Жилище скучно опустело. Кристина с семейством перебрались в свою почти отремонтированную квартиру, а Дора укатила домой на несколько дней. Выбравшись из постели, я покайфовала от одиночества, бродя в стриптизного вида пижаме без опаски наткнуться на одного из Василиев, заварила себе кофе, который никогда не умела готовить, да так и не научилась, соорудила омлет из трех яиц, от души натолкав в него ветчины, огурцов, сладкого перца и сыра, позавтракала и устроилась на широком подоконнике курить и разглядывать обновленный снежный, истинно зимний пейзаж. Я думала о работе - за неделю набралось множество мелких и не очень проблем, вспоминала о несостоявшемся замужестве, - на днях состоялся очередной, и я надеялась, что последний, разговор с Федором, в ходе которого он пытался выяснить, кто же перешел ему дорогу, как будто не могло быть иных причин для разрыва, кроме наличия соперника. Я думала об этом невнятном сопернике: после разговора с Ритой я перестала воспринимать его в прежнем отрицательном ключе, мне было жгуче приятно вспоминать о наших случайных и не случайных встречах, тех внезапных поцелуях, перебирать в памяти его слова. Во всяком случае, если жизнь моя в личном плане уже не сложится, мне будет о чем размышлять на старости лет - о странном не сложившемся романе с Романом, человеком из иного круга, который навсегда останется для меня чужим, загадочным и… влекущим. Я по-мазохистски наслаждалась этими мыслями, играя с собой в игру "Что было бы, если бы…". Что было бы, если бы я согласилась на его откровенное предложение? Я переспала бы с ним, удовлетворив его мужское самолюбие и растоптав свое женское, а дальше? Дальше последовало бы мгновенное расставание и, возможно, свадьба с Федором? Что было бы, если бы я не рассталась с Федором? Я стала бы его женой и, возможно, родила бы ребенка. Впрочем, в день расплаты нет поблажки, жив больной или помрет.
Я достала очередную сигарету, закурила и закашлялась. Кажется, пора бросать это гнусное дело, собираться и отправляться ловить настоящий зимний день, столь редкий в нашем мокром городе и глобально теплеющем мире, прекратив сочинения бы-сценариев и отбросив несносные мысли о работе и мужиках. Покинув свой наблюдательно-мыслительный пункт, я высыпала окурки в мусорное ведро, вымыла посуду и, облачившись в любимую джинсово-спортивную униформу, вышла в мир, с удовольствием окунувшись в холодный, поскрипывающий от минус десяти градусов воздух.
Звонок мобильника настиг меня, когда я выводила машину со стоянки. Вырулив за ворота, я тормознула у выезда на проспект и взглянула на номер. Кристина.
- Дашка, привет! Надеюсь, не в трудах праведных и неправедных?
- Привет! Нет, свободна и даже собралась прошвырнуться по городу. А что звонишь? Проблемы?
- Нет, наоборот… отлично! Ты еще дома?
- Уже выезжаю со стоянки…
- Еще лучше! Тогда давай, двигай в нашу сторону и быстро!
- Да что случилось-то?
Судя по бодрому и довольному голосу подруги, намечалось нечто коллективное, но мне не очень-то хотелось вливаться в какой-либо коллектив, и я попыталась отбрыкаться, приведя в качестве аргументов головную боль и желание прогуляться по зимнему Летнему саду. Сопротивление оказалось бессмысленным, потому что в ответ Кристина разразилась пышной тирадой на тему перетрудившихся воротил строительного бизнеса, которые по неясным причинам воротят нос от приглашений единственной и лучшей подруги, той, что наконец-то почти управилась с бедствием по имени ремонт.
- Так это, значит, с утра сабантуй по поводу ремонта? - спросила я в ответ на тираду.
- С утра, потому что на воздухе - едем шашлычничать на нашу дачу!
- Кристина, ты ж только что оклемалась, куда тебе шашлычничать? - докторским тоном поинтересовалась я.
- Расслабься, свежий воздух с мясом больному не повредит, а наоборот, возродит к жизни, но мысль, что ты, приютившая наше измученное семейство, не отведаешь Васькиных шашлыков, которые он замочил в благородном вине еще с вечера, истерзает мои бренные почки и лишит радости существования!
- Зараза! Почему вчера не позвонила? - ругнулась я.
- Чтобы застать тебя врасплох и не дать времени на размышления, - отрезала Кристина. - Даю полчаса форы.
- Ладно еду, ждите… - сдалась я и, отключив телефон, вырулила на проспект.
По пути я задержалась, тормознув у супермаркета, чтобы приобрести продукты, те, что посчитала подходящими в качестве личного вклада в общее дело, поэтому, когда добралась до пункта назначения, обнаружила все семейство во дворе в боевой готовности. Кристина командовала Василиями, которые загружали шашлычно-дачным инвентарем багажник Нивы, точнее, загружал Василий-старший, а младший гонял по снегу футбольный мяч. Сей простой предмет вызвал у меня если не учащенное сердцебиение, то некое внутреннее содрогание, как у барышни, нашедшей среди страниц старой книги засушенный цветок - безмолвный свидетель романтических отношений. Приобрести, что ли, футбольный мяч и хранить его в таком же качестве? Или попросить Ваську стащить из спортшколы тот мяч, которого касались руки и бутсы господина Лудовина? Я невольно хихикнула, Кристина бросила на меня удивленный взгляд.
