* * *
На другой день Джино пошел проведать Катто. Тот жил в полуразвалившемся многоквартирном доме, в трех комнатах, вместе с отцом, матерью и четырьмя братьями и сестрами. Джино всегда был здесь желанным гостем.
Он поцеловал измученную заботами мать Катто.
- Миссис Боннио, Катто дома?
- Джино! Когда ты вернулся?
- Вчера. Я был в Сан-Франциско.
- А я думала, что в тюрьме, разбойник ты этакий! - она любовно погладила его по голове и крикнула: - Катто! Иди, посмотри, кто пришел!.. Останешься ужинать?
Явился Катто. Он сильно сутулился, и от него все так же воняло.
- Джино! Ах ты, бродяга! Мы по тебе соскучились.
Они обнялись. Вонь не смущала Джино: он вырос среди подобных запахов.
Ужин здесь был семейным ритуалом, и Джино чувствовал себя совсем как дома. Потом они с Катто потолковали о прежних временах. Джино спросил:
- Что случилось с Бананом? Весь цветет и пахнет. Как получилось, что он зашибает бабки, а ты нюхаешь дерьмо на свалке?
Катто посуровел.
- А ты разве не слышал?
- О чем?
- О том, почему он цветет и пахнет?
- Если бы слышал, так не спрашивал бы. - Но Катто не успел открыть рот, как Джино уже знал, в чем дело.
- Он убивает людей, - просто сказал Катто. - За деньги. Ему дают пятьсот баксов и предлагают с тобой разделаться. И все - ты покойник.
Джино молчал. Не то чтобы он был в шоке. Насилие давно стало частью жизни. Но Розовый Банан - киллер? Это не укладывалось в голове.
Катто сплюнул.
- Я с ним больше не вожусь. И тебе не советую, если у тебя есть голова на плечах.
Голова головой, а друг другом. Кто знает, что его ждет в будущем и когда человеку может понадобиться помощь старого кореша?
* * *
Старик закашлялся и выплюнул мокроту в скомканный платок.
Джино не отрывался от листа бумаги, аккуратно копируя написанное стариком:
"Милая Леонора, моя бесценная любовь!.."
Это было четвертое письмо за многие недели. В свое время, испытывая жгучий стыд за свою безграмотность, Джино обратился к этому старику, мистеру Пуласки, чтобы тот научил его орфографии и пунктуации. Благо комната мистера Пуласки была как раз над его новым жилищем. Это обходилось Джино в несколько долларов за письмо. Кроме того, общаясь с мистером Пуласки, он узнавал много нового.
Леонора прислала два ответных письма на надушенной розовой бумаге, и Джино всюду носил их с собой. Коста тоже писал, всякий раз умоляя не забывать о последнем разговоре с Франклином Зеннокотти перед отъездом из Сан-Франциско. Джино прекрасно помнил эту душеспасительную беседу. Франклин завел его в свой кабинет и прочел лекцию о том, как он должен распорядиться своей жизнью. Нарушать закон невыгодно, и все такое прочее.
Нарушать закон очень даже выгодно - в этом Джино убедился на собственном опыте. Вернувшись в Нью-Йорк, он быстро сумел добавить к двум тысячам в депозитном сейфе еще столько же. Только-то и дела, что крутить баранку краденого автомобиля. Один раз они ограбили банк, другой - меховой склад. Непыльная работенка! Оба раза он был очень осторожен, потому что ему меньше всего улыбалось снова загреметь в каталажку.
Его репутация одного из самых ловких и опытных "водил" Нью-Йорка неуклонно росла. Джино обращался с машиной, как с женщиной - чрезвычайно искусно. Но его амбиции простирались дальше карьеры водителя, тем более что эта работа - на открытом воздухе и крайне опасна. Чего он действительно хотел, это поучаствовать в какой-нибудь контрабандной операции - вот где настоящие деньги! Его кумирами стали такие парни, как Мейер Лански, Багси Сигель и особенно Лючания. Все они начинали с нуля, а посмотрите-ка на них сейчас!
- Закончил? - спросил мистер Пуласки.
- Ага. - Джино заклеил конверт и порылся в заднем кармане брюк в поисках денег.
- На следующей неделе в то же время?
- Само собой.
- Можно позавидовать твоей девушке.
Джино был польщен.
- Вы так думаете?
- Сейчас мало кто пишет такие письма.
- Правда? - Джино ухмыльнулся. - Все очень просто, папаша. Я люблю ее.
Старик пощелкал искусственными зубами.
- Как это приятно - любить! Мы с женой были женаты шестьдесят два года, прежде чем она умерла, - у него дрогнул голос. - Она говорила, что устала жить, так что все к лучшему. Я каждую неделю бываю на ее могиле.
Джино достал из кармана лишних два доллара.
- Купите ей от меня цветов, папаша.
Старик растрогался.
- Спасибо. Она больше всего любила лилии.
- Вот и замечательно.
Джино вразвалку шел по улице. Как всегда после того, как они писали Леоноре, у него было приподнятое настроение. Кроме того, великий Лючания снова назначил встречу. Значит, его дела идут в гору.
