Карвер поставил кофейник и ушел в другой конец кухни, которая была оборудована, словно гостиная - с диваном, креслами и телевизором. Потом вернулся обратно, неся фотографию в рамке, и поставил ее перед Элизабет.
- Вот.
Мистер Карвер принес фотографию маленького мальчика, вероятно (Элизабет никогда не была уверена в определении детского возраста) лет семи. Он казался на удивление симпатичным, с густыми волосами, ясными глазами и усыпанным веснушками лицом. На мальчике были клетчатая рубашка и джинсы. Он сидел верхом на воротах или заборе, глядя прямо в объектив так, словно ему нечего было скрывать.
- Мой сынок, - сказал Том. - Его зовут Руфус. Ему восемь.
- Выглядит, как ангелочек, - проговорила Элизабет.
- Я даже думаю, что он таков и есть, - улыбнулся Том. - В его отсутствие я полагаю так.
Элизабет отодвинула фотографию на несколько сантиметров.
- Сейчас он в школе?
- Нет. Он живет со своей матерью.
- Вот как, - протянула Лиз.
- Его мать оставила меня, - сказал Том. - Почти год назад. Она оставила меня ради заместителя директора школы, учителя в местечке под названием Седжбери. Это в Мидленде.
Элизабет снова взглянула на фотографию.
- Мне очень жаль.
- Она тоже учительница, - пояснил мистер Карвер. - Они встретились на конференции по обучению в сельских школах. У него трое детей. Свадьба была на прошлой неделе.
- Мне очень жаль, - повторила Элизабет.
- Возможно, мне и следовало этого ждать. Многие говорили мне, что так и будет. Она на пятнадцать лет моложе меня.
В голове Элизабет мелькнула мысль, что эта сбежавшая жена должна быть примерно ее возраста.
Она осторожно спросила:
- Может, все дело не в возрасте, а в характере? У моих родителей разница в двенадцать лет, но они были очень счастливы.
Том улыбнулся ей:
- В нашем случае было и то и другое.
Зазвонил телефон.
- Прошу меня извинить, - сказал мистер Карвер. Он прошел через кухню туда, где на стене висел телефон, и стал спиной к Элизабет.
- Алло? Алло, моя хорошая. Нет, нет, у меня гости. Нет, клиент. Да, конечно, ты можешь. В воскресенье утром. У тебя все в порядке? Неделя прошла хорошо? Хочу, чтобы они дали тебе с собой телефон в машину на время этой поездки. О-кей, родная. Чудесно. Отлично. Увидимся завтра.
Он повесил телефонную трубку.
- Моя дочь.
Элизабет взглянула на него:
- Ваша дочь?!
Он вернулся с улыбкой обратно к столу.
- Моя дочь, Дейл. Моя комната превращается почти что в исповедальню. Вам не следует так удивляться. Да, у меня есть дочь двадцати пяти лет, а еще сын двадцати восьми лет.
- Как? - с недоумением спросила Элизабет.
- Обыкновенно. Моя первая жена умерла двадцать лет назад от какого-то вируса во время отпуска на Греческих островах. Она сгорела за десять дней.
Лиз встала.
- Говорят, несчастье всегда кажется непомерным.
Том взглянул на нее.
- Но все так и было. В какой-то момент я думал, что просто умру от горя, но даже в самой глубокой депрессии знал, что винить некого. Это трагическая случайность, рок, перст судьбы, перед которым так преклонялся древний мир.
- Вы сами воспитали своих детей?
- Да, до того момента, когда Руфус девять лет назад находился в утробе матери, и я женился на Джози.
- Но ваши старшие дети были тогда почти взрослыми…
- Почти. Но все равно пришлось нелегко. На самом деле, это было просто ужасно. Дейл и Лукас - особенно, Дейл - привыкли, что я нахожусь в их полном распоряжении.
Элизабет обернулась в поисках своего пальто.
- У меня никогда не было трудностей с отцом. Возможно, я счастливая…
- О, простите, мне так неудобно, - проговорил Том. - Действительно, очень неудобно. Я и мысли не держал обременять вас своими проблемами. Просто хотел выяснить, что вы действительно желаете делать со своим домом, - только и всего.
