Объективно говоря, вхождение народов Сибири в состав многонационального Русского государства имело исторически прогрессивное значение. Оно способствовало развитию производительных сил, положило конец родоплеменным усобицам и распрям, объединяло народы в единую семью с общими историческими интересами и судьбами. Наиболее смышленые аборигены овладевали грамотой и приобщались к русской культуре. Но процесс этот был сложным, неоднозначным, и идеализировать его нет никаких оснований. Господствующий класс страны преследовал СБОИ классовые, корыстные цели. И если простой русский поселенец, казак знакомил аборигена с орудиями труда и ремеслами, передавал ему свой опыт мастерового, купец и промышленник грабили и спаивали его, старались выменять за нитку стеклянных бус или другую дешевую безделушку ценные шкурки пушных зверей. Да и корыстолюбивые воеводы подавали пример алчного стяжательства и беззакония. Далеко не всегда отношения русских с аборигенами складывались мирно. Случались военные стычки не только с Кучумовым воинством, но и с бурятами, якутами, чукчами, коряками. И, бывало, вызывались они, эти стычки, не только воинственностью этих народов, но негибкостью, злоупотреблениями предводителей русских отрядов. Применил военную силу к приамурским народам и Ерофей Хабаров, человек нрава крутого и жесткого. Нередко сборщики ясака не удовлетворялись установленной властями нормой и норовили сорвать с ясачных людей немалую толику и в свою пользу. И это не могло не вызывать возмущения и противодействия. Для поддержания нормальных миролюбивых отношений с аборигенами требовались гибкая политика, словесная дипломатия, мягкость, доброе слово, а не силовые приемы. Это, кстати, хорошо понимал Семен Иванович Дежнев, который на протяжении всей своей сибирской службы умел ладить с коренным населением. Но это, к сожалению, понимали далеко не все служилые. Ведь речь идет о XVII веке, веке жестоком, со своими нравами и воззрениями. Но нельзя забывать и другого. Было немало случаев, когда вооруженные вылазки против русских были делом рук князцов и тойонов, их сепаратистских амбициозных устремлений. Родоплеменная верхушка желала сохранения своих старых привилегий, возможностей нападать на соседние племена, чтобы захватывать у них скот и рабов. Такие устремления никак не характеризовали отношение самих народов к русским собратьям.
Чтобы завершить оценку этого сложного и неоднозначного процесса, обратимся к капитальному изданию "Народы Сибири" из серии этнографических очерков "Народы мира", коллективному труду видных советских этнографов, вышедшему в свет в 1956 году. Как справедливо пишут авторы этого тома: "Московское правительство, в XVII в. возглавлявшее сложение многонационального Русского государства, сумело понять обстановку и оценить государственную важность объединения в границах России просторов Сибири, стремилось провести присоединение мирным путем и даже принимало меры к охране сибирских племен и народностей как от внешних посягательств, так и от внутренних притеснений. В царских наказах в Сибирь постоянно подчеркивается необходимость приведения населения "под государеву высокую руку" мирным путем. В сношениях с ясачным населением, добровольно принявшим подданство, предписывается "держать к ним ласку и привет и бережение, а напрасные жесточи и никакие налоги им ни в чем не чинить некоторыми делы, чтоб их в чем напрасно и в ясак не ожесточить и от государевой милости не отгонить". О мирном стремлении свидетельствует раздача ясачным "государева жалования", т. е. различных подарков за исправной взнос ясака. В числе подарков фигурируют железные изделия (ножи, топоры, пилы, иглы и т. п.)… Раздача таких товаров, в которых весьма нуждалось ясачное население, конечно, облегчало включение его в русское подданство…"
Эта политика московских царей, продиктованная стремлением к мирному присоединению Сибири, добрым отношениям с сибирскими народами и беспрепятственному поступлению в казну пушнины в качестве ясачного сбора, на практике нередко извращалась местными воеводами и военачальниками. Пользуясь удаленностью от Москвы, чувствуя полную безнаказанность, они чинили произвол и насилие, обирали местное население. Значительную часть территории Западной Сибири - нижнее и отчасти среднее течение Оби и Иртыша и их притоков, а также обско-иртышское междуречье Васьюганье, заселяли "обские угры" - ханты и манси или как их тогда называли, остяки и вогулы, представители финно-угорской семьи народов. Тюркоязычные племена или так называемые сибирские татары, обитали преимущественно на юге края, в степной полосеили на границе её.
