- Не распускай губки, девочка! Ни те, ни другие!
- Только не говори, что я тебя завожу, мистер Ледышка!
Он понимал, что ходит по краю пропасти, но что за ад! Надо же усмирить эту сучку! Уайтджек впился поцелуем ей в рот, энергично работая языком. Кэрри всем телом прижалась к нему, в своем тоненьком кимоно.
Он был близок к тому, чтобы утратить контроль над собой, но остатки разума твердили: как бы не влипнуть в историю! Большая Мама в отъезде, но по дому бродят свободные девушки - вдруг они заглянут сюда? Ч-черт! Кто же надеется на сохранение тайны в борделе?
- Давай, босс, давай его сюда! - продолжала дразнить Кэрри. - Я же знаю, что он только того и ждет! - Она начала расстегивать пуговицы у него на брюках. Уайтджек не сопротивлялся, а терпеливо ждал, пока его приятель не вырвется на свободу. Ну, он ей даст прикурить! Трахнет так, как ее еще никто никогда не трахал! Он начал заниматься этим в десятилетнем возрасте, так что Кэрри получит первоклассный хрен с двадцатилетним стажем. Повезло девочке!
- О, малыш!.. О-о-о!.. - Кэрри стонала от наслаждения. - Какой ты… замечательный!
Она сбросила кимоно и вся отдалась во власть Уайтджеку. Они продолжали стоять, но он уже был внутри нее. И это было что-то!
Все на свете перестало для них существовать. Все-про-все на этом мерзопакостном свете!
А потом началось извержение вулкана - мощными, горячими струями!
Он кончил так, как не кончал уже много лет.
Ч-черт! Кэрри абсолютно права: пора рвать когти - им обоим!
* * *
Кэрри затянулась длинной тонкой сигаретой. Сладкий дым заполнил легкие. Марихуана. Некоторые называют ее наркотиком, а для Кэрри это прежде всего - расслабленность и покой. По ее губам блуждала мечтательная улыбка. Она передала сигарету Уайтджеку. Тот затянулся и передал дальше.
Они возлежали на кушетках: Кэрри, Уайтджек, пара музыкантов и карлица Люсиль, настоявшая на том, чтобы они взяли ее с собой, когда решили отколоться от мадам Мей.
Но какой это был спектакль!
Мадам не смогла легко и изящно отнестись к потере Уайтджека.
- Поганый толстозадый ниггер, сукин сын, проститутка! - яростно вопила она; платиновый парик растрепался. - Только попробуй уйти от меня - и ты конченый человек! Слышишь? Тебе конец!
Уайтджек не искал неприятностей. Почему бы им не расстаться друзьями?
- Заткнись, женщина, - миролюбиво начал он.
- Не смей затыкать мне рот! - взвизгнула она. - Я знаю тебе цену, Уайтджек! Вижу тебя насквозь! Если сейчас ты бросишь меня ради этой черномазой малолетки, этой потаскухи, ты больше никогда не переступишь порог этого дома! А когда пресытишься ее тощей задницей, ты еще приползешь на брюхе за чем-то стоящим. Слышишь, черномазый ублюдок?
- Слышу. И весь квартал слышит.
И Уайтджек отказался от попыток расстаться по-хорошему. Быстренько уложил свои двадцать три костюма и объявил Кэрри десятиминутную готовность.
Мадам Мей продолжала бушевать в холле - руки в боки, парик съехал на сторону.
- Дебил! - выплюнула она в сторону Уайтджека. Тот невозмутимо совершал рейсы к автомобилю с чемоданами в руках. - Лысый гад! Сволочь! Никуда не денешься! Ты еще приползешь, и я с удовольствием пну тебя ногой в твою поганую морду!
Все было не так, как рисовала себе Кэрри. Ей требовалось время, чтобы все хорошенько обдумать. И уж конечно, она не ожидала, что Уайтджек так сразу и выложит мадам Мей, что между ними произошло.
Однако он рассудил, что Кэрри дорогого стоит, а раз так, то и нечего тянуть кота за хвост. Впереди - еще десяток чудесных лет с Кэрри, а уж она постарается, чтобы ему было хорошо. Он много лет не испытывал ничего подобного. Малютка стоит больших денег! Вместе они сколотят целое состояние!
Да, это вам не фунт изюма - отбить у мадам Мей любовника! К тому же Уайтджек был опытным сутенером, и Кэрри нуждалась в его профессиональных услугах. Сколько баксов они заработают вместе!
Они отбыли в белом "олдсмобиле" Уайтджека, а карлица Люсиль бежала за ними и орала: "Возьмите меня!" Почему бы и нет? Все трое ликовали. Свобода!
С тех пор прошло два месяца. Все это время они только и делали, что развлекались. Славные, ленивые деньки - и еще более ленивые ночи! Кэрри была выбита из колеи. Уайтджек научил ее наслаждаться жизнью. А если в ее жизни чего-то и недоставало, так именно радости, наслаждения. И отдыха. Она планировала сразу приступить к работе, но у него возникли другие идеи. Он снял для всей троицы квартиру и заявил: "Мы собираемся устроить себе маленькие каникулы. Недельку-другую - но так, чтобы по-настоящему от-дох-нуть!" Для Кэрри, которая до сих пор ничего не видела, кроме борделя да Уэлфер-Айленда, это был совершенно новый мир. Уайтджек поставил перед собой задачу расширить ее кругозор.
