Все кончилось в один день, когда машину Игоря вместе с водителем расстреляли из автоматов. Ах да, за неделю до этого ухнула бомбочка рядом с ее автомобилем - но это так, хлопушка, они посмеялись дома - наверно, кто-то пошутил… Отупевшая от горя, она ничего не помнила - ни отпевания в новом храме (кстати, частично построенном на деньги Игоря), ни пышных похорон, ни долгих поминок. Через день или два ей позвонили незнакомые мальчики и сказали, чтобы она освобождала квартиру - за Железным якобы остался должок. Она отмахнулась от рэкетиров, как от назойливых мух, - ясно, что девочку, оставшуюся в одиночестве, брали на понт.
На следующий день, когда Галия выбежала из подъезда, ее схватили два хачика и затолкали в джип. "Кончились твои золотые деньки, дэвочка, - хихикал один из бандитов. - Щас придет транспорