В первую очередь он направился к Коэнам, жившим в том же доме, что и семейство Катто. Джино давно не видел старого приятеля. Катто не одобрял его образ жизни, и они отдалились друг от друга. Что ж, если Катто нравится копаться в дерьме, это его личное дело. Джино предлагал ему шанс, но этот болван, этот навозный жук отказался. Что смешнее всего, он считает его, Джино, навозным жуком и болваном. Обхохочешься!
На стук ответила худая, изможденная женщина.
- Что тебе нужно?
- Джейкоб дома?
Ее стеклянные, безо всякого выражения, глаза тускло блеснули.
- Он в школе.
Джино прошмыгнул мимо нее в тесную комнатенку.
- Черта с два!
На полу, среди мусора, ползал малыш. На диване храпел Джейкоб. Джино пинком разбудил его.
- Какого… - Джейкоб сел и вылупился на него.
- Нужно потолковать, - заявил Джино. - Пошли на зады.
Джейкоб взглянул на мать. Та отвела глаза. Она не дура. Джейкоб пошел в папашу - только и жди неприятностей.
- С чего ты взял, - вызверился Джейкоб, - будто я желаю с тобой разговаривать?
Черные глаза Джино превратились в щелки.
- С того, что я так сказал, мать твою! Пошевеливайся!
* * *
Часом позже Джино вернулся к мистеру Пуласки.
- Держите, - он протянул старику золотые часы.
Старческие, все в темных пятнах и с взбугрившимися венами, руки мистера Пуласки стиснули часы.
- Ты хороший мальчик, Джино. Кое-что понимаешь.
Да. Он понимал. Только история Джейкоба Коэна сильно отличалась от того, что рассказал старик. Он заявил, будто мистер Пуласки уже несколько месяцев пристает к его двенадцатилетней сестре. Девочка не придавала значения, думала - он малость того. Но однажды он средь бела дня подкрался к ней прямо на улице и выпустил струю на ее единственное платье. Старый козел заслуживал небольшого урока, не правда ли?
Ну, как вам это нравится? Джино проверил версию Коэна и убедился, что тот говорит правду. Во всей округе Джино оказался единственным, кто не знал, что мистер Пуласки - гнусный, похотливый старикашка.
Перед лицом этого факта избиение Джейкоба и его дружков больше не казалось насущной необходимостью. Джино ограничился тем, что вывернул им карманы и отобрал часы.
- Написать для тебя письмо? - слабым голосом предложил мистер Пуласки.
- А вы сможете? - заволновался Джино. - Понимаете, это должно быть длинное письмо. Я хочу вызвать ее сюда. Мы поженимся. Прошу вас сотворить шедевр. Сможете, папаша?
- Конечно, Джино, - торжественно пообещал тот. - Это будет самое романтичное письмо из всех, которые мы создали вместе.
Естественно. Кто сказал, что паршивый старый козел не способен настрочить возвышенное любовное послание?
Кэрри, 1928
Уайтджек оказался на редкость скользким типом. У него была миленькая привычка ничего не подтверждать и не опровергать, а только цедить сквозь зубы: "Ч-черт!" - как будто это было универсальным ответом на все вопросы.
Но Кэрри не могла долго злиться. Ведь, кроме него, у нее никого не было. Он - ее мужчина, пусть даже хочет, чтобы она снова торговала собой. Ничего не поделаешь. По крайней мере, в скупости его не упрекнешь: с тех пор, как они уехали от мадам Мей, он исправно платил за троих - без единого звука.
Однако теперь деньги вышли, поэтому только справедливо, что они с Люсиль должны снова зарабатывать - единственным доступным для них способом. Он вряд ли планировал это с самого начала.
Отношение к ней Уайтджека оставалось прежним. Он все так же занимался с Кэрри любовью - когда был в настроении. Правда, если это случалось сразу после клиента, она шла на это весьма неохотно. Не такое уж большое удовольствие - изображать пылкую страсть, со вздохами, стонами и всем, что он так любил, - в то время как у нее болит внизу живота, она смертельно устала и мечтает только об одном - немного поспать.
- Да что с тобой, женщина? - возмутился однажды Уайтджек. - Ты была самой страстной во всей округе. А теперь - бесчувственное бревно!
- Просто я переутомилась. Работаю больше, чем у мадам Мей, а получаю меньше. Я думала, у нас будет свой дом, нормальная жизнь…
- На дом нужно заработать. Я не виноват, что эта стерва Мей сняла все деньги со счета в банке, прежде чем я успел вытребовать свою долю.
- Я не знала! - воскликнула Кэрри.
Уайтджек торжествовал.
- Теперь ты видишь, женщина: я не достаю тебя своими проблемами, так какого черта ты лезешь ко мне со своими? - Он встал с постели и потянулся. - Прошвырнемся в город?
