Что я должен сделать, чтобы эта женщина перестала ворчать? Готов поспорить на что угодно: она до сих пор не вышла замуж не потому, что была занята работой, и даже не потому, что ей не встретился подходящий человек. Нет, она одинока по одной-единственной причине: ни один здравомыслящий мужчина не свяжет свою жизнь с этой нервной, стервозной, зацикленной на правилах женщине.
Теперь Питер был счастлив, что она замолчала и погрузилась в размышления. Ему и самому нужно было подумать и разобраться в себе. Он мало знал Эмму и со дня их знакомства несколько раз менял свое мнение о ней. Сначала она его раздражала до такой степени, что Питер несколько раз порывался послать ее к черту и уволиться. Затем, когда у него хоть что-то начало получаться, она смягчилась и стала относиться к нему с участием. А он был так наивен, что поверил: вот она, настоящая Эмма. Ему казалось, что она прячется под маской Снежной королевы, потому что в глубине души Эмма - чуткая, отзывчивая, но очень закомплексованная женщина, которая боится, что кто-то увидит ее слабость и воспользуется ею. Однако довольно быстро Питер обнаружил, что ошибся. Эмма была страшно самоуверенной. Она считала, что все делает правильно. Эмма не верила в то, что может совершать ошибки, как и все другие люди. Она искренне считала себя непогрешимой. За это ее не любили коллеги. Они видели, что Эмма ставит себя выше других. Заносчивость и гордыня обнаруживали себя в каждом сказанном ею слове, в каждом ее жесте.
Возможно, Эмма сама не понимала, что ведет себя так, будто она - королева, а остальные - плебеи. Однако это не извиняло ее поведения. Единственным, кто не видел ее недостатков (которые сама Эмма недостатками, разумеется, не считала), был Чак.
Ха! Чак по уши влюблен в нее. Не стоит ждать от него объективности, подумал Питер. Он говорит всем, кто изъявляет готовность его выслушать, что Эмма настоящая леди. Сегодня, когда она едва не разрыдалась в полицейском участке, и позже, когда упала в обморок в кафе, я даже решил, что в ней есть что-то человеческое. Я опять наступил на те же самые грабли, попытавшись поверить в ранимость ее души. Ну не дурак ли? С тех самых пор, как Эмма очнулась и открыла глаза, она не перестает колоть и жалить меня словами. Раньше я часто слышал в свой адрес, что, мол, я беспринципный и бездушный гад, что у меня нет совести, что мне плевать на окружающих. Теперь я точно знаю, что есть, по крайней мере, один человек, который превзошел меня в этих качествах.
- Питер, - вдруг произнесла Эмма.
- Что? - недовольно спросил он.
- Посмотри по навигатору, сколько миль осталось до ближайшей заправки.
Питер вместо этого кинул взгляд на стрелку, отмечающую запас топлива в баке. Бензина оставалось катастрофически мало. Чуть ли ни с самого начала поездки Питер и Эмма попадали в приключения и в суматохе совершенно забыли о том, что время от времени необходимо останавливаться на автозаправках.
- Ты же все подмечаешь, - ядовито произнес Питер. - Что ж ты не проследила за уровнем бензина?
Эмма поджала губы и, вздернув подбородок, отвернулась. Она понимала, что виновата, но признать свои ошибки ей не позволяла гордость.
- До заправки четыре мили. - Питер хмыкнул. - Топливо закончится гораздо раньше. Нам придется толкать машину. Как тебе такая перспектива?
- Может, лучше пойти к Джейн пешком? Слишком уж много неприятностей поджидает нас на дороге.
- Можешь отправиться в пешее путешествие прямо сейчас. Я не стану возражать.
- Чтобы я оставила тебе свою машину? Не дождешься!
- Ты мне не доверяешь?
- Ни на грош!
- Я в общем-то не удивлен.
- Ты ничего не сделал для того, чтобы заслужить мое доверие.
- Могу ответить тебе тем же.
Эмма возмущенно фыркнула.
- Да если бы не ты, я бы давно уже забрала рукопись и ехала обратно в Вашингтон!
- Так не надо было меня с собой брать!
Питер уже не в первый раз - и, конечно, не в последний - напоминал Эмме о том, что не напрашивался в поездку. Он явно хотел получить ответ на вопрос: почему она заставила его составить ей компанию.
Сказать ему, что наш босс приказал это сделать? - размышляла Эмма. Нет, только не это!
Питер поймет, что он теперь неприкосновенен, и вообще перестанет меня слушаться.
Как будто он когда-нибудь слушался!
Они остановились на полпути к автозаправке, когда мотор начал издавать кашляющие звуки. Эмма первой вышла из машины и пнула колесо, чтобы выплеснуть свою злость, но лишь ушибла ногу.
- Стало легче? - участливо спросил Питер, подойдя к Эмме.
- Нет, - сквозь зубы процедила она.
