До этого ему было как-то все равно: вот Сергеев сажает его в черный «пикап» с затемненными стеклами, вот они несутся обратно в Симферополь тем же путем, каким он ехал к собору — зачем он ехал туда? Чтобы похоронить Кристину? Но когда они выезжали, Кристи была еще жива… Так зачем же он ехал? — вот они погружаются в самолет, явно правительственный и явно советский — а какая разница? — вот, на диване по правую руку от него полковник Сергеев, а по левую — Петр Сабашников… А он здесь зачем? Вот экран, программа «Время», ежевечерняя советская брехня, промывка мозгов — но неожиданно для себя он обнаружил, что ему как бы приятно промыть мозги, что ему ХОЧЕТСЯ забыть сегодняшний день и увидеть его заново — буркалами советских телекамер. Зачем же здесь Петр? Он тоже арестован? А почему, собственно, «тоже» — разве арестован, например, Лучников? Он вообразил, как пристает к Сергееву с вопросами: я арестован? А по какому праву? На каких основаниях? — и показался в этой ситуации сам себе невообразимо смешным: этакий кролик, качающий права перед удавом. Впрочем, на удава полковник Сергеев походил мало. Совсем не походил он на удава. А походил он на уставшего до предела мужика, самому себе надоевшего и самому себе противного. Чем вы занимались целый день, мон колонель, что так противны самому себе? Неужели возили нас, одноклассников, чартерными рейсами в Москву?
"В зоне Восточного Средиземноморья продолжается военно-спортивный праздник «Весна», — сказала Татьяна Лунина. Танька, а ты что там делаешь, в этом ящике? А чей же я крест видел на мысе Херсонес — это была одна из твоих очаровательных шуточек? Поверь, Танька, я безумно рад, что ты жива — такая, понимаешь, оказия: оказался вообще без бабы! Некого трахнуть в трудную минуту, кроме самого себя — давай договоримся, когда меня отпустят, я приду к тебе на пистон!
Лучников расхохотался от своих мыслей, и сквозь слезы смеха увидел, что девка на телеэкране, только что сменившая собой крымские — виноват, господа! — уже советские пейзажи, ничуть не похожа на Лунину. Только рыжеватый цвет волос и модная в этом сезоне прическа «каре». Облажался значит. Но это ничего. Мадмуазель «Время», а как вы насчет пистона?
По экрану поплыли титры прогноза погоды. Мадмуазель «Время», невидимая и бестелесная, вещала дождь, снег и град, циклон и антициклон, переменную облачность, солнце, воздух, воду и прочие чудесные вещи.
— Успокойся, Андрей, — сказал Сабашников. Голос вернул Лучникова в реальность, как бы припечатал к сиденью тяжелой, но мягкой и теплой Петькиной ладонью. Хотя Петр его и пальцем не коснулся.
Лучников успокоился и совершенно спокойно отметил, что в «Прогнозе Погоды» упомянули и Крым. Конечно, под советским кодовым названием, но упомянули.
— В районе Бахчисарая ожидается внезапный шквальный ветер с дождем и градом. Серьезной опасности подвергаются виноградники. На Северном Кавказе…
Полковник Сергеев как-то встрепенулся, словно у него внутри развернулся давно проглоченный и забытый аршин. Надо же, как беспокоит полковника судьба бахчисарайских виноградников…
* * *
То же время, хребет Бабуган-Яйла, гора Роман-Кош.
— Сделай погромче, — сказал старший лейтенант спецназа капитану десанта.
Глеб сделал погромче.
В комнате отдыха матово серебрился экран. Из динамика доносилось монотонное журчание московской речи — кажется, эту респектабельную даму зовут Ангелина Вовк? Ла-ла-ла…надои…лал-лал-ла…центнеров с гектара…тонн угля…металлопроката и стали…
Женское бубнение сменилось мужским. Новости культуры… Премьера оперы «Чио-Чио-Сан» в Большом… Новый фильм Станислава Говорухина — «Место встречи изменить нельзя»…
Время — враг решимости… Так, кажется, говорили арабы. Дикторы программы «Время» сейчас были личными врагами Верещагина.
На экране появилась женщина… Нет, это не Ангелина Вовк.