Кэрри вздохнула. Она бы с удовольствием, но скоро придет клиент, а она поставила перед собой цель снова создать постоянную клиентуру.
- Я не могу, поезжай один.
- Естественно, поеду. Нужно подыскать какую-нибудь девушку, чтобы могла время от времени подменять вас с Люсиль. - Он сгреб со стола оставленные предыдущим клиентом деньги. - Как насчет роскошной белой платиновой блондинки? Она будет выгодно оттенять вас с Люсиль. Втроем вы сможете закатывать обалденные шоу. Будем кататься в деньгах, как сыр в масле.
- Что еще за шоу?
- Шоу, детка, это когда три курочки занимаются между собой любовью. Какого черта, ты наверняка тысячу раз проделывала это на острове.
У Кэрри похолодело внутри.
- Я не стану этого делать.
Он сказал - беззлобно, с прежней дружелюбной интонацией:
- Ты проститутка, моя дорогая, и будешь делать все, что тебе говорят.
Кэрри смотрела, как он одевается. После его ухода она легла ничком и рыдала до тех пор, пока не выплакала все слезы. Она не слышала, как пришла Люсиль, и вздрогнула, почувствовав на спине ее ласковую руку.
- Ты думала, Уайтджек - Прекрасный Принц? - сочувственно произнесла подруга. - Он сутенер, детка, а мы - его проститутки. Нужно не дуться, а поддерживать друг друга. Когда тебе захочется плакать, подумай - каково мне!
Кэрри села и уставилась на нее.
- Ты не понимаешь, - с надрывом сказала она. - Просто ты и не знала лучшей жизни. А у меня все могло быть по-другому, если бы меня не изнасиловал собственный дядя. Он держал меня взаперти и впускал ко мне мужчин по очереди, а бабушка в соседней комнате собирала деньги. Мне было тринадцать лет! И теперь мне ничего не осталось, кроме этой жизни.
Люсиль заморгала.
- Когда мне было шесть лет, папа заметил, что я больше не расту, и продал меня в бродячий цирк. К одиннадцати годам я уже обслуживала каждого вонючего урода из труппы. Уайтджек нашел меня, когда мне было шестнадцать. Можно сказать, что он спас мне жизнь. Буквально выкрал из той выгребной ямы и вернул волю к жизни. У мадам Мей был рай земной по сравнению с тем, что я видела раньше!
Кэрри моментально забыла собственные горести.
- Эти несколько месяцев с тобой и Уайтджеком, - продолжала Люсиль, - лучшие в моей жизни. Вы обращаетесь со мной как с равной, а не как с какой-то уродкой. Я на все готова ради Уайтджека. Он добрый человек. И ты, дорогая, должна ценить его отношение. Он добр к нам обеим.
Кэрри кивнула. Так оно и есть.
- Так чего же ты ревешь? Потому что ты шлюха? - Люсиль с вызовом мотнула головой. - Ну так что? Я тоже шлюха, и меня это ничуть не волнует. Уайтджек - сутенер, и ему до лампочки. Брось, милочка, вытри слезки и принимайся за работу.
Кэрри слезла с кровати и подошла к зеркалу. Ужас! Глаза распухли, по всему лицу разводы от косметики. Зато у нее полегчало на душе.
Работа есть работа.
- Вот и умничка. Давай, приводи себя в порядок. Тот парень, который должен сейчас прийти, не захочет иметь дела с карлицей. Видишь? Я говорю "карлица", и ничего мне не делается. Ты скажешь: "проститутка" - и от тебя не убудет.
Кэрри слабо улыбнулась.
- Спасибо тебе.
- Не за что.
Кэрри принялась наводить красоту. Она ушла от мадам Мей в надежде стать хозяйкой собственной судьбы. Но чего можно было ожидать? Что Уайтджек устроится на работу и женится на ней? С чего бы такие нежности? Пара месяцев пылкой любви, первой в ее жизни, и она забыла все свои честолюбивые планы. Уайтджек прав: нужно зарабатывать деньги.
Так она и сделает. Любой ценой.
Она не станет выяснять отношения. В последнее время он и так сыт ею по горло: канючит - спасу нет. Но теперь все будет по-другому.
Кэрри быстро и по высшему классу обслужила клиента и с воздушным поцелуем выпроводила на улицу.
- Приходи еще, дорогой. В следующий раз будет еще лучше.
- Само собой! - горячо выпалил тот. И бросился бежать - к своей жене и троим детишкам.
Кэрри умылась, зачесала, по новой и идущей к ней моде, волосы назад и взяла сигаретку из запасов Уайтджека. Наркотик помог расслабиться.
Она поставила на радиолу пластинку Бесси Смит и разлеглась на кровати.
Вскоре она уснула и только на следующее утро, в десять часов, обнаружила, что Уайтджек так и не вернулся.