Поселянин схватил его руками сзади и закричал так громко, что испуганный медведь поспешно выскочил из дупла и вытащил его вместе с собою. Москвитяне отпускают в Европу множество воску".
По словам Флетчера (1588), мёд в значительном количестве шёл из мордвы и Кадома, близ земли черемис, также из областей северской, рязанской, муромской, казанской и смоленской. Флетчер говорит, что в его время, за исключением внутреннего потребления воска ещё вывозили за границу до десяти тысяч пудов, а прежде гораздо больше - до пятидесяти тысяч пудов. По Олеарию (1639), воску вывозилось ежегодно более двадцати центнеров. "Самый лучший мёд, - прибавляет он, - идёт через Псков". В 1476 году мёд в Пскове продавали по 7 пудов за полтину; в 1486 году - по 11 пудов за полтину. В 1575 году в Москве стояли следующие цены на воск: "Воску берковеск по 70 ефимков, станет пуд по семи ефимков (2 рубля 10 алтын 2 деньги), в Брабанех пуд по 3 рубля, в Шпанской пуд по 6 рублей; делают в нём свечи, а с кем сговоришь, имайся за сто берковес: да спросити по колку пуд в круг делают; в Голандской земле воску фунт по 5 стювершей (1 алтын 4 деньги), пуд по 2 рубля; ныне за посмех дешев нет провоска".
Но к XVII веку, когда приготовление медов успело сделаться преступным корчемством, медовой промысел упал, и северо-восточная Русь сама начала получать воск из-за границы. В 1692 году получено было через архангельский порт шесть тонн воска. В этом году в Рязани цены стояли следующие: в Богословском монастыре куплено муромских 200 легинов мёду и шесть пудов патоки по 20 алтын; кадка мёду готового в три пуда стоила 2 рубля; в Москве фунт мёду стоил 4 деньги. Чем дальше шло время, тем более сокращался медовой промысел. Недавно ещё в Чистопольском уезде Казанской губернии ульи считались тысячами, но медоварение уже было неизвестно. Вместо обычного приготовления старинных медов, теперь из мёда тянули водку, и только чуваши, татары и мордва секретно упивались кислым мёдом из негодных вощин, называемым савраско, или воронок. В Белоруссии до последнего времени оставались ценными бортные леса, многие уезды славились пчеловодством и вели обширную торговлю мёдом. Ещё недавно славился медами старинный город Игумен Минской губернии.
Чтобы обнять разом судьбы медового промысла и медоварения, стоит только обратить внимание на русское право, ибо в праве, как известно, все изменения народного быта отлагаются, словно пласты. Законы о медовом промысле, развивавшиеся вместе с бытом народа, входят в Русскую Правду, составленную в Новгороде отчасти при Ярославе (1016–20), отчасти при его преемниках, и имевшую силу от XI до XV века. По Русской Правде за порчу бортного дерева полагалось взыскание: "А в княжи борти 3 гривне, любо пожгут любо изудрут; а в смерди - 2 гривне." - "Аще кто борть подътнеть, то 3 гривны продажи, а за дерево полгривне". Кроме порчи самого бортного дерева, взыскание налагалось за бортную межу, за пчёл, за мёд, за пчелиное гнездо, за уничтожение знака на борти: "Аже межю перетнет бортьную, то 12 гривне продаже." - "Аже пчелы выдерет кто - 3 гривне продаже, а за мед оже будут пчелы не вылажены (соты не будут подрезаны), то 10 кун; будет ли олек (гнездо, то есть молодые пчёлки в сотах), то 5 кун". Касательно "выдранья пчел", иск имел место и в том случае, если ответчик был неизвестен, или не был налицо: "Аще кто разламает борть или кто посечет древо на меже, то по верви (сельская община) искати татя в себе, а платит 12 гривен продажи." - "Аще кто рознаменает борть, то 12 гривен продажи, а за дерево полгривны". По делам о бортной земле установлены были следующие пошлины: "А се уроци судебнiи от виры 9 кун, а метельнику 9 векош, а от бортьной земли 30 кун, а метельнику 12 векош. А се уроци ротьнiи от головы 30 кун, а от бортьной земли 30 кун". Мёд был в числе товаров, которые ссужались для приращения приплодом. В Русской Правде это называлось "настав на мед": "Аще кто дает настав на мед". Расчёт процентов приплода был следующий: "А от двоих пчел на 12 лет приплода роев и с старыми пчелами 200 и 50 и 6 роев. А то кунами 100 гривен и 20 гривен и 4 гривны, а то чтено по полугривне рои и с медом, а приплода на лето по единому рою".
Установления эти переходили преемственно в статуты Вислицкий и Литовский. В Вислицком статуте 1347 года, составленном из статутов Великой и Малой Польши, определено было: "А кто кому дерево зрубит со пчелами, имеет заплатить гривну (1 рубль 76 копеек) тому, чiи пчелы, а другую - судове гривну; а хто бортное дерево зрубит без пчел, то полгривны (88 копеек) заплатить, а судове - другую полгривны". По Литовскому статуту борти разделялись на господарские, панские и земянские. Бортники, посещая свои борти, имели право брать с собою только "секиру и пешню, чем борти робити"; имели право надрать "лык на лазиво або лубя на лазын и на иншые потребы борътницкие". Если б дерево опалило огнём, то "было волно им улей з бортью выпустити, а верховье и корень того дерева оставити в пущы тому пану, чия пуща есть".