Этого не было в его снах! Воспоминание, память - оно яркой отчетливой картиной вспыхнуло именно сейчас!
…Библиотека.
А вот здесь он читал историю рода, архивы.
Здесь он увидел ее однажды ночью: у высокого стрельчатого окна, облитую лунным светом. И отчетливо видел в неверных голубых лучах прозрачные слезы, стынущие на бледных щеках.
"- Теперь ты понял, кто я?.. Понял?..
- Да.
- И что теперь?.."
Так был брошен вызов. Этим внезапным надменным взглядом, этим строптивым вскидыванием головы.
И вызов был принят.
Его холодными словами.
Вы - нежить, госпожа баронесса…
Вы - мерзость перед лицом Господа и людей.
ЛАЙНЕЛЛ, ПРЕКРАТИ!!!
Не своди себя с ума.
Если так пойдет и дальше, ты рискуешь поверить, что ты - и в самом деле реинкарнация - или как назвать? - сельского учителя XVIII века, философа, гуманиста и вампироборца, влюбившегося в свою дичь.
В Хозяйку Попрушнеков.
Которую он ненавидел за свою греховную любовь.
И которая так безумно похожа на Элли…
И случайно ли, случайно ли то, что, увидев Элли впервые, он вспомнил о вампирах?..
Чем же кончилась их история?
Он не помнил! Не помнил!!.
И любила ли его баронесса?..
Иногда ему казалось, что да…странной, жестокой, извращенной любовью, так походившей на его собственные чувства…смесью ненависти, восхищения, боли и отчаянной привязанности.
Быть может, убив Хозяйку, он освободил ее душу от проклятья вечного заточения в хищной оболочке, и она вернулась?..
Лайнелл, не сходи с ума…ты не Влад. Элли не баронесса. На дворе ХХ век.
И чудес не бывает. Бывают психические расстройства на почве несчастной любви.
Браво. Вот он уже сам себе поставил диагноз…
Служитель музея, ведущий группу по лабиринтам комнат и переходов, вывел туристов в длинный коридор, стены которого покрывал алый шелк теплого и густого цвета, насыщенного, как кровь.
Здесь висели портреты.
Фамильная галерея.
- …бароны искали местные таланты и оказывали им покровительство…
Туристы разбрелись по помещению, лениво разглядывая - или делая вид, что разглядывая - приглянувшиеся портреты. Вежливый вялый интерес, не более того.
Но Фоулн знал, какую картину он ищет. Он искал, и надеялся, что не найдет…
Нашел.
Он застыл, потрясенный.
Самим фактом находки и сходством.
Боже мой, Элли… Повзрослевшая Элли.
Она!
Это уже не мистика, не сон, не призрачные грезы.
Это - портрет XIV века.
Ладно. И что это означает? Что он - воплощение Влада Радлоша?.. Хорошо, пусть так, допустим. Ну и что? Означает ли это, что Элли?..
Их встреча - судьба? Его поездка - знак свыше?..
Как понимать?..
Он пытливо смотрел на молодую женщину на портрете, словно требовал у нее ответа: через века, через жизни…
Квадратный высокий воротник за плечами, кружевной, тонкий и упругий, оттенял изящество гибкой шеи. И как задорно вскинула баронесса голову, сколько детского озорства и теплоты в шаловливых серых глазах…
Но - только в глазах.
Остальное - дворянское достоинство.
Мягкие волосы - он помнил, какие они роскошные! - убраны в строгую прическу, увитую холодом жемчуга, окаменевшим неистовством моря. Квадратный шелковый лиф и обнаженные плечи, манящие в своем недоступном великолепии, в своей безукоризненной чистоте.
Как слепящие алмазы на корсете.
Сама - драгоценность, влекущая и запретная.
В руках небрежно держит голубой веер.
Элли…
Нет, не Элли.
Не женщина из снов.
Не она.
В Элли и в баронессе - Лайнелл, глядя на эту картину, ощутил вдруг эту истину всем существом своим и похолодел - в них не было ничего человеческого. Холод. Бесспорное очаровывание.
Именно.
Очаровывание.
Здесь - очарование.
Нежное и игривое. Теплота.
Нужно было увидеть первоисточник, чтобы осознать разницу.
Живую баронессу.
Или портрет, написанный при ее жизни…
Быть может, Влад Радлош видел эту картину - и не мог простить баронессе измену этой теплоте в ее серых глазах…
Сможет ли теперь простить Лайнелл Фоулн ее отсутствие Элли?..
Последняя мысль заставила учителя застыть. Не думает же он, что…
ЭЛИЗАБЭТ?..
- Позвольте… - позвал Лайнелл старичка-хранителя. И спросил вовсе не то, что хотел: - Не скажете, каким годом датируется эта картина?
- Портрет Елизаветы Попрушнек?
ЕЛИЗАВЕТЫ?..
- Написан в 1329 году.
- XIV век?