- Что смешного? Поделись…
- Да так, ничего, глупости всякие, - махнула я рукой.
Кристина выразила желание ехать со мной. "Проконтролировать, чтобы ты не свернула куда-нибудь налево", - объяснила она свой выбор.
- За что ты мне так не доверяешь? - поинтересовалась я, заводя машину.
- Так ты же у нас непредсказуемая и упертая. Кто тебя знает, втемяшится что-нибудь в голову, и свернешь с правильного пути…
- Пристегни ремень! - суровым тоном скомандовала я, чтобы хоть как-то ответить на выраженное подругой недоверие. - И отчего ты так волнуешься за меня? То годами не видимся, то опять не разлей вода.
- Видишь ли, подозреваю, что мы с тобой связаны некими невидимыми нитями, и жизнь неуклонно сводит нас вместе. В добрые часы, заметь…
- Соглашусь, - ответила я. - Если очистить твою речь от пафосной шелухи, мысль верная. И насчет добрых часов ты права.
- Ну вот, видишь, значит, все должно сложиться, - ответила Кристина и поерзала на сиденье, поправляя застегнутый по моему требованию ремень безопасности.
- Что должно сложиться? - поинтересовалась я.
- Что сложиться? - переспросила она, удивленно приподняв бровь.
- Ты только что сказала: "Все должно сложиться". Вот я и спрашиваю: что?
- Я сказала? Ну если сказала, то в контексте разговора, - объявила Кристина и, уставившись вперед на дорогу, вдруг ни с того ни с сего поинтересовалась, насколько критически я отношусь к строительству в исторических районах города зданий из пластика и стекла. Не поддержать эту тему я, естественно, не могла, и беседа плавно перетекла в область градостроительных и архитектурных проблем.
Так в разговорах и в достаточно хорошем темпе мы отмахали положенные десятки километров - воскресные дороги радовали отсутствием пробок - не прошло и часа, как мы въехали в пределы деревни Медный завод. Здесь и находилась дача - старый дом, давно приобретенный родителями Василия - с небольшим участком, засаженным фруктовыми деревьями, которые сейчас, укутанные по пояс мешками, тянули к небесам ветви, покрытые легким снежным пушком. Старшее, более организованное и ответственное поколение в составе Василия Васильевича, отца Василия-старшего и деда Василия-младшего, его жены, Кристининой свекрови - я никак не могла запомнить ее имя - было уже не только в сборе, но и трудилось в поте лица. Над внушительного вида самостийным мангалом пятимиллиметрового листового железа - здесь явно потрудился сварщик разряда не ниже пятого - поднимался дым, вспыхивали и вились языки пламени.
Если бы я умела, я могла бы описать этот снежный день, безветренный, чуть морозный, из тех редких дней, когда легко дышится и оттого не думается о плохом. Если бы я владела художественным словом, то поведала бы, как в дрожащем в прозрачном воздухе пекле, рожденном тлеющими углями на дне мангала, аппетитно румянились, сочились и благоухали куски мяса, нанизанные на опасно острые шампуры. Я бы рассказала, как было здорово, забыв обо всех проблемах и невзгодах, запивать терпким крепким вином сочные куски мяса, и болтать ни о чем, ощущая себя хоть на миг свободной от обязанностей, долгов и забот. Впрочем, все это общеизвестно, а я, к сожалению, или к счастью, всегда избегала даже попыток нарисовать какую-либо словесную картину, пусть даже она и затронула какие-то там струны души. Я так давно не ощущала подобной умиротворенности, так давно не могла настолько расслабиться, чтобы получать удовольствие от самой жизни, от того, что я дышу, двигаюсь, смеюсь, пью вино и закусываю сочным мясом. Проще говоря, я одурела, опьянела и в результате приняла участие в импровизированном футбольном матче на поляне перед домом, то есть, начала легкомысленно гонять мяч по снегу в компании деда, отца и внука Василиев. Не знаю, сколько времени мы бессмысленно носились по поляне с воплями: пасуй, подрезай его, бей, лови… и прочая, но в какой-то момент я вдруг поняла, что ситуация на поле приобрела смысл, поскольку в игре появилась опытная рука, точнее сказать, нога. Мой неловкий пас был ловко подхвачен и передан пустым, за неимением вратаря, воротам - ими служили два колышка, забитые на положенном расстоянии друг от друга.
- Роман Петрович! Гол! - заорал Васька.
Я остановилась, задохнувшись, и уставилась на Лудовина, который стоял передо мной и смотрел, серьезно и улыбаясь. "Как он умудряется соединять эти два в одно?" - была первая мысль, посетившая меня в этот момент.