В первой половине 1920-х годов это течение, призывавшее к принятию советской действительности с национально-возрожденческих позиций, получило широкое распространение как внутри Советской России, так и в российском зарубежье. Тогда ему предсказывали большое будущее и рассматривали его как реальную альтернативу красно-белого противостояния, как наиболее возможный вариант Третьего Пути развития Российского государства. За последние годы была проведена значительная публикаторская и исследовательская работа в изучении этого движения. При этом длящийся еще с 1920-х годов спор о том, что собой представляло сменовеховство, далеко не завершен. Принципиально не решен даже вопрос о том, было ли сменовеховство инспирировано большевиками, или большевики лишь воспользовались этим движением для разложения антибольшевистских сил.
В момент зарождения сменовеховства в стране сложилась новая обстановка. Завершились основные сражения периода Гражданской войны. Первый большевистский вариант "социалистических преобразований" – "военный коммунизм" – провалился. Большевики были заняты поисками выхода из кризисной ситуации в рамках начала реализации провозглашенной "новой экономической политики". При этом сохраняется определенный революционный энтузиазм масс, надежды широких социальных слоев на создание новой России.
Однако даже наличие финансовой подпитки не дало бы возможности организовать достаточно широкое общественно-политическое движение в Советской России и в российском зарубежье. Можно было бы выпустить на выделенные суммы сборник, наладить издание газеты или журнала, но в реальности речь шла о массовой поддержке идей "Смены вех", о наличии определенных корней и предшествующих идейно-политических течений, о стремлении белой эмиграции не допустить дальнейшего распространения сменовеховских идей. Именно об этом свидетельствуют многие документы. Так, лидер кадетов П. Н. Милюков в докладе на первом публичном заседании республиканско-демократического клуба в Праге 5 июня 1923 г., касаясь вопроса о необходимости выработки четкой линии в отношении "Смены вех", заявил: "…наше отношение к большевизму и к его проекции за границей – "сменовехизму", столь неудачно исполняющему свою миссию "разлагать эмиграцию", ясно. Оно отрицательное и боевое". А на заседании демократической группы партии народной свободы 14 ноября 1921 г. было принято решение призвать к энергичному отпору сменовеховцам, ибо иначе "в иностранных кругах создается впечатление, что эмиграция примиряется с большевиками". На объединенном совещании коллегии агитационно-пропагандистского отдела ВКП(б) 23 февраля 1922 г. представитель Пролеткульта Плетнев сообщил о наличии в Петрограде контрреволюционной правой группы против "Смены вех", ибо течение имеет значительное влияние. В отчете Киевского центра действий о реакции на приезд берлинских сменовеховцев в Киев с осуждением отмечалось, что "приезжие джентльмены из "Смены вех" поют дифирамбы в честь "великой" Октябрьской революции и коммунистической интеллигенции", что находит поддержку в массах интеллигенции. Лидер эсеров В. М. Чернов, говоря о сменовеховцах, с сарказмом отмечал: "Сколько раз пробовали эти люди "спасать Россию" от революции. И, наконец, им осталась одна, последняя надежда. Авось их, нас, народ, Россию, все и всех спасут большевики – своим вырождением", а это может быть понятно массам. В "непериодическом издании" редактора-издателя доктора Д. С. Пасманика "Дневник контрреволюционера" (Париж) находим следующие рассуждения: "Что такое сменовеховство в настоящем смысле этого слова? По нашему мнению, оно означает: лучше большевизм, чем нежелательный мне строй. Лучше Ленин, чем, скажем, Марков или даже Струве, а для некоторых – чем Карташев или даже Милюков. Бывший "селянский" министр Чернов полагает, что уже лучше Ленин, чем Милюков. Того же мнения придерживался покойный Мартов. По существу ведь, настоящее сменовеховство искренне верит в метаморфозу Советской власти, в ее превращение в нечто лучшее, что, однако, не будет не только марковщиной, но даже милюковщиной или керенщиной. Отрицание сменовеховства состоит в следующем: лучше что бы то ни было, лишь бы не большевизм, то есть лишь бы сдвинуть Россию с мертвой точки. Левые и правые, лишь бы освободить Россию от большевистской петли". А вот орган объединенных анархических организаций в Берлине называл сменовеховцев "прислужниками большевизма", пришедшими к советской власти для того, чтобы "приспособиться к фактической силе, стараясь это приспособление оправдать идейными соображениями".
Не менее резкие оценки сменовеховства звучали и в большевистском лагере. Ю. Либединский вспоминал, что писатели-коммунисты называли сменовеховские идеи "новобуржуазными". На диспуте о пути интеллигенции в современной России 16 августа 1922 г. в Киеве редактор газеты "Пролетарская правда" Костров отстаивал положение, согласно которому "сменовеховцы – авангард российской махровой контрреволюции". Он утверждал следующее: "Пусть сменовеховцы говорят здравые истины о признании Советской власти и Октябрьской революции. Эти истины смешны в нормальной советской обстановке и могут иметь лишь некоторое значение в сумасшедшем доме эмиграции. Однако за шелухой революционных фраз, шовинистического воспевания сменовеховцами военной мощи России и ее международной политики проглядывают иные, более типичные черты: – мало нэпа. Нужно перерождение Советской рабочей республики в буржуазную, демократическую, антипролетарскую. Это программа-максимум сменовеховцев – программа-максимум навыворот социалистических партий. Программа-минимум – стать на почву советской системы для борьбы с ее "уродливостями". Контрреволюция перестраивается по-новому. На почве нэпа идет упорная борьба пролетариата с буржуазией в экономической, политической и идеологических областях. Удержит ли пролетариат власть, или советская республика постепенно преобразуется в буржуазную? Единственно правильный сейчас путь контрреволюции на практике повседневной жизни способствовать такому преобразованию. Поэтому сменовеховство – единственно опасная часть контрреволюции".