Эмма огляделась: дорога была абсолютно пустынной. Срезая путь, Питер выбрал трассу, которая давно уже не была оживленной, ибо вела в малообитаемый пригород. С правой стороны дороги росли деревья, с левой был зеленый луг, усеянный полевыми цветами, источавшими пряный запах. Эмма присела на кочку, покрытую сухой пожухшей травой, и вдохнула свежий, насыщенный летними ароматами воздух. У нее закружилась голова: Эмма привыкла находиться в офисе, а когда выбиралась погулять по загазованному городу, то старалась побыстрее вернуться домой, в кондиционированное помещение. Здесь же, вдалеке от Вашингтона, Эмма наконец вдохнула полной грудью. Питер, казалось, разделяя ее чувства. Он стоял у машины, закрыв глаза, а его ноздри раздувались, будто Питер пытался втянуть в себя весь свежий воздух.
- Что делать-то будем? - спросила Эмма спустя пять минут.
- Подождем, пока кто-нибудь не проедет по этой богом забытой дороге.
- И что потом?
- Напряги извилины. Нас возьмут на буксир, конечно.
- Если возьмут.
- Все зависит от того, как мы будем просить об одолжении. Поэтому, умоляю, молчи. Позволь говорить мне.
- Когда ты перестанешь огрызаться?
Питер прыснул.
- Это ты мне говоришь?
Эмма укоризненно посмотрела на него.
- Может, хватит уже спорить? Давай объявим перемирие хоть ненадолго.
- Я не против, - сразу согласился Питер, что показалось Эмме странным.
- Вот так просто?
- А почему тебе непременно нужно все усложнять?
- Я только с тобой такая… сложная.
- О нет, не только со мной. Если бы ты хоть изредка общалась со своими коллегами во внерабочее время, то поняла бы, что все они относятся к тебе как к человеку, который слишком сильно задирает нос.
- Я так себя веду потому, что не желаю, чтобы мне кто-нибудь сел на шею.
- Чтобы сесть на шею, нужно подойти достаточно близко. А ты и на метр к себе людей не подпускаешь.
- Это правда… - неожиданно признала Эмма.
Питер кинул на нее недоверчивый взгляд.
- Это благоуханный воздух цветущего луга тебя опьянил, дорогая?
- Может быть.
Она и в самом деле чувствовала себя захмелевшей. Солнечные лучи были такими теплыми, а трава казалась такой мягкой… Вот бы сейчас прилечь и поспать хотя бы часок - прямо на земле, обнимая ее руками.
- Никуда не хочу ехать! - заявила Эмма.
Она встала, перешла дорогу и окунулась в волнующееся море цветов. Утопая по пояс в траве, Эмма шла и шла вперед, а потом вдруг просто упала и растянулась на земле, как и мечтала, раскинув руки.
Питер видел, как она исчезла, и предположил, что Эмма споткнулась или угодила в яму. Проклиная ее за взбалмошность - и что это ей вздумалось бродить по лугу? - он отправился на поиски.
- Эмма, где ты? - Ее след почти не был виден. Примятая Эммой трава выпрямлялась, тянулась к солнцу. - Эй, Сент-Джон!
- У меня красивое имя, не правда ли? - услышал Питер ее голос. - А Сент-Джон звучит как-то уж слишком официально.
- Имя у тебя самое обычное. Поднимайся, а не то я случайно наступлю на тебя.
- Не наступишь. Я контролирую ситуацию.
Как и всегда, вздохнул Питер.
Пройдя несколько шагов, он споткнулся о ее ноги и, не удержав равновесие, упал, едва не вывихнув руку.
- Контролируешь, говоришь?
- И да, и нет. Я знала, что ты рядом, но не стала тебе об этом говорить, надеясь, что ты упадешь.
- Между прочим, мне больно. - Он сел, потирая руку. - Чего ты тут разлеглась?
Эмма смотрела в небо, наблюдая за облаками. На ее лице было застыло выражение неземного блаженства. Питер не узнавал ее. Он впервые видел, чтобы она так улыбалась: искренне, от всей души.
- Ух ты!
- Что такое?
- У тебя ямочки на щеках.
- Ну да, - недоуменно взглянула на него Эмма. - Они всегда там были.
- Не замечал.
- Потому что ты невнимательный.
- Нет. Просто обычно ты так серьезна, что между бровей у тебя образуется складка, кончик носа опускается вниз, а губы белеют от напряжения. Какие уж тут ямочки. Они, видно, прячутся от испуга.
Она беззлобно ткнула его в бок.
- Замолчи.
- Я не шучу. Ты больше похожа на робота, чем на человека. Может, ты киборг, Эмма? Просто тебя запрограммировали так, чтобы ты считала себя обычной женщиной. Однако сущность-то не скроешь. А что? Это все объясняло бы.
- Что именно?
- Если бы ты оказалась киборгом, то сразу стало бы понятно, почему ты не испытываешь человеческих чувств и эмоций.
- Мне казалось, мы объявили перемирие, - недовольно произнесла она.
- Ты объявила. Впрочем, я ведь и не обижал тебя. Почему правда кажется тебе оскорбительной? Я говорю то, что думаю. Пытаюсь быть с тобой честным. Однако если тебе это неприятно, я буду льстить, как все остальные, а за спиной говорить гадости.
- Меня действительно так не любят коллеги? - спросил Эмма, нахмурившись.
- Сначала скажи, нужна ли тебе правда.