Остальное Рахиль доделала руками. Теперь у нее была удобная дубинка длиной примерно с бейсбольную биту.
— В конце концов им все надоело, и они привязали меня, чтобы поиграть в «гусарский бильярд». Так они это называли. Я уже почти ничего не чувствовала.
Рахиль пошатывалась не столько от слабости, сколько от выпивки. Видимо, ее тоже поили насильно.
— Ты не знаешь, что там за стрельба? Почему они разбежались?
— У них начались неполадки со связью. Это все, что я знаю.
— А-а… Слушай, отдай комбез. Не могу ходить голой.
— У меня под ним ничего нет.
— Ну, и хрен? Кого тут стесняться?
— Тогда он и тебе ни к чему.
Рахиль сорвала с окна портьеру и завернулась в нее.
— Я сейчас пойду поссать и поблевать, — доверительно сообщила она. — Ты попробуй что-нибудь сделать с Фат.
Тамара кивнула.
— Дать тебе автомат? — спросила она.
— Пока не надо. Мне бы этот дрючок удержать… Как тебе удалось вырваться? — спросила Рахиль, выходя.
— У меня был всего один.
— Повезло. Бери Фат и пойдем в сортир.
— Иди сама.
— Дура. Если кто-то придет, в сортире лучше обороняться. Здесь входов до хрена, а в сортире только один. Второй этаж деревянный, а первый каменный. Здесь окна, а там их нет…
Тамара поняла, что Рахиль права.
Они вместе вошли в соседнюю комнату, взяли за руки неподвижное тело Фатмы и поволокли его вниз по лестнице. При каждомс шаге пятки девушки гулко ударялись о деревянные ступени.
— Ш-шайт, я надеялась тут положить ее и отдохнуть, — просипела Рахиль.
— Пошли! — Тамара сделала шаг вперед.
Когда они дошли до выхода, все три успели порезаться. Но даже боль не привела Фатму в чувство.
— Мешигинэ гоим хазерем поц, — процедила Рахиль, увидев разгром, учиненный в туалете.
Пришлось оторвать от ее хламиды кусок и вытереть грязный пол, прежде чем класть на него Фатму. Тамара занималась уборкой, а Рахиль стояла на стреме. Вернее, сидела на стреме — стоять у нее не было сил.
Тамара швырнула грязную тряпку в кусты. Потом приняла у Рахиль оружие и встала возле входа сама.
— Блевать буду, — сообщила Левкович и бросилась в кабинку. По кафельному полу за ней тянулся кровавый след.
Тамара переключилась на то, что происходило снаружи. Автоматные очереди стали ближе. Слышалсь крики. Ее побег был все еще не обнаружен, или десантникам было не до того. Надо как можно скорее привести Фат в себя, иначе им не удастся никуда уйти.
После того, что она увидела, ей было жаль, что первого десантника она оставила в живых.
Стоны, доносившиеся из кабинки, смолкли. Вместо них послышался шум воды. Выйдя к умывальнику, Рахиль долго мыла голову, потом полоскала рот, потом набирала в мыльницу воды и обливала свое тело. Розовые струйки исчезали в решетке стока.
— Все болит, — пожаловалась Рахиль. — Как хорошо быть пьяной, а? Море по колено. Фат начала шевелиться, я постою на часах, а ты помоги ей проблеваться. Сигареты есть?
— Нет.
— Погано.
Тамара отдала ей оружие и подошла к Фатме. Та и вправду шевелилась, обводила потолок мутным взглядом, стонала и пыталась встать. В кабинке Фат быстро поняла, что от нее требуется, но рвать ей было нечем.
Тамара поднесла ей воды в мыльнице. Запах и привкус мыла быстро возымели свое действие: Фатму скрутило в спазме. После того, как желто-зеленая, едко пахнущая слизь и белая пена уплыли в глубины канализации, Фат обвела помещение более осмысленным взглядом. Посиневшие губы шевельнулись:
— Тамара…
— Еще воды?
Фатма покачала головой и ее снова скорежило.
Выстрелы сменились взрывами. По улице пробежали несколько «голубых беретов». Правда, в данный момент это название не очень подходило: беретов ни на ком не было, большинство были голыми до пояса, а один — только в трусах.