Родившийся в 1879 г. П. П. Бажов в автобиографической повести "Дальнее – близкое", которую он писал во второй половине 1940-х гг., вспоминал, как герой, десятилетний мальчик, вместе с родителями ехал по летнему пути из родных мест, из Сысертского горного округа, на учёбу в Екатеринбург. Мальчик сам взялся править лошадьми, как большой. И вот они уже подъезжали к Екатеринбургу – "встречный поток принял вид беспрерывной вереницы". Очевидно, обыватели выезжали за город – на гулянье в Мещанский бор. Бажов, припоминая прошлое, писал: "У нас на заводе большинство знает друг друга. С детства нас приучали кланяться старшим при встречах. Этот обычай соблюдался и при встречах в лесу, в поле, на дороге. Были разные формы приветствия. Когда, например, встречаешь или обгоняешь за пределами селения, должен сказать: "Мир в дороге". Если люди расположились на отдых или сидят за едой, тоже за пределами завода, надо говорить: "Мир на стану", а если просто разговаривают: "Мир в беседе", и так далее. Весь этот ритуал я знал хорошо и дорогой не забывал снимать свою шапку-катанку и говорить нужные слова. Мне отвечали по-честному, без усмешки. При встрече с непрерывной вереницей горожан снимание шапки стало затруднительным, но я всё-таки старался с этим справиться. Однако мне не отвечали, улыбались, а один какой-то, ехавший в блестящей развалюшке, как у нашего заводского барина, с кучером в удивительной форме, закричал:
– Здравствуй, молодец! Поклонись от меня берёзовому пню да сосновому помелу, а дальше, как придумаешь! – и захохотал.
Обескураженный насмешкой, я обернулся к отцу, а он посмеивался:
– Научил тебя городской, кому кланяться? То-то и есть. Тут, брат, всякому кланяться – шапку скоро сносишь. Да и не стоит, потому – половина жулья. Этот вот, может, на гулянье едет, чтоб кого облапошить. А тоже вырядился! Извозчика легкового нанял. Знай наших!"
Это весьма показательное описание. В условиях большого города традиционные этикетно-обрядовые нормы действовать переставали. Зарисовка Бажова позволяет также понять, как могло происходить ироническое переосмысление традиционных уважительных этикетных формул: вместо "мир-дорога!" с предполагавшимся непременным ответом "добро жалуйте!" – отклик "подковыривай небось!", а вместо "мир в дороге" с приподыманием шапки – то улыбочки, а то и насмешливые реплики встречных горожан. И смысл старинного вежливого напутствия "скатертью дорога" искажался насмешливыми продолжениями, вроде "буераком путь!". Да в конце концов и само такое прощальное упоминание о "скатерти" стало обозначать выпроваживание нежеланных гостей.
В начале очерка В. А. Слепцова "Питомка" (1863) – такая сцена:
"Вдруг позади загремела телега. В телеге сидел мужик. Баба свернула с дороги в сторону и, не оглядываясь, пошла скорей. Мужик, поравнявшись с бабою, приостановил лошадь и сказал:
– Путь-дорога! Куда бог несёт?
Баба поклонилась и, не глядя на мужика, молча шла стороной".
Приветствие "путь-дорога!" было тогда расхожим. В XIX в. поморы, жители Архангельской губернии, встречаясь в море, говорили:
"Путём-дорогой здравствуйте!", на что обычно следовал ответ: "Здорово ваше здоровье на все четыре ветра". А вот эпизод в романе А. Ф. Писемского "Люди сороковых годов" (1869):
"Кучер поехал прямо по площади. Встретившийся им мужик проворно снял шапку и спросил кучера:
– Путь да дорога – кого везёшь?"
У старообрядцев расположенного на р. Печоре с. Усть-Цильма при отправлении в дорогу и в иных важных случаях (в начале и конце богослужения, в предчувствии скорой смерти) было принято обмениваться формулами, так сказать, "простительными". В 2007 г. от А. Н. Рочевой (1925 г. р.) в с. Трусове записано: "Ак вот у меня сын когда поезжат: "Мама, прости меня, грешного!" – "Господи простит пусть тебя, да Бог хранит да. Меня-то, грешну, прости ради Христа!" – прощаться-то ужнадо как на дорогу-то обязательно".
Несколько необычным бывало напутствие сузунских сибиряков-старожилов: "Святой Дух и Святая Природа, спаси и помилуй меня", – говорили они, крестясь.
Иногда приговор на дорогу мог быть совсем коротким. В Каргопольском районе Архангельской области, отправляя кого-либо в путь, говорили: "Подьте с Богом". Пожилая женщина из Тотемского района Вологодской области рассказывала: "И как внучки в дорогу уходят, я им говорю: "Идите с Богом". Это как бы благословила". У русских жителей Советского района Кировской области записано устойчивое выражение "чтоб тебе завороту не было". Оно "говорится в ситуации, когда желают кому-либо удачи в каком-либо деле". Например, говорят так: "Давай, с Богом иди, чтоб тебе завороту не было". "Заворот" мог означать, что намеченное дело не исполнится, а это плохо. Прямой же путь вообще считается удачным, верным. Да и возвращаться – плохая примета.
В Новгородской области в конце XX в. местными жителями супругами Тимофеевыми записаны "самодеятельные" молитвы и приговоры-обереги, которые ими самими воспринимались как канонические и православные, хотя на деле это контаминация отдельных кратких заговорных формул и народных переделок церковных текстов. Так, когда отправлялись в путь, то, дескать, говорили: "Христос по пути, никто не мути!" Когда выходили из дома в лес, приговаривали: "Покров, Дух Святой! // Иди по пути со мной!"
Напутствие "С Богом!", по наблюдению М. М. Красикова, считается самым действенным у украинцев. У коми-пермяков – народа, находящегося под давним и очень заметным русско-православным влиянием, от женщины 1924 г. р. в недавнем прошлом записано, что мама учила её: "…Всё время, когда будешь куда идти, надо читать молитву: "Господи, благослови, Христос. Господи, береги, сохрани"".
Разумеется, напутствия и дорожные приветствия могли быть весьма разнообразными, здесь шла речь о самых распространённых. Важно то, что они возникали и укоренялись в народной речи при ситуациях, когда пути-дороги бывали долгими, трудными, изобиловавшими опасностями.