Задыхающийся, срывающийся юношеский голос был очень знаком. Колин - или как его там - подросток, которого он встретил здесь в прошлый раз. Она сказала тогда, что мальчик агрессивен, и это не было преувеличением. Кулак, ударивший Джеймса в челюсть, оказался гораздо сильнее, чем можно было предположить. Унизительно быть сбитым с ног подростком вдвое моложе тебя. Слава Богу, хоть других свидетелей не было. Хватит и того, что видела Пейшенс.
Отдышавшись и придя в себя, Джеймс стал подниматься на ноги как раз в тот момент, когда Пейшенс бросилась к нему на помощь.
- Все в порядке?
- Не скоро же вы собрались поинтересоваться этим, - проворчал он, отряхивая песок с некогда безупречных брюк. - Я успел бы скончаться, прежде чем вы обратили бы внимание. Вы были слишком увлечены ссорой со своим мальчиком.
- Не кричите на меня! Не я вас ударила! - парировала она, не отрицая, что Колин ее парень. Но, с другой стороны, как она могла? Мальчишка-то стоял здесь же.
Выпятив челюсть и яростно уставившись на него, Джеймс прорычал:
- Ну, тебе это с рук не сойдет. Больше такого шанса не будет.
- Мы еще посмотрим! - крикнул Колин. Девушка встала между ними. Ясно, ее пугало то, что он может сделать с мальчиком, и для страха были все основания. Мальчишка сбил Джеймса с ног минуту назад, потому что застал его врасплох, и теперь Джеймс, едва различая противника сквозь красную муть ярости, готов был измолотить его.
- Хоть вы-то не будьте дураком! - сказала Пейшенс с тяжелым вздохом. - От вас я этого не ожидала. Вы взрослый человек и должны вести себя умнее.
Обязательно было подчеркивать его возраст?
- Пенсию по старости я еще не получаю! - процедил он, но Пейшенс смотрела на мальчишку, что еще больше злило Джеймса.
- Извинись перед мистером Ормондом, - приказала она, и у Колина раскрылся рот, он возмущенно задохнулся.
- Ни за что! Надо было дать ему посильнее.
- А ты попробуй. Я тебя быстро научу просить прощения! - Джеймс понимал, что ведет себя так же глупо, как этот мальчишка, но не мог остановиться.
Подросток встал в боксерскую стойку и запрыгал вокруг, готовый к бою.
- Давай, я тебя не боюсь!
Пейшенс ударила его по рукам.
- Иди домой, Колин!
Руки паренька упали вдоль тела, и он уставился на нее, готовый расплакаться.
- Но твой день рождения! Я что, должен уйти домой с твоего дня рождения?
- Да, если не умеешь вести себя. Я не хочу, чтобы ты подрался с мистером Ормондом и испортил мне праздник.
- Так отправь домой его, а не меня! Кому он здесь вообще нужен?
- Его матери. Ты не забыл, что это и ее день рождения? - Она смягчилась и улыбнулась Колину. - Ты же любишь миссис Ормонд, правда? Ты же не хочешь расстраивать ее?
Джеймс смотрел на них, скрежеща зубами. Почему она тратит свое время и нежные улыбки на этого хулигана, мальчишку, не способного оценить ее по достоинству?
Тут примчалась Эмми, пребывающая в счастливом неведении относительно того, что происходило между взрослыми.
- Ты идешь, Джеймс? Пошли, мы все тебя ждем. Ты заметил мое новое платье? Правда, красивое?
Он нагнулся, чтобы поцеловать ее в щеку.
- Очень красивое. И очень тебе идет.
Это было правдой. От одного взгляда на девочку у него теплело на сердце. Платье из розовой тафты должно было диссонировать с рыжими волосами, но этого почему-то не происходило. Девочка была очаровательна. Особенно трогателен был широкий пояс, завязанный бантом сзади на пышной юбке.
Похоже, он сказал правильные слова, потому что все ее личико засияло.
- Оно новое. Я его первый раз надела. - Эмми закрутилась на месте, и юбки взвились, громко шурша при каждом движении. - Здорово, правда?
- Здорово. Мне очень нравится твое платье. И прическа тоже. - Волосы девочки были туго собраны в два хвоста, перевязанных розовыми, как платье, лентами. Щеки тоже были розовыми от возбуждения.
- Платье сшила ваша мать, - сказала Пейшенс. - Она так старалась ради Эмми.
- Рут сказала, что я могу выбрать любой цвет, какой захочу. Пейшенс взяла меня в магазин, и я выбрала розовый. Я так люблю розовый!
- Тьфу! Как розовое бланманже. Такое жирное, трясущееся… - Это появился Том.
Эмми бросилась на брата, колотя его конопатыми кулачками. Том небрежно отпихнул ее, и Эмми отлетела в объятия Джеймса, который сурово взглянул на мальчика.
- Нельзя бить девочек. - Поймав саркастический взгляд Пейшенс, он слегка покраснел, вспомнив первую встречу, когда он приказал охранникам выволочь ее из здания. Он не сомневался, что девушка вспомнила сейчас именно об этом, - взгляд карих глаз был достаточно красноречив.
