Аньезе засмеялась, подхватила Марио под руку и повела его на танцпол, что-то щебеча ему на ухо. Умберто подсел к Марине и внимательно поглядел в ее глаза. Она отчего-то засмущалась и быстро допила коктейль. Умберто тут же заказал еще.
- Если хотите, мы можем говорить на вашем родном языке, - предложила Марина после паузы, во время которой исподтишка изучала черные глаза Умберто, коротко подстриженные курчавые волосы с легкой проседью на висках, коренастую фигуру.
Он ей понравился с первого взгляда, хотя Марина понимала, что разница в возрасте, видимо, большая. Она решила, что Умберто около чорока пяти, хотя, как оказалось впоследствии, ему месяц назад исполнилось сорок. Ей было тридцать, но выглядела она намного моложе именно из-за своей хрупкой изящной красоты натуральной блондинки.
- О, нет! На русском! - воскликнул с неоправданным пылом Умберто. - Я преподаю ваш язык в колледже. Я из Сорренто. Мне полезно говорить с носителем языка. Приехал навестить сына. И какое счастье! Встретил такую прекрасную русскую синьорину! Я влюблен в вашу литературу! Она прекрасна! Molto bello, bellissimo! У нас в Сорренто в этом году проводили в магазине книг статистику, нет, не так, проводили… э-э… mama mia!
Умберто беспомощно посмотрел на Марину, щелкнул пальцами и сильно покраснел.
- Опрос? - предположила она.
- Да, да! - энергично закивал он. - Так получилось, что больше покупок ваш Антон Чехов!
- Чаще всего покупают его книги? - уточнила она.
- Номер один, - сказал он.
- Я рада, - без особого энтузиазма ответила она, но улыбнулась.
Умберто сцепил пальцы, вытаращил глаза и замер, в восхищении изучая лицо Марины.
Дальше события развивались стремительно. Они всю ночь гуляли по Болонье, Марина рассказала, что полгода назад рассталась со своим женихом, потому что застукала его в машине со своей ближайшей подругой. Умберто пришел в неописуемый ужас от подлости "этот ублюдок" и даже рвался поехать немедленно в Воронеж и "сделать из него котлет". На что Марина сказала, что уже не любит его и сейчас ее сердце свободно. Потом осторожно спросила, где сейчас мать Марио. Умберто тут же затих, потом остановился и присел на каменные ступени какого-то собора, мимо которого они шли в этот момент. Марина остановилась рядом и в недоумении смотрела на слезы, побежавшие по круглым щекам Умберто. Он всхлипнул и уткнул лицо в ладони. Марина села рядом, обняла его. Скоро он успокоился и поведал, что его жена пять лет назад погибла в автомобильной катастрофе. Через день Умберто сделал предложение Марине, и она после краткого раздумья приняла его. И вот уже два года жила в Сорренто и работала в колледже вместе с мужем.
Ирина впервые приехала в гости к сестре. Она окончила тот же университет, но филологический факультет и преподавала в Воронеже в школе русский язык и литературу. Марина неоднократно предлагала ей приехать в гости, но все не получалось. Но в этом году Ирина решила уйти из школы. Ее совершенно не устраивала зарплата, не спасали даже частные уроки. Но пока она никуда не устроилась, находясь в каком-то заторможенном состоянии и не в силах принять никакого решения. Найти другую работу ее не подвигло даже то, что начался учебный год. И Марина уговорила приехать ее в гости.
После недолгих препирательств Умберто повез их в загородный дом. На самом деле это была небольшая двухэтажная дача, но на берегу Неаполитанского залива, на высокой пятидесятиметровой каменной террасе, круто обрывающейся к кристально синему морю. Марина очень любила бывать здесь. И скоро крохотный садик, окружающий дачу, был приведен в порядок, кусты подстрижены, газоны засажены цветами, дорожки вычищены. Умберто не уставал восхищаться тонким вкусом Марины и ее трудолюбием и не стеснялся говорить ей об этом. Марио на каникулы приезжал в Сорренто и обычно останавливался именно здесь. На втором этаже у него была своя комната. Кьяра с мужем и двухлетней дочкой также наведывались к отцу и тоже полюбили жить на даче. Они все искренне привязались к Марине и по-своему полюбили ее. Умберто вначале боялся, что с появлением русской девушки отношения в семье испортятся, и сейчас не мог нарадоваться, что все сложилось так удачно. Они, конечно, ссорились и даже били посуду, но примирения были не менее бурными.
- Иришка, ты где? - раздался голос Марины, и она выглянула из дверей. - Пирог готов! Вкусный, пальчики оближешь!
Но Ирина даже не пошевелилась. Она сидела, все так же прислонившись к спинке скамьи, и не сводила глаз с закатного ярко-красного неба. Марина зашла за шпалеру и остановилась, глядя на красные пятна лепестков, усеивающие плиты дорожки. Потом склонилась к Ирине и сняла с ее пышных темно-каштановых волос несколько лепестков.
- Ну вот, - огорченно произнесла она, - как быстро розы облетели. Вчерашний ливень поспособствовал.
- Да, - кивнула Ирина и повернула голову.
