- Уходите, - не дав договорить мне, закричала она, - уходите, я не хочу вас слушать.
На глазах ее мне почудились слезы, и я, взяв рецепты, немедля удалился.
Я шел-и думал: "А ведь эта миловидная женщина - врач больна сама, больна психическим расстройством, и неужели и за это тоже никто не ответит, ни Зорий Балаян, ни Аркадий Манучаров, ни иже с ними." Вообще летающие тарелки, с населявшими их то людьми, то какими-то существами, появлялись здесь чуть ли не ежедневно, а газета "Советский Карабах" оповещала об этом обывателя с самым серьезным тоном. Но летающие тарелки - только один из распространенных здесь мифов. А были и другие. Иные из них были втиснуты в псевдонаучную оболочку, и тем становилось более опасным, поскольку благодаря сему они приобретали некоторое подобие правды, и обыватель верит им с большим пылом. Мифы эти, конечно же распространялись с умыслом, так сказать, для укрепления духа, и вот об одном душеукрепляющем мифе я и хочу рассказать. Рожден он был не знаю когда, но в начале 1990 года, когда я приехал в Степанакерт, о нем очень много говорили и многие, чувствовалось, в него верили. Это был миф о чудодейственном оружии, и рассказывалось, что якобы, один довольно известный старый армянский академик заявил следующее:
- Я отдал 60 лет своего труда государству, и теперь вот не пожалею 6 минут для служения на благо арцахского народа.
Далее уточнялось, что он имел в виду какие-то особые лучи, способные испепелять все на своем пути, и при этом называлась фамилия этого академика, чего, однако, я здесь делать не буду, поскольку к рождению этого мифа он, быть может никакого отношения и не имел. Шло время, и миф этот хоть и жил, но лучи все не появлялись и я часто задавал вопрос тем, кто так рьяно о них мне рассказывал, в чем дело, где лучи-то. Но со временем все большая часть от разговора уходила, и чувствовалось, что многие и в этот миф уже потеряли или теряют веру. Правда, нашелся один, который ответил мне, что все в порядке, лучи уже созданы, но чтобы обезопасить от них народ Арцаха, некие ученые разрабатывают особую микстуру, выпив которую человек может не бояться воздействия этих лучей. Выслушав его, я уже подумывал было, что рождается новый миф, но, признаюсь, мне лично об этом дополнении слышать более не приходилось.
Порой мифы рождались больным воображением психически нездоровых людей. Однажды я шел по улице и увидел толпу человек в десять, в центре которой стоял довольно респектабельный мужчина. Человек этот, как оказалось, рассказывал о том, что он работает над созданием чудодейственного экстракта из тыквы, и что одного грамма этого экстракта будет вполне достаточно, чтобы уморить целый город. Но время уже было другое, люди его слушали рассеянно, а один заметил, что тыкву он вообще-то любит, но нигде ее не может достать, и что ему интересно, не подскажет ли тот, откуда он ее берет для своих экспериментов. Этим он вызвал у людей веселый смех, и они стали расходиться. Потом я еще раза два видел этого "химика", и каждый раз он рассказывал толпе все о том же синтезируемом им экстракте, а еще через несколько дней узнал, что он сошел с ума. Вот так.
Надо сказать, что со временем на смену бодрящих дух обывателя мифов все чаще приходила эсхатология, или различного рода предсказания о конце света. Ссылались то на Библию, то на Евангелие, в которых якобы, именно наше время и указано как время крушения мира, для пущей правдоподобности приводились предсказания Калиостро и еще бог знает кого из туманного прошлого. В большом ходу были гороскопы, гадания на картах, какие-то руководства по разгадыванию тайного смысла сновидений. Правда, этими последними все больше увлекались женщины, а что касается мужчин, то легко бросалось в глаза их повальное увлечение пьянством, да еще азартными играми. Я видел молодых людей и взрослых мужчин, играющих под деньги в карты, нарды, шахматы - иногда под большие деньги, и зная некоторых из них по прошлым приездам в этот город, был уверен, что только тот психический стресс, в который вверила их карабахская авантюра, виной их морального разложения. Я знал этот город и раньше, и помнил, что его обитатели могли веселиться, любили соленую шутку, предпочитали в выходные дни выезжать за город на родники целыми семьями и на целые дни. Мужчинам особенно было по душе ездить на тот большой родник в гроте, что располагался в предгорьи, вблизи от въезда в Шушу, и где всегда была слышна берущая за душу восточная музыка.
Увы, всего этого уже не было. Душу здешнего обывателя спалили национализмом, а чтобы накал страстей не ослабевал, гремели взрывы, ночную тишину прорезали автоматные очереди, текла кровь, а насильственная смерть стала здесь рядовым явлением.
Участились инфаркты, у женщин, во множестве, случались преждевременные роды, иные теряли разум, а на гамлетовский вопрос: быть или не быть в нем покою уже никто не мог ответить.
А я все чаще задавался вопросом, неужто и впрямь не наступит возмездие для тех, кто виноват во всей этой трагедии.
Эпилог
Контакты местного населения с Республиканским Оргкомитетом по НКАО являлись, пожалуй, наибольшим грехом в глазах здешних национал-сепаратистов. И чтобы грех этот никого не попутал было организовано едва ли не круглосуточное наблюдение за зданием бывшего Обкома, где и размещался Оргкомитет.
Наблюдение велось из редакции газеты "Советский Карабах", окна которого выходили на это здание, и не было минуты, чтобы у тех окон кто-то не стоял, дежуря, словно на часах.
Да еще на площади черед зданием прохаживались какие-то типы, простреливая его глазами.
Жители города особенно побаивались подходить к зданию, после следующего происшествия. Однажды в Оргкомитет приехала группа товарищей из Баку, у одного из которых жил здесь старый приятель. Приехавший товарищ позвонил этому приятелю и пригласил его к себе в Оргкомитет. И приятель пошел. А когда он ушел от него, то по дороге домой его избили, да так, чтобы другим было неповадно. Хорошо еще, что не убили.
- Как же я мог не пойти, ведь старый приятель, - пытался он объяснить этим извергам, да разве объяснишь им, что есть и такие понятия.
Но пожив в этом городе, понаблюдав за всем происходящим, я понял, что мне надо попасть в Оргкомитет. Но как? Каждый день, по дороге на работу и возвращаясь в нее, я шел через площадь, и видел, что по-прежнему за зданием следят из редакции и с площади.
Но ведь недаром говорят, что на ловца и зверь бежит. Случай помог и мне. В Газовом управлении на одной из машин был установлен передвижной радиопередатчик, используемый для оперативного оповещения ремонтных служб о случившихся на газопроводах авариях. Так вот однажды, не знаю уж по какой причине, патруль остановил эту машину, и обнаружив передатчик, реквизировал его. А водителю сказали, что вернуть его могут только по прямому распоряжению коменданта города генерала Сафонова, для чего по сему поводу необходимо обратиться к нему с письмом. Обо всем этом до срока я понятия не имел.
Письмо составили скоро, но отнести его в Оргкомитет никто не брался. И вот тогда одна из сотрудниц предложила это сделать мне. Не буду сейчас распространяться на этот счет, почему она вдруг вспомнило обе мне, но для меня это была удача.
Помню, когда я с письмом направился в Оргкомитет, один из сослуживцев, с которым я успел сдружиться, все останавливал меня, заклиная не делать этого.
- Знаешь, - сказал я ему, - никто здесь по мне плакать не будет. Так что, если уж кому и идти, то мне.
И я пошел. Встретился с генералом Сафоновым, поговорил с ним. Он оказался любезнейшим человеком, а по внешним параметрам таким, из которых когда-то только и набирались лейбгвардии Преображенский и Семеновский полки.
Поскольку я хотел увидеться еще и с председателем оргкомитета Виктором Петровичем Поляничко, уехавшим в Баку, то письмо я оставил при себе, решив что в Управлении объясню, будто к генералу я так и не попал.
Выйдя из здания, я увидел "Москвич", который стоял на площади и тогда, когда я только шел в Оргкомитет. В машине сидели двое, и я ясно видел, что они наблюдают за мной. И тогда я пошел к "Москвичу" сам, а подойдя, спросил у сидящего за рулем, не свободен ли он, и не отвезет ли меня в Газовое управление. Сначала он не нашелся, что и сказать. Потом ответил:
- Можно, - И когда я сел в машину, и мы отъехали, тот, что сидел рядом с водителем, спросил меня:
- А что ты делал в Оргкомитете, Вопроса этого я ждал, и напустив на себя недовольство, ответил:
- Да вот, черти, конфисковали наш передатчик, - и протянул ему письмо. Он прочел его, и возвращая, спросил:
- А зачем вам передатчик?
- Мало ли для чего, нужен понимаешь? - многозначительно ответил я ему, на что он сталь же многозначительно отозвался.
- Понимаю.
- А они, - добавил я, спустя минуту, - и письмо не хотят принять. Но я добьюсь!
Денег за провоз они отказались принять. С этим письмом я еще трижды был в Оргкомитете, познакомился с Виктором Петровичем, с Эльдаром, с другими товарищами из Оргкомитета. А последний мой визит совпал с отлетом Виктора Петровича, и я решил тоже лететь.
На такой случай я носил с собой все документы, да еще портфель с записями. С этим вот багажом, оставив в городе свой скромный гардероб я в последний раз ехал по улицам Степанакерта. Проезжая мимо здания Агропрома, вспомнил, что именно здесь находится правление благотворительного общества, где я зарегистрировался как беженец, да вот только средств записанных за мной, так и не успел получит. Интересно, не вышлют ли почтой, А вскоре мы оказались за городом на какой-то поляне, где нас ждал вертолет.
И мы уже летим. Мерно отсчитывают свои круги винты вертолета, подремывает от усталости, от впрямь нечеловеческой работы Виктор Петрович, отрешены лица Эльдара, других товарищей из Оргкомитета.
А я смотрю в иллюминатор, туда, вниз, где прошли дни самого тяжкого года моей жизни.
Но город уже растаял в дымке, уже не видно строений, а на всю даль, сколько хватает глаз одни лишь вершины гор.
"Горные вершины..." - шепчу я лермонтовские строки, чувствуя в них какой-то особый, потаенный смысл.
А что касается Карабаха, то покоя на этой земле не будет, пока не очистится она от всякой националистической мрази.
От издательства
Уважаемый читатель! Вы прочли книгу бакинца армянской национальности, покинувшего город после известных событий. Стиль написания книги полностью сохранен за автором.
Прожив короткое время в Туркмении и Армении, он около года провел и в НКАО, имея тем самым возможность изнутри наблюдать за ситуацией в области, за происходящими событиями. О Карабахе, его проблемах сегодня пишут много. Мы лишь попытались без предвзятости помочь Вам хоть немного разобраться в этой истории.