Еще в 90-е годы XVI - первые годы XVII века некоторые хантыйские и мансийские князцы, недовольные тем, что лишились прежних доходов от сбора пушнины с соплеменников, подстрекали своих людей к вооруженным выступлениям против русских. Особенной активностью отличалась кодская "княгиня" Анна. Вместе с обдорским князцом Василием она подняла обских и березовских хантов, которые осадили Березов, но были рассеяны. Позлее та же самая Анна с князцами Чумеем, Кеулом и Таиром Самаровым вступили в контакт с иртышскими татарами и некоторыми западными хантыйскими родами, а позже и тюменско-туринскими татарами. Назревало широкое выступление, но русские власти смогли предотвратить его, сурово обойдясь с главными заговорщиками. Но все же эти немногочисленные случаи не были характерны для Западной Сибири. Воздействие строптивых и властолюбивых князцов на своих соплеменников не оказалось долговременным. Основные массы не хотели ссориться с русскими.
Последующие годы были для Западной Сибири более или менее мирными. Семен Дежнев стал свидетелем, как на Иртыше и его притоках, на средней Оби появляются все новые и новые русские поселения. Да и казаки, помимо своей службы, занимались разными ремеслами, столярным, кузнечным, гончарным, скорняжным, портновским - и для удовлетворения собственных нужд, и ради дополнительного заработка. Они также охотились на зверя и ловили рыбу. Семейные старались обзавестись хозяйством, держали домашний скот и птицу, возделывали огороды. Это давало необходимое подспорье семье. Жалованье служилым людям выплачивалось нерегулярно. Это впоследствии испытал и сам Дежнев. И денежная казна присылалась из Москвы с большими задержками, и корыстные воеводы не спешили с выплатой. Поэтому и приходилось ради пропитания обзаводиться хозяйством, заниматься подсобными промыслами, шить для себя одежонку взамен старой, обветшавшей, мастерить самому все, что необходимо в доме. Вот и пригодились поморские навыки. Разве помор не мастер на все руки?
После непродолжительной службы в Тобольске в середине 30-х годов Семен Иванович Дежнев перешел в Енисейск Очевидно, отправлялся он к новому месту службы не один, а с партией товарищей по тобольской службе. Освоение новых земель к востоку от Оби и Иртыша требовало людских пополнений.
Каким путем шел Дежнев из Тобольска в Енисейск? Несомненно, южным речным путем с Оби на Енисей, которым чаще всего пользовались в XVII веке. Путь этот не был легким. Из Тобольска спускались по Иртышу до его слияния с Обью, отсюда поднимались на веслах вверх по Оби. За Сургутом река растекалась на рукава и протоки, образующие множество лесистых островов и островков. В этом лабиринте легко было заблудиться, но он манил своими щедротами. В мелководных протоках водилось много всякой рыбы, а на островах у воды гнездилась водоплавающая птица. У Нарыма входили в правый обский приток Кеть, впадающий в Обь тремя рукавами.
В 1675 году этим путем следовал в Китай выдающийся ученый, дипломат и путешественник Николай Спафарий-Милеску. Грек по происхождению, молдаванин по месту рождения и истинно русский по духу, он преданно служил Русскому государству. Среди его многочисленных литературных трудов и научных трактатов имеется описание путешествия через Сибирь. Это было первое в России большое географическое описание ее сибирской части, написанное и по личным наблюдениям, и по расспросам сведущих собеседников-сибиряков. Спафарию не довелось встретиться с Дежневым, так как ко времени его проезда через Сибирь Семена Ивановича уже не было в живых. Но о путешествиях Дежнева Спафарий наверняка узнал от ученого хорвата, Юрия Крижанича, жившего в то время в Тобольске. О Крижаниче еще пойдет речь впереди.
Описывая свое сибирское путешествие, Спафарий сообщает много разнообразной информации по географии Сибири, но наиболее подробно рассказывает о своем маршруте, реках, по которым пришлось плыть, порогах и волоках, которые доводилось преодолевать, населенных пунктах, которые встречались на пути. Если мы обратимся к сочинению Спафария, посвященному сибирской земле, то представим себе и тот путь, которым шел Дежнев.
Вот описание Оби. "А длина реки Оби зело великая есть, потому что начинается от самых далних полуденных степных мест, и теплых, и падет устьем в Северное Ледовитое море. А глубина ея зело велика, потому что когда живет погодье, будто по морю волны ходят, и до самого берегу глубока; и розливается по сорам, и по озерам, и по лесам. А ширина ее неравная, потому что дале устья Иртыша река гораздо широка, а вверху, когда к берегу в дву или в трех верстах, только по ней многие протоки и островы есть. А река Обь не каменистая, берега ее все земляные, и нигде каменья нет.
А рыбы всякой в той реке зело множество, а наипаче осетры великия ловят… А вода в Оби реки зело белая и мутная, не так, что в иных реках, потому из озера течет. А течет Обь не очень быстро, как иныя каменные реки, однакожде и не тихая и во иных местах гораздо быстрая, а для того и не быстра, потому что зело глубока".