- Точно так. - И вдруг лукавая улыбка пробилась на губы старичка. - А вы верно заметили ее портрет. Пожалуй, ею единственной стоит заинтересоваться из всей ее родни. Нет, были в роду и другие интересные судьбы, но история Елизаветы самая, можно сказать, фантастичная… С нею, с Елизаветой, связано старинное предание. Именно ее называли Хозяйкой Попрушнеков. Источники характеризуют ее по-разному. Кто-то описывает ее истинной стервой - простите, сударь, за такую тривиальность, - а некоторые называли ее истинной хранительницей и защитницей рода…
- Что за предание? - лишь со второй попытки сумел выговорить Лайнелл.
- Изволите ли видеть, она была вампиром. "Не мертвой".
- Вы сами верите в эту…в этот бред?.. - чужим голосом вытолкнул из себя Фоулн.
- Понимаю ваш сарказм, - покачал головой ученый. - И я сам, надо заметить, разделял его, пока не увидел других картин, написанных с этой женщины уже в XVI и XVII веках… Здесь жаль бедняжку…особенно если сравнивать с теми полотнами.
- Я понимаю, о чем вы, - неожиданно вырвалось у молодого человека.
Воспоминание было неожиданным и необычным.
Золотое солнце низко стелет косые лучи по земле, шевелятся вечерние черные тени от разноцветных флагов, реющих в глубоком закатном небе. Восторженный рев трибун - и огромные, восхищенные, серые глаза юной девочки, приподнявшейся ему навстречу. Распущенные волосы, только лишь под призрачным вздохом фаты из-под тонкого обруча - по плечам в сером тонком шелке.
Королева турнира.
Венчает победителя.
- Кто вы, благородный рыцарь?..
Так и в наши дни лепечут школьницы на своих кумиров…
И - резко - золото алтарных свечей.
Где? Когда? С кем?..
Сумрак…
- Нет под Богом причины, моя дорогая Лизетт, по которой я брошу тебя в беде. Душа моя не будет знать покоя…
Откуда?.. Что это за образы?..
Знал ли их Влад?..
- Ее так и не смогли уничтожить, - продолжал смотритель. - Неизвестно, почему охотник, которому удалось найти ее убежище и подкрасться к ней на закате, во время ее сна, предпочел не убивать, а усыпить баронессу, заклятьем продлив ее сон. Так она до сих пор и спит в склепе замка, вот уже двести лет…можете себе представить, сударь?..
- Вообразите, что в Штатах, в моем городе, в школе, где я преподаю, учится девушка, похожая на Елизавету как две капли воды, - усмехнулся Лайнелл, хотя ему было совершенно не до смеха. - Потому картина и привлекла мое внимание. Вы уверены, что баронесса до сих пор во власти заклятья?.. - ему отчаянно не хотелось даже думать об этом, но подозрение крутилось в мыслях, как взбесившаяся собака - и сорвалось-таки с цепи. Вылетело на язык.
- Хм…полагаю, такое маловероятно, - пошамкал губами старичок. - Про Елизавету рассказывают много историй, довольно противоречивых. Но все единодушно признают, что баронесса умела и любила вселяться в свои портреты, а этот любила особенно. Представьте, что в этих нарисованных глазах зажигаются душа и ум…что она смотрит на нас, слушает наш разговор, а мы и не догадываемся об этом…
Фоулн внезапно вспомнил свой отъезд.
Взгляд с фотографии. Взгляд, пристальный и изучающий.
Живой взгляд с обычного фото.
И как он заставил его попятиться и бежать прочь из квартиры…
Ничего увлекательного!
Жутко это, дорогой музейный смотритель…
И ОН СПАЛ ПОД ВЗГЛЯДОМ ВАМПИРА?..
Стой, Лайнелл, стой! Ты веришь в эти бредни?..
Видения накладывались друг на друга.
…- я вернусь, Влад, мы переиграем нашу игру…
- Черта с два, госпожа баронесса!..
…- боже, Констан, мне так страшно…мне плохо, мне больно…не оставляй меня, не оставляй!..
Сжать бледную исхудалую руку.
- Успокойся, Лизетт, я здесь… Да закройте эти чертовы окна, кто там!
При чем тут окна?..
Уедет ли он отсюда в здравом уме?..
"Нет под богом причины, дорогая Лизетт" …чтобы Лайнелл Фоулн свихнулся.
С Владом, кажется, понятно, а вот кто такой этот внезапно возникший Констан?..
- Если можно, покажите мне другие ее портреты…
- Пожалуйста. Они в архивах. Оставайтесь после экскурсии, я вам покажу ее дневники…могу показать следы ее ногтей в склепе, когда ее укладывали в гроб. Один местный учитель. Прошло двести пятьдесят лет, а те царапины, поверите ли, все никак мхом не зарастут, будто ядовитые!
- Был ли в истории Елизаветы человек по имени Констан? - задал учитель интересующий его вопрос. Музеевед вскинул брови.