Странно, он тоже приобретает способность читать ее мысли. Впрочем, ее личико так выразительно, что каждая мысль отражается в сияющих глазах и быстрых движениях полного рта.
- Она ударила первой, - возмутился Том.
- Ты был груб с ней - чего же ты ожидал? - Джеймс старательно избегал взгляда Пейшенс. Сколько можно потешаться над каждым его словом?
- Я не похожа на бланманже, правда? - спросила Эмми, и Джеймс помотал головой.
- Конечно нет, ты похожа на фею. - Теперь он посмотрел на Пейшенс холодно и угрожающе. Пусть посмеет смеяться над этим! Но она не смеялась; она улыбалась, и у него сдавило в груди, как от боли или невыносимого наслаждения, от которого сжимается сердце. Сейчас теплая, дивная улыбка предназначалась ему, и это было такое счастье, словно ему подарили радугу.
Он не встречал никого, кто бы улыбался так. Улыбка Фионы была просто движением губ; в ней не было тепла - иногда вежливость, иногда чувственность, да часто - издевка. Он только теперь начинал понимать, как мало тепла было в его жизни вообще, как он сильно нуждался в нем, сам того не сознавая.
- Здесь становится холодно. Пойдемте, стол уже накрыт, - сказала Джеймсу Пейшенс.
Дети побежали вперед. Колин мрачно спросил:
- А я? Могу я войти или нет?
- Сначала извинись перед мистером Ормондом за то, что ударил его.
- Даже и не надейся. Все равно я с ним за один стол не сяду.
Он двинулся прочь по дорожке, и Пейшенс вздохнула.
- Господи, теперь будет дуться. - Взглянув на Джеймса, она спросила: - Колин вас сильно ударил?
Он потрогал скулу.
- Только синяк.
- Я приложу что-нибудь холодное, - пообещала она.
Подхватив пакет с подарками, Джеймс пошел за ней в дом, любуясь грацией движений ее гибкого тела в зелено-синем платье, обвивающем стройные ноги. Она была как сама весна.
- Ваше платье тоже очень красивое, - грубовато заметил он, и девушка оглянулась через плечо, улыбаясь.
Под таким углом ее лицо было почти прекрасным.
- И снова - ваша мать, - сказала она. - Обычно я ношу джинсы, как вы, наверно, заметили. Они дешевле и носятся лучше любой другой одежды. Я должна быть практичной - слишком много приходится работать. Когда ваша мать выяснила, что мне нечего надеть на день рождения, она сшила это платье в подарок.
- Понятия не имел, что она хорошо шьет. - Впрочем, что он знает о матери? Ее жизнь совершенно ему неизвестна. Они чужие люди. Как она могла ожидать другого отношения спустя столько лет?
- Она шьет на нашей старой машинке. Вообще чудо, что эта штука работает. Она сто лет пролежала на чердаке, но Джо - волшебник во всем, что касается техники. Он смазал ее и настроил, и с тех пор ваша мать шьет для всех. Кажется, она получает от этого удовольствие. Она не может долго быть на ногах из-за артрита. Ей приходится работать медленно, потому что руки часто распухают, но мне кажется, что работа идет на пользу ее суставам. К тому же она чувствует себя лучше, когда занята, а не просто сидит в кресле, читая или глядя в телевизор.
Я поддерживаю все хобби моих подопечных: рисование или работу на огороде. А еще они делают домашнее вино. Им нравится работать и чувствовать себя независимыми. Приятно пообщаться с людьми, но иногда каждому нужно побыть в одиночестве.
- А вы? Сколько у вас времени на одиночество?
Она состроила рожицу и рассмеялась.
- Не много.
Они вошли в столовую, и все присутствующие подняли головы и улыбнулись, приветствуя их. Джеймс улыбнулся в ответ и сказал:
- Добрый всем вечер. - Он очень хорошо помнил, как покинул этот дом в прошлый раз. Разумеется, все знали и говорили о том, как он ушел, хлопнув дверью.
Но все улыбались вполне дружелюбно и хором ответили: "Здравствуйте!"
Дети не сидели за столом; они столпились вокруг птичьей клетки на старой дубовой тумбочке. Канарейки весело пели, и, к ужасу Джеймса, из их клетки во все стороны летела шелуха.
- Надеюсь, птицы не будут слишком вам досаждать, - неловко обратился он к Пейшенс.
- Они очаровательны - правда? - Она улыбнулась всем, сидящим за столом, и старики закивали.
- Очень милые, - сказала одна из пожилых леди. - И мне очень нравится слушать, как они поют, от этого в доме веселее.
- У меня в комнате есть пара попугайчиков, - сказала Лавиния. - Вы должны их послушать! Тараторят без умолку, правда, не все, что они говорят, подходит для приличной компании.
- Можно говорить с птицами, а можно и с рыбами, - сказал Джо.
- Я могу, - сказал Тоби.
- И что они отвечают? - подначил Джо.
- Конечно, они не говорят, но всегда подплывают и смотрят на меня, - возразил Тоби.
- Еще бы. Как не посмотреть на придурка. А ты и есть придурок. Разговаривать с рыбами!
- Вы сидите рядом со мной, - позвала Эмми, и Джеймс протиснулся на другую сторону стола к свободному стулу. Только устроившись там, он осознал, что сидит рядом с матерью.