Он знал толк в одежде и каждый вечер тщательно выбирал из своих двадцати трех костюмов, тридцати рубашек и пятнадцати пар обуви. Перед тем как одеться, принимал ванну, добавив туда несколько капель дамских духов. Затем брился и смазывал лысый череп чистейшим оливковым маслом. Одевшись сам, следил за той же процедурой у Кэрри и Люсиль. Уайтджек добивался того, чтобы они выглядели сногсшибательно. Для этой цели он тратился на модные платья, шелковые чулки и туфли на высоких каблуках, учил девушек пользоваться косметикой. Они отбывали из дома в белом "олдсмобиле".
Излюбленным местом Уайтджека была Сто тридцать третья улица. Его хорошо знали в ресторанах и притонах, где играл джаз. Каждый день, благодаря своей щедрости, он обзаводился новыми друзьями.
Обычно Кэрри тихонько сидела рядом с ним, жадно впитывая новые впечатления. Это был мир, о существовании которого она даже не подозревала. А когда Уайтджек приобщил ее к наркотикам, она познала истинное блаженство. Наркотики давали ответы на все вопросы, помогали отвлечься от убогой действительности и придавали дополнительный блеск приятному времяпрепровождению.
Каждый вечер вся троица выезжала развлекаться и только под утро возвращалась домой. Иногда Кэрри с Уайтджеком занимались любовью. Это всегда было потрясающе - верх блаженства, даже для Кэрри, которая привыкла смотреть на секс как на тяжелую, грязную работу, источник средств к существованию.
И вдруг у нее появился свой мужчина - рослый плешивый негр с проницательными глазами и ласковым голосом!
И вдруг она забыла о работе и окунулась с головой в новый, сверкающий мир!
И вдруг она полюбила!
- Кэрри, - обратилась к ней сквозь розовую дымку Люсиль.
- Что, милочка?
- Уайтджек хочет, чтобы мы как следует разогрели этих двоих мальчиков.
- Что-что?
Люсиль показала на развалившихся на кушетках музыкантов.
- Кажется, для нас снова начинаются трудовые будни.
Кэрри закатила глаза.
- Для тебя, милочка, - может быть, но что касается меня, то вряд ли. Такая жизнь теперь не для меня. Уайтджек этого не допустит.
Люсиль смущенно заерзала на кушетке и понизила голос.
- Он просил тебе передать.
- Это какое-то недоразумение, - Кэрри зевнула и потянулась. - Ты не поняла.
Заиграла пластинка неподражаемой Бесси Смит; чудесная, сладострастная музыка заполнила зал. Кэрри не хотелось двигаться, вообще что-то делать.
- Вот, - один из музыкантов вернул ей сигарету. Она благодарно приняла, сделала глубокую затяжку и повернулась к Уайтджеку. Его и след простыл.
- А ты действительно высший класс! - сказал музыкант помоложе. - Я давно положил на тебя глаз, только не был уверен, что повезет подобраться к сладенькому. Думал, ты с Уайтджеком, но он сказал, мы можем делать все, что пожелаем.
Кэрри попыталась сесть. У нее шумело в голове.
- Послушай, - пробормотала она. - Ты, наверное, не понял.
- Брось. Я дал ему двадцать баксов.
До Кэрри начало доходить. Люсиль сказала правду. Они снова примутся за работу.
Но Уайтджеку следовало самому сказать ей об этом, а не удирать, как вор в ночи!
Любовь.
Дерьмо.
Любовь - дерьмо!
Музыкант не спеша стянул с ее плеч красное шелковое платье, на прошлой неделе купленное для нее Уайтджеком.
- Ух ты, какая!..
Не принимай близко к сердцу, твердила она себе. Вспомни, сколько мужчин за деньги пользовались твоим телом.
Но Уайтджек должен был, по крайней мере, спросить ее согласия; это должно было стать ее собственным решением, черт возьми!
Музыкант присосался к ее груди, и ему не довелось узнать соленый вкус ее слез. Было два часа дня.
Ровно два часа назад Кэрри исполнилось пятнадцать лет.
Джино, 1926–1927
Бутлегерский бизнес Джино Сантанджело и Альдо Динунцио стремительно шел в гору. Они начали с малого, вложив собственный капитал и доставив из Канады несколько грузовиков высококачественного виски - не идя на риск сделки со случайными людьми, а лично крутя баранку. Впрочем, они привлекли нескольких ловких ребят для охраны груза. С поставками проблем не возникло, но пришлось преодолеть долгий и трудный путь от канадской границы до самого сердца Нью-Йорка. Их подстерегало море опасностей. Аварии. Угоны. Внезапные проверки со стороны полиции.
Все это Джино не раз обдумал и взвесил, и его грузы всегда доходили по назначению.
Они с Альдо славно сработались. Во всем доверяли друг другу. И постепенно обзавелись надежными соратниками. Быстро пролетел год. Джино исполнилось двадцать, но он казался старше - и внешностью и манерами. Важный вид снискал ему уважение всей округи. На них с Альдо смотрели снизу вверх, оказывали им королевские почести.