- Как же так, Вася? - удрученно выспрашивала я, пытаясь заглянуть в его глаза.
Но глаза Вася прятал, он стыдливо закрывал их руками и, кажется, всхлипывал.
- Зачем ты, дуралей, в толчке засел?
- Хы-ы-ы, - все громче всхлипывал он.
- Ты разве не знаешь, что это плохо?
- А я плы-ы-ы-хой.
- Ты, Васенька, просто больной.
- Нет, нет. Я плохой, - убивался Вася, размазывая по конопатым щекам слезки. - Я с детства подглядываю. И мне это нравится.
- А женщин невинных резать тебе тоже нравится, нехристь? - выкрикнула из толпы какая-то правдолюбка с горящими от возмущения глазами.
- Это не я! Не я! - взмолился Вася и на сей раз преданно заглянул мне в глаза. - Ты же веришь, что это не я.
- Он это, точно он, - зашумели женщины. - Больше некому.
- Не я это, клянусь, не я!
- А вот милиция разберется, ты или не ты, - закричала Маруся и попыталась взобраться на занимаемый мной унитаз. - Мы уже Геркулесова вызвали, вот он тебе задаст! - продолжала пугать Маруся, не оставляя при этом попыток добраться до Бодяго, на сей раз по средствам подпрыгивания. - Поплатишься, кошколюб за все! - со злостью закончила она и допрыгнула-таки до края перестенка. Допрыгнуть-то, допрыгнула, да так и повисла, так как сил на подтягиванье уже не хватило, все они ушли на угрозы.
- Оставьте меня в покое, - послышалось из-за двери жалобное блеянье.
- Нет, вы поглядите на него! - заголосила Княжна. - Он, извращенец, нам житья не дает, а мы еще и виноваты.
- Оставьте…
- Ща-а-а, я тя оставлю… - пыхтела Маруся, подтягиваясь на своих ослабевших руках. - Вот как ща оставлю… - Нога ее уперлась в дверную ручку, что очень помогла подъему. -Узнаешь, почем сотня гребешков.
- Маруся, уймись. Сейчас у тебя от натуги пупок развяжется, - предупредила я, хотя переживала не столько за подругу - ей-то двужильной ничего не будет - а за Васю, который в скором времени сможет на себе испытать все силу Марусиного гнева.
Но Маруся не слушала, она уже висела на локтях, причем одна ее нога по-прежнему опиралась на ручку, зато вторая вдавливала в унитаз мою.
Ее ярость оказалась заразительной. Все остальные, видя с каким остервенением Маруся пытается добраться до маньяка, потихоньку начали заводиться и плотнее придвигаться к закрытой двери кабинки.
- А ну открывай, вискас проклятый! - забарабанила по пластику самая старая и, на первый взгляд, самая безобидная (просто "божий одуванчик") лаборантка.
- Ату его, ату! - подхватила Вера Ивановна.
- Выкуривай гада! - "божий одуванчик" прицелилась и метнула совок, как бывалый индеец свой бумеранг, через дверь.
К ней присоединилась еще парочка особо взбешенных дам. И вслед за совком полетела мыльница в паре с чьим-то беретом. Раздался грохот, жалостный писк. А потом помещение огласил победный клич Маруси, которая добралась до верха, перекинулась через перегородку так, что все туловище до пояса свисало в забаррикадированную кабинку, и вцепилась мертвой хваткой в загривок ошалевшего, совсем не сопротивляющегося Васи.
Чем бы это кончилось, могу только представить! Но на счастье Бодяго, в тот момент, когда вторая Марусина рука уже примерилась к его взлохмаченной челке, дверь туалета распахнулась, явив нашему взору Геркулесова с вытянутой от удивления смазливой физиономией. И скажу честно, еще никогда я не была так рада его видеть!
- Что здесь происходит? - вымолвил он, когда немного пришел в себя.
- Вот, товарищ милиционер, вашу работу за вас делаем, - ехидно доложила Вера Ивановна. - Преступника ловим.
- По моему, вы его уже поймали и теперь, - он глянул на торчащую к потолку Марусину попу, - …пытаетесь устроить суд Линча.
- Мы просто пытаемся его выкурить из кабинки, - буркнула я.
Геркулесов с сомнением на меня глянул, оценил мою диспозицию, после чего сделал вывод.
- И зачинщица, конечно, вы.
- Я не зачинщица, я наоборот…
- Ну, хватит. - Он решительно вошел в нашу кабину, схватил меня под колени и снял с унитаза. Потом дернул Марусю за штанину. - И вы слезайте.
- Не могу, - послушался сдавленный шепот нашей подруги. Похоже, после того, как кровавая пелена спала с ее глаз, она обнаружила, что висит на высоте 2 с чем-то метров от земли и не имеет никакой возможности слезть.
- Не дурите, слезайте!
- Не могу, боюсь.
- Но как-то вы ведь туда забрались!
- Сама не знаю, как мне это… ой, мамочка, высоко-то как, - запищала Маруся.
Геркулесов удрученно вздохнул, встал на унитаз, просунул руку под Марусино пузо и приподнял ее на себя.
- А-а-а! - послышалось из закрытой кабинки. Голос, причем, принадлежал не женщине.
- Ну, чего еще? - рявкнул Геркулесов, заглядывая за перегородку. - Да вы волосы-то его отпустите, гражданочка. Так можно и без скальпа человека оставить. Ну!
Судя по всему, Маруся добычу из рук выпустила, потому что в следующее мгновение она уже стояла на полу, красная, всклокоченная, но довольная оттого, что душка следователь все еще продолжал ее придерживать за плечи.
- Ну, с нами вы быстро разобрались! - поддела я Геркулесова. - А вот как вы Ваську оттуда будете вытаскивать?
Он не удостоил меня ответом, вместо этого он запустил свою левую руку за перегородку, секунду пыхтел, потом к левой присоединилась правая, и уже через полминуты из-за перестенка показалась рыжая макушка Васи, которого Геркулесов вытащил, вцепившись в его подмышки.
- Браво, доблестной милиции! - заверещала Маруся.
- Браво, - подхватила Маринка, но не слишком восторженно. - И что вы теперь с ним сделаете?
- Временно задержим.
- А когда выясните, временно или постоянно? - забеспокоилась Вера Ивановна. - А то я послезавтра в санаторий собираюсь.
- И что из этого?
- Но я же должна знать он это или нет! Иначе я не смогу сосредоточиться на отдыхе.
- Сочувствую, но успокоить не могу. Никто не знает, как будет продвигаться следствие.
Тут Геркулесову пришлось немного встряхнуть Васятку, ибо он яростно трепыхался и порывался сигануть в дверь.
- Успокойтесь, пожалуйста.
- Но это не я, не я.
- Как не ты? - уперла руки в боки Княжна. - Ты застигнут на месте преступления!
- Да, это я. Но то, другое, не я! - забормотал он. - Я не убивал. Я плохой, знаю, но я не убийца. Это не я.
- Разберемся! - выдал Геркулесов свое любимое слово, после чего распрощался с нами и отволок уже притихшего Васю к милицейской машине.
А уже через 10 минут, весь институт облетела новость о том, что маньяка поймали. Еще через полчаса оказалось, что поймали при попытке очередного убийства. Спустя час институтские кумушки ломились ко мне в дверь, требуя показать рану, которую нанес мне маньяк перед тем, как его повязал вездесущий Геркулесов. К обеду меня уже похоронили, поэтому кумушки ломились уже с другой целью - выразить соболезнования моим товарищам по работе. В два я воскресла. В три вновь умерла, причем кто-то даже видел, как меня увозила "труповозка".
Когда же рабочий день подошел к концу, Антошка Симаков оповестил всех о том, что Вася вовсе не Вася, а известный маньяк Чекотило, которому каким-то волшебным образом удалось избежать смертной казни.
Вот на такой оптимистической ноте мы и закончили день.
Пятница
Друг Колька и его находка
С утра институт еще гудел. В каждой комнате велось горячее обсуждение Васькиных пороков, зверств, его биографии, родословной, а так же его обозримого будущего, которое, если верить Антошке Симакову, намечалось не просто безрадостным или страшным, а почти никаким, ибо окончить свою жизнь Вася Бодяга должен в скором времени и на электрическом стуле. Тот факт, что стул этот в нашей стране никогда не применяли, Симакова не смущал, как и то, что смертная казнь уже больше года, как отменена.
Вообще в последнее время в нашем НИИ второй по популярности личностью (пальму первенства по-прежнему удерживаю я) является Антошка Симаков. Благодаря своему умению знать все обо всем, богатому, я бы даже сказала, роскошному воображению, ну и, конечно, хорошо подвешенному языку бывший инструктор по физкультуре превратился в шоу-мена. Теперь, как мне рассказала одна приближенная к "императору Антону 1-ому" особа, в его 46-ой комнате постоянно толчется народ, окружая его вниманием и ловя каждое его пустое слово. А он, вальяжно развалясь, восседает в кресле в центре комнаты и "гонит им такое фуфло", что позавидовал бы даже Стивен Кинг.
Вот по этому, первое, что я сделала, переступив порог института, так это отправилась на третий этаж и постучала в дверь 46-ой комнаты. Мне просто необходимо было узнать, что предприняли "Геркулесов и компания", чтобы "повесить" на Ваську три трупа.
Мне не ответили. Тогда я не стала церемониться и просто вошла.
Пред моими удивленными очами предстала живописная картина: в центре комнаты на покрытом плюшем кресле полулежал его высочество Антон Григорич Симаков, вокруг него тетки всех возрастов, одна чашку ему с чаем протягивает, другая торт, третья сигарету (хоть в комнатах курить строжайше запрещено), десятая веером из сложенных инструкций обмахивает. Ну, просто султан-паша в окружении наложниц.
- … и вот, друг Колька мне и говорит. Помоги Антон Григорьевич следствию, подскажи, что нам делать, - самозабвенно врет Симаков, а кумушки его слушают, пораскрывав рты.
- А друг Колька тебе не сказал, какое обвинение он собирается предъявлять задержанному?
- А? - испуганно озираясь, вымолвил Антошка.
- Обвинение, говорю…
- Лелечка, - показушно обрадовался он, - героиня наша!
- Так что там со следствием, как дела идут?