Она потянулась к пальто на спинке соседнего стула. Том подошел, взял у нее из рук пальто и подал его.
- Да я и сама теперь не знаю.
- Теперь?
- Вы заставили меня задуматься. Или, может быть, это утро.
На долю секунды он задержал свои руки у нее на плечах, уже надев пальто.
- Это доставило вам удовольствие?
- Да, - ответила она.
- Даже несмотря на то, что я упрекнул вас?
- Я не то имела в виду. Иногда… - Лиз замолчала. - Иногда люди даже не упрекают, а просто понять не хотят.
Том встал перед ней и внимательно посмотрел в лицо.
- Я буду рад пригласить вас на ленч.
- Сейчас?
- Прямо сейчас, - ответил архитектор.
- Отлично, - сказал отец Элизабет. - Все в порядке?
- Нет, - проговорила она, оглядев комнату. - По крайней мере, не в случае с домом. Ты говорил, что нашел кого-то для уборки?
- Да, - ответил Дункан Браун. - Два раза в неделю, по утрам.
- Она уже была здесь?
- Это он. Буфетчик на неполном рабочем дне из кабачка "Лиса и виноград". Нет, он здесь еще не был.
- Это ужасно, папа. Здесь действительно грязно.
- Неужели?
- Да.
- Мне кажется, я и не заметил.
- Или не имеешь ничего против…
- В принципе, да.
- Думаю, - сказала Лиз, - я должна сделать что-нибудь - по крайней мере, с ванной.
- Почему бы тебе лучше не рассказать мне о своих делах?
- Я немного смущаюсь…
- Почему?
- Потому что я так много узнала о Томе Карвере за короткое время.
- Отчего же это должно смущать тебя? - спросил Дункан, снимая очки для чтения.
Элизабет прислонилась к косяку двери, ведущей в крошечный холл.
- Он рассказал мне очень многое. Я не привыкла к таким поворотам событий. Я не представляла, чтобы люди говорили мне такие вещи, если только они не хотят предстать передо мной в выгодном свете. А он - не хотел. Похоже, мистер Карвер намеревался познакомиться со мной поближе.
- А, - проговорил Дункан.
- Не изображай из себя такого уж знатока.
- Я изображаю не знатока, это всего лишь проблеск прозрения.
- Тут нечего прозревать. Мы пообедали в баре, и он говорил гораздо больше, чем я.
- Что не удивляет. Ты никогда не была болтуньей.
- Папа, - сказала Элизабет, - я начинаю удивляться, зачем купила этот дом.
Дункан снова надел очки и посмотрел на дочь поверх них.
- Том спросил меня, могу ли я представить себе свою жизнь там, - продолжала она. - А я не уверена, что смогу.
- Дорогая, - сказал Дункан, - когда тебе было пять, и мы собирались путешествовать с палаткой по Британии, ты очень вежливо сказала своей матери и мне: мол, я не думаю, что присоединюсь к вам, потому что не представляю, на что это будет похоже.
- А что я думала о том, когда отправилась в путешествие?
- Тебе, похоже, там понравилось. Я научил тебя, как покупать хлеб, и ты каждое утро, семеня ножками, ходила к булочнику, выглядела страшно серьезной, и возвращалась обратно всякий раз с нужной буханкой хлеба.
- Но на этот раз все по-другому…
- Разве?
- Все гораздо больше.
- Только в пропорциях. Ты тоже выросла.
- Я не хочу, - вдруг сказала Элизабет, - покупать новую порцию одиночества. Не желаю обманываться, что поменяю свою жизнь, когда на самом деле опять все будет по-старому, - но только в другом месте.
Дункан поднялся. Крошки печенья, которое он ел вместе с супом, посыпались, как перхоть, из складок его кардигана. Он стал похож на пожилую цаплю. Так мистер Браун выглядел всегда, когда сочувственно смотрел на кого-нибудь, вытянув вперед тонкую шею на длинном худом туловище.
- Да ты вправду старый потрепанный конь, который борозды не испортит… - ласково сказала Элизабет.
Он улыбнулся ей в ответ:
- А ты - прелестная женщина.
- Том Карвер так и сказал.
- Отлично, - проговорил Дункан. - По крайней мере, в этом он разбирается.