— Вы не могли бы показать нам свои документы?
— Нет проблем, — старлей вытащил из нагрудного кармана офицерскую книжку и протянул ее майору.
Достаточно потрепанная, с отметкой о повышении в званиии, с фотографией не последнего времени — с тех пор старлей немного отощал. И загорел, отметил Глеб. Неужели в Крыму сейчас можно так загореть?
Книжка была настоящей.
— Спасибо, товарищ Верещагин, — майор вернул книжку.
— Может, свяжетесь с моим начальством? — спросил участливо старлей. — майор Варламов, подполковник Стеценко, Симферополь, штаб второго батальона восьмой бригады спецназа ГРУ.
— Да нет, пожалуй.
Старлей слегка задумался.
— Знаете, мне все-таки хотелось бы, чтобы вы связались с моим начальством. Я вижу, возникли какие-то подозрения. Пойдемте в аппаратную. Или вы хотите связаться из вашей машины?
— Нет, нет… — майор сделал отрицательный жест рукой.
— Я могу идти? — спросил старлей.
— Да, пожалста, — ответил майор.
Верещагин ободряюще улыбнулся Глебу, повернулся на каблуках и легко взбежал по железной лестнице на первую секцию телевышки, где сидел один из его наблюдателей — тот самый татарин, который послужил причиной инцидента…
…Ноги у него подкашивались. Шамиль, оторвавшийся от пулемета, вытер лоб.
— Кэп… — тихо сказал он. — Я думал, что все…
— Я тоже, — Артем сел на лестницу. — Еще три часа — и я начну курить…
* * *
— Ерунда это, Глебка, — голос Лебедя звучал уверенно. — Книжек про шпионов ты обчитался. Совпадение, однофамилец. Не пудри мне мозги.
Глеб смутился.
Его поколению была чужда та атмосфера шпиономании, в которой выросли их отцы. Слишком часто государственные службы кричали «Волки!». Теперь, если даже волки и появятся, никто не почешется. Доводы майора показались убедительными: шпион, прикидывающийся спецназовцем? Под своей настоящей фамилией и именем? Бред. Если бы это был шпион, ни у кого и мысли бы не закралось о его подозрительности.
«И все-таки», — зудел внутренний чертик, — «Это же совсем несложно — скрутить их, десятеро на одного, и посмотреть, что же на самом деле они держат в генераторной. В крайнем случае — можно просто извиниться… Ну, будет скандал. Ну, вломят мне пизды… Отоврусь — лучше перебдеть…»
Одного грана решимости порой бывает достаточно, а порой не хватает…
Глеб отпасовал.
— Так ты за гитарку взялся, чтобы проверку усторить? — майор засмеялся. — Ну, и как, выдержали ребята проверку?
Глеб махнул рукой.
— Ну, ты артист! — Лебедь допил коньяк, сунул Глебу пустой стакан и хлопнул капитана по плечу. — Семь часов вечера, а жарит, как… Я в позапрошлом году в Сочи ездил, вроде там не так жарко было, как здесь… Тут мандарины растут?
— Не знаю, — Глеб достал сигареты, склонился к майорской зажигалке, вытер пот. — Тут, по-моему, все растет.
— Да, богатая земля. Жалко…
— Чего вам жалко, товарищ майор?
Лебедь посмотрел на него как бы оценивая.
— Сам знаешь, чего. Ты в колхозе бывал?
— Как все, в летних лагерях.
— Ну, и как впечатления?
— Богатые. В смысле, впечатления.
— Ну, вот и здесь будут такие же… богатые.
— Почему нас не снимают и не меняют?
— А, пошли они, знаешь куда! Почему так выходит, Глеб: как генерал — так непременно последний дурак и сволочь?
— Принцип Питера.
— Объясни, интеллигент.
— Извините, товарищ майор. Уровни некомпетентности… В общем так: окончил я институт, пошел двухгодичником, лейтенантом. Тут я все понимаю, служу хорошо, остаюсь в армии, дают мне старшего лейтенанта. Я опять служу хорошо, меня повышают в звании, дают капитана. Вот тут я уже ничего не понимаю, потому и остаюсь на этом уровне. Мой уровень некомпетентности.
— Неправильный твой принцип, — майор выпустил тугой клуб дыма. — Я знаю одного мужика, он как в лейтенантах был дурак, так и в полковниках теперь дурак. А в рязанском вместе учились.