Ее серые глаза смотрели спокойно, губы улыбались. От закатного освещения лицо казалось матовым и нежно-розовым, а глаза глубокими и яркими.
- Какая ты все-таки хорошенькая! - не удержалась Марина. - Надо тебя замуж выдать и всех делов!
Ирина усмехнулась и отрицательно покачала головой.
- А что, сестричка, ты возражаешь? - немного агрессивно спросила Марина. - Тебе ведь уже тридцать через месяц! Куда тянуть дальше? Пора, давно пора! Да и о ребенке нелишне задуматься, - после паузы добавила она.
- Сама-то! - засмеялась Ирина. - Что-то не очень задумываешься! И как тебя все еще Умберто не уговорил, не понимаю!
- Уже уговорил, - тихо сказала Марина и неожиданно зарделась.
- Бог мой! Маришка! - обрадовалась Ирина и вскочила со скамьи. - Счастье какое! Мама с папой как обрадуются! Ты уже сообщила?
Она обняла Марину и закружила ее по узкому пространству между скамьей и шпалерой.
- Отпусти! - расхохоталась Марина. - А то уронишь! Тебе первой сказала. Берт прямо не в себе, как узнал. Уже третий месяц.
- Это счастье!
- Да уж, - расхохоталась Марина. - Он только и твердит, что это благословение божие. Но ведь я православная, а он католик. Но даже это его не смущает.
В этот момент они услышали звук подъехавшей машины.
- О, Берт приехал, - озабоченно произнесла Марина. - Пошли в дом!
Умберто был не один. Он вошел в гостиную вместе с каким-то высоким стройным черноволосым мужчиной на вид лет тридцати пяти. Тот держал в руках плетеную бутыль с вином и нарядную коробку с конфетами.
- О! Grazie mille! - быстро сказала Марина, принимая коробку.
Потом повернулась в Ирине и тихо пояснила, что это ее любимые конфеты из Флоренции, которые выпускают только там, и что они необычайно вкусные.
- Di niente, - мягко ответил мужчина бархатным низким голосом и глянул на Ирину.
- Не за что, - машинально перевела Марина сестре и недовольно посмотрела на Умберто. - Ты не хочешь нас представить, дорогой? - поинтересовалась она и мило улыбнулась гостю.
- О, простите, дорогие! - рассыпался в извинениях Умберто. - Это мой друг Бьяджо, вчера приехал в Сорренто, будет работать в нашем колледже. Он говорит по-русски хорошо. Но сейчас стесняется.
- Buona sera, - начал Бьяджо, но запнулся, улыбнулся и мягко проговорил: - Добрый вечер, дамы! Позвольте выразить восхищение вашей красотой. Русские женщины самые прекрасные в мире!
Акцент был сильным, но выразительное лицо Бьяджо говорило лучше всяких слов. И он не сводил глаз с Ирины.
Поздно вечером, когда все разошлись по своим комнатам, Ирина долго не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок, взбивала подушку, подтыкала одеяло, потом пыталась считать, затем вспоминала стихи любимых поэтов и про себя повторяла их, но сон не шел. Промучившись около часа, Ирина встала, накинула махровый халат и подошла к окну. Раскрыв его, она удивилась теплому потоку воздуха. Ветер явно поменял направление, море казалось огромным матово-синим незамутненным зеркалом с тонкими серебряными линиями лунной дорожки, от земли густо пахло завядшими розами, какой-то терпкой травой и почему-то подсыхающими дольками яблок. Ирина вздохнула, села на подоконник и стала смотреть на луну, зависающую над туманным горизонтом огромным желтоватым диском.
Плачут сирени под лунный рефрен.
Очи хохочут песчаных сирен.
Лунные плечи былинной волны.
Сонные сонмы весенней луны, -
нараспев продекламировала Ирина строфы из стихотворения Игоря Северянина.
- Только не весенней, а осенней луны в моем случае, - зачем-то добавила она и улыбнулась.
Потом закуталась в халат, обняла себя за плечи и задумалась, не сводя глаз с лунной дорожки.
Ирина не только ушла из школы, но и разорвала отношения с Андреем. Они встречались два года, и ей казалось, что их любовь нерушима. Андрей был ее ровесником, работал на заводе "Электроприбор" фрезеровщиком, жил в заводском общежитии, так как сам был родом из села Землянска Семилукского района. Ирина несколько раз ездила туда, была знакома с его родителями, которые жили в обычном деревенском доме с удобствами во дворе. Но ей очень нравился и этот дом из толстенных бревен, построенный еще в позапрошлом веке дедом Андрея, и этот просторный двор с коровником и баней, и огромный в двадцать соток огород. Она любила наблюдать в окно, затянутое старенькой кружевной тюлевой шторкой, за неторопливой жизнью деревенской улицы. Куст бузины, росший в палисаднике, также занимал ее. Ирина обожала творчество Марины Цветаевой и когда видела этот куст, то мгновенно вспоминала ее неоднозначное стихотворение "Бузина".
Бузина цельный сад залила!
Бузина зелена, зелена,
Зеленее, чем плесень на чане!
Зелена, значит, лето в начале! -
твердила Ирина про себя, глядя на куст.