе.
Александр впервые летел совершенно один в большом самолете. Отчего он чувствовал себя еще более маленьким. Его обслуживали шесть членов экипажа, включая двух стюардесс. Но даже это не волновало его, как не волновали роскошь и удобство, с какими были отделаны салон, зал для встреч, кабинет, спальня и даже - ванная.
Он летел и боялся, и молил Бога, но не за себя - а за Юджинию.
В семь тридцать они приземлились в сером, спящем Цюрихе, где его у трапа уже встречали сопровождающие в длинных лимузинах марки "роллс-ройс". Не заехав в отель, Александр был уже в девять утра на первой встрече в известной цюрихской клинике. И даже вспомнил свой немецкий, по которому был отличником в школе. Хотя и не любил язык - из-за второй мировой войны.
Потом он встречался в час, в три и в пять, забывая даже о еде. К большому огорчению гостеприимных хозяев.
Он прилетел в Нью-Йорк из Парижа в пятницу, поздно ночью. От души поблагодарив капитана экипажа и его коллег, которые летали с ним по всей Европе.
Юджиния уже находилась в отеле. Она спала, а рядом с ней дежурила специальная медсестра, присланная доктором Мортоном из госпиталя. Она тихо встала и вышла в столовую.
- Доктор просил позвонить вас сразу же, невзирая на время.
Было три часа ночи. Александр отпустил ее, снял пиджак и набрал номер телефона. Они проговорили час.
Ложиться уже не имело смысла, и Александр стоял в гостиной у распахнутого окна и смотрел сверху на Центральный парк. Под восходящим солнцем блеснула поверхность маленького озера… Мальчик так не узнал, куда деваются на зиму утки.
Он любил и этого мальчика, и этот роман.
В восемь утра Александр осторожно разбудил Юджинию. Она радостно спросонья обняла его.
- Мой любимый, ты вернулся. Тебе не страшно было лететь одному? Без меня?
Он невольно улыбнулся, столько забот сквозило в ее словах. Столько ласки.
- Очень страшно. Но я думал о тебе.
Она обняла слабыми руками его шею. Он ужаснулся ее кругам под глазам-и, похудевшему лицу. Хотя сознавал, что корежащая американская химиотерапия способна угробить и слона, не только хрупкое создание. Он знал, что швейцарские таблетки не начнут так быстро действовать, но верил почему-то в них - как в Библию.
- Как ты спала эти дни? - спросил он озабоченно.