Той же осенью 1567 года польско-литовская армия во главе с королем сосредоточилась в южной Белоруссии для нанесения контрудара наступающим русским полкам, но бездействовала. Откуда у поляков появились сведения о готовящемся наступлении в Ливонию? Не было ли у них надежды использовать замешательство в нашем лагере, возникшее в результате чаемого переворота, и разбить русскую ударную группировку? Или отбить Полоцк, в котором как раз сидел первым воеводой Иван Петрович Федоров? Поневоле Иван IV должен был обеспокоиться и судьбой наступательной операции, и своей собственной.
И тут он получает известия, вроде бы свидетельствующие о большой аристократической интриге. Записки иностранцев сообщают: князь Владимир Андреевич Старицкий предоставил царю список из 30 знатных людей, склонявшихся к заговору, и, возможно, другие бумаги, способные их скомпрометировать как изменников. В тот момент войска собрались в районе Ршанского яма и должны были отправиться под Ригу. Но в середине ноября царь отменяет поход и распускает ударную армию. Он знает о сосредоточении вражеских войск намного южнее – при желании поляки могли ударить в тыл наступающей армии Ивана IV и даже отрезать ее от Москвы. Он видит перед собой список людей, если и не вступивших в заговор, то находящихся на полпути к этому. Он знает о выжидательной тактике противника, так и не предпринявшего никаких наступательных действий. Он отменяет поход и узнает, что армия Сигизмунда II Августа тоже отходит. Это подтверждает худшие опасения государя: поляки отказались от военного столкновения, как только выгодная ситуация "рассосалась". Поведение поляков ясно показало – некое лицо или лица в среде военного руководства дали им повод для подобного рода действий и снабдили сведениями о планах русского командования. Заговор это был или просто среди наших появился иуда, сказать невозможно. Но только никто никогда не собирал армий ради бездействия…
История "заговора" досконально изучена несколькими поколениями историков. Подняты все возможные источники, проанализирована каждая строка. Тем не менее приходится сделать вывод: мы не знаем, существовал ли заговор в действительности. Некоторые свидетельства прямым текстом говорят о его наличии, другие столь же прямо его отрицают. Поляки явно предпринимали усилия, чтобы найти сторонников в русском лагере или хотя бы нанести России ущерб, бросив тень подозрения на крупных военачальников. Насколько первое их намерение увенчалось успехом, судить трудно. Что же касается второго, то тут они в конечном итоге преуспели… Одно можно сказать совершенно точно: у Ивана IV появились сильнейшие основания подозревать собственную служилую знать в измене. Он получил какие-то компрометирующие бумаги во время большого похода, и странные маневры неприятельской армии навели его на мысли о худшем.
Зная эмоциональный характер Ивана IV, следовало ожидать настоящей бури. Так и произошло. Расследование обстоятельств дел поставило в центр его боярина Федорова-Челяднина. На него уже обрушивалась опала в 40-х годах, но затем высокое положение Ивана Петровича было восстановлено. Вероятно, он надеялся, что ничего худшего с ним уже не произойдет…
Он был вызван в Москву с воеводства и принужден выплатить громадный штраф. Разоренного боярина сослали в Коломну. Однако затем его арестовали и вернули в столицу. В итоге жизнь Федорова-Челяднина закончилась трагически. Однажды боярина отвели к Ивану IV в палаты. Там, по велению государя, Иван Петрович должен был облачиться в царские одежды и сесть в тронное кресло. Царь, глумясь, встал перед ним на колени и спросил, доволен ли он, заняв государево место, получив всё, о чем мечтал? А затем воскликнул: "Наслаждайся владычеством, которого жаждал!" Затем Иван IV собственноручно зарезал боярина, а тело его велел протащить с позором по Москве и бросить в навозную яму. С его семьей также расправились. Жену Федорова-Челяднина то ли убили, то ли насильно постригли в монахини.
Но вот какая деталь: Иван Грозный прервал поход и вернулся в Москву в конце 1567 года – ноябрь шел к исходу. Тогда и началось следствие о заговоре знати. Однако Федоров-Челяднин расстался с жизнью лишь осенью 1568 года. Иными словами, примерно через год. Митрополит Филипп к тому времени уже оказался на церковном "суде", а затем лишился сана. Таким образом, его конфликт с царем из-за опричнины начался не с казни боярина. Нет, не с казни.
А с "расследования".
Оно длилось на протяжении многих месяцев и сопровождалось сценами, от которых кровь стынет в жилах. Московским государям и раньше приходилось проявлять крайнюю суровость. При Василии II Темном знать подвергалась казням, при Иване III Великом пылали костры, на которых жгли еретиков. Однако массовые репрессии 1568 года сравнить просто не с чем. Прежде ничего подобного не случалось.
Что такое казнь одного вельможи? Либо заслуженное наказание, павшее на голову изменника, либо "судебная ошибка" царя. Горькая, жуткая, но… понятная, если вспомнить все обстоятельства осени 1567 года.
К тому же право московского государя казнить любого из подданных не имело законодательных ограничений. Снимая голову с аристократа, царь не нарушал никаких законов.
А вот ужасы "расследования" не лезут ни в какие ворота.
Пусть говорят бесстрастные строки источников. Они скажут больше, чем самые громкие вопли и самый горький плач.
Итак, вот отрывки из синодика, куда включены имена казненных в опале при Иване IV. Цитируются списки людей, принявших смерть по делу о "земском заговоре", или, иначе, "делу Федорова":
"Ивановы люди Петрова Федорова: Смироной Кирьянов, дьяк Семен Антонов, татарин Янтуган Бахмет, Иван Лукин, Богдан Трофимов, Михаил Цыбневский, Труха Ефремов, Ортем седельник – в коломенских селах Григорий Ловчиков{ Видный опричник, высокопоставленный вельможа Ивана Грозного.} отделал (прикончил. – Д.В.).
Отделано Ивановых людей 20 человек.
В Губине Углу Малюта Скуратов с товарыщи отделал 30 и 9 человек.
Михаил Мазилов, Левонтий Григорьевых, Брех Кафтырев, Никита Левашев.
В Матвеищеве отделано 84 человека, да у трех человека по руке отсечено.
Григорий Кафтырев, Алексей Левашев, Севрин Баскаков, Федор Казаринов, инок Никита Казаринов, Андрей Баскаков муромец, Смирной Тетерин, Василий Тетерин, Иван Селиванов, Григорий, Иев, Василий, Михаил Тетерины, да детей их 5 человек, Осиф Тетерин, князь Данила Сицкой, Андрей Батанов, Иван Поярков-Квашнин, Никита и Семен Сабуровы, Семен Бочин.
Хозяин Тютин з женою, да 5 детей, да брат Хозяина, Иван Колычов, Иван, сын его, Иван Трусов, Никита Трофимов, Иван Ищуков-Бухарин, князь Владимир Курлятев, князь Федор Сисеев, Григорий Сидоров, Андрей Шеин, сын его Григорий и брат Алексей.
В Ивановском Большом отделано 17 человек, да у 14 человек по руке отсечено.
В Ивановском Меньшом отделано 13 человек с Исаковскою женою Заборовского и с человеком, да у семи человек по руке отделано.
В городище Чермневе отделано 3 человека.
Тевриз, да племянник его Яков.
В Суславе{ Возможно, в Суслове или Судиславле.} отделано 2 человека.
В Бежецком Верху отделано Ивановых людей 65 человек, да у 12 по руке отделано.
Андрей да Григорий Дятловы, Семен Олябьев, Федор Образцов, Иван Меншик, Иван Ларионов, князь Семен Засекин-Батышев, Иван Юрьевич Засекин-Смелый, Петр Шерефединов, Ищуков племянник Павел, Елизар Шушерин, Федор Данилович Услюмов, Дмитрий и Юрий Дементьевы, Василий Захаров з женою, да 3 сына, Василий Федчищев, Иван Большой Пелепелицын, Иван Меньшой Пелепелицын, Григорий Перепечин, Андрей Бухарин.
Отделано 369 человек всего июля по 6-е число…"
На этом список далеко не заканчивается. Он продолжается.
Он еще очень долго продолжается.
По одному только делу о "земском заговоре"…
Вот что сообщают записки немца-опричника Генриха Штадена: "Челяднин был вызван на Москву; в Москве он был убит и брошен у речки Неглинной в навозную яму. А великий князь вместе со своими опричниками поехал и пожег по всей стране все вотчины, принадлежавшие упомянутому Ивану Петровичу. Села вместе с церквами и всем, что в них было, с иконами и церковными украшениями – были спалены. Женщин и девушек раздевали донага и в таком виде заставляли ловить по полю кур".
Где тут суд? Где тут настоящее расследование дела? Младшие командиры опричнины вершили расправу, не обладая никакими судебными полномочиями. "Дикая охота" металась по деревням и селам, без разбора снося головы правому и виноватому, жгла, убивала, насиловала. Лес рубят – щепки летят? Хороши же щепочки, когда вместе со взрослыми людьми под нож идут дети! Уничтожали тех, кто теоретически мог оказаться в помощниках у главных лиц заговора (если он был). А казнив одного, принимались за всю семью: "измену" выжигали семейными гнездами…
В декабре 1567 года состоялся Собор, в котором принял участие сам Иван Васильевич, вернувшийся из неудавшегося похода. Вал репрессий уже обозначился и постепенно нарастал. Настроение царя изменилось. Если раньше он мог пойти на компромисс, то теперь страстно желал уничтожить всех, кого считал врагами. Опричнина с 1565 года существовала в полуспящем положении. Военные силы ее участвовали в боевых действиях очень ограниченно. Карательные действия на протяжении почти трех лет бывали редки. Административный аппарат рос неспешно, управление опричными землями получило, по сравнению с земщиной, упрощенный вид. Старомосковское общество надеялось – и, должно быть, не столь уж безосновательно, – что государь всё-таки отменит опричнину. Надо полагать, у него самого могли быть колебания на этот счет. Но только не теперь.
Всё изменилось.
Опричнина вступала в новую стадию. Гораздо более жесткую.