* * *
На этот раз встреча состоялась не на заднем сиденье "кадиллака", а в закрытом для посторонних баре Жирного Ларри. Лючания ложкой ел мороженое, а Эдди-Зверь и еще двое крепких парней стояли на стреме.
- Присаживайся.
Лючания был настроен дружелюбно и сразу перешел к делу. Ему опять понадобились местные рекруты, и он поинтересовался, не хочет ли Джино вступить в его организацию.
Конечно, Джино был польщен, хотя и знал, что в тот же день несколько других ребят получили такое же предложение.
- У меня свои планы, - признался он.
Лючания поднял брови.
- Хорошо иметь честолюбие, пока не стоишь ни у кого на дороге.
Джино покачал головой.
- Ни в коем случае. Мои планы просты.
Да. Его планы просты. Всего-навсего единолично завладеть империей бутлегеров. Ему казалось, что он знает способ добиться успеха.
Альдо Динунцио вышел из тюрьмы и рвался в бой. Джино давно его дожидался.
- У тебя - связи, у меня - идеи.
- Погоди говорить о деле. Мне нужно сначала поквитаться с той сукой, из-за которой нас сцапали.
- Конечно, конечно. Но как ты можешь быть уверен, что это она?
- Уверен, так твою мать! - рявкнул Альдо. - Если ты со мной, так пошли.
Джино решил сопровождать приятеля в надежде помешать ему совершить поступок, в котором он потом будет раскаиваться. Он нуждался в Альдо и не хотел, чтобы того снова упекли за решетку. Двоюродный брат Альдо, Энцо Боннатти, стал большим человеком в Чикаго, и Джино рассчитывал на сотрудничество.
Альдо разыскивал девушку по имени Барбара - она работала в банке, жила с родителями и братом в маленьком, чистеньком домике в Малой Италии и была помолвлена с полицейским.
- Поганый коп! - костерил его Альдо. - Ему я тоже оторву яйца!
Они отправились к банку и подождали на улице до закрытия. Альдо останавливал каждую девушку и задавал вопрос: "Ты - Барбара Риккадди? Ты? Ты?"
Она оказалась седьмой по счету - высокая, с каштановыми волосами, веснушчатым лицом, в очках и чересчур длинной юбке. На вопрос Альдо она нахально заявила:
- Да, это я. А ты, полагаю, Альдо Динунцио? Я слышала, что ты хочешь со мной сделать, и позволь тебе сказать…
Альдо был ошарашен. Он впервые в жизни встретил такой отпор. Девушка закончила свой монолог и пошла прочь, высоко задрав голову, ничуть не испуганная и торжествующая.
- Боже милостивый! - воскликнул Альдо. - Вот что я называю настоящей женщиной!
К счастью для Джино, Альдо Динунцио теперь тоже горел желанием добиться успеха!
Кэрри, 1928
Проблема заключалась в том, чтобы держать Уайтджека на расстоянии. На самом же деле это была никакая не проблема, потому что Кэрри чувствовала, что ей этого вовсе не хочется. С какой стати? Только потому, что на нем стоит клеймо: "Личная собственность мадам Мей"? Да мадам Мей была последней, перед кем у Кэрри тряслись поджилки! Старая ведьма! На днях ей стукнет сорок, это уже преклонный возраст.
Кроме того, Кэрри осточертело отдавать половину заработка. Пора линять отсюда. А чтобы слинять, ей нужен был Уайтджек.
Конечно, он распускал руки только в отсутствие мадам Мей.
- Что с твоими яйцами, босс? - вызывающе спросила однажды Кэрри. - Боишься, что Большая Мама их оттяпает?
Уайтджек ухмыльнулся. У него были превосходные зубы, хотя улыбку портил единственный золотой - как раз посередке. Результат давней размолвки с мадам Мей. Они уже десять лет были вместе - с того самого дня, когда он зашел к ней в бордель отметить свое двадцатилетие.
Тут-то она его и подцепила. А теперь ему пудрит мозги эта малышка Кэрри.
Она все еще тощая, как оголодавший кролик. Однако у нее самая соблазнительная грудь в этой части Гарлема. И чем она так завораживает своих клиентов, что они потом не хотят никаких других девушек? Что там у нее за капкан такой между ногами? Длинный сластолюбивый приятель внизу живота твердил Уайтджеку: нужно самолично убедиться!
- Уж как-нибудь сам позабочусь о своих яйцах, - миролюбиво молвил он. - Но, Бог ты мой, что случилось с твоим ротиком? Что-то ты разболталась с тех пор, как полгода назад поступила сюда работать. Тогда ты была таким худющим цыпленочком, который никому не смел сказать: "Бу-у-у".
- У меня "случилось" не только с ротиком, босс. Пожалуй, я скоро отсюда съеду.
- Ты говорила мадам Мей?
- Нет. Зачем? Уж меня-то она не держит на привязи, как некоторых!
Ну, эта сучка его достала! Вечно подчеркивает, что он альфонс.
- Меня тоже.
- Ха! - засмеялась Кэрри. - Большой Мистер Уайтджек. Босс. Знаем, знаем, кто тут настоящий мужчина!
Он рассвирепел.
- Ни хрена ты не знаешь!
- Ха!
Он схватил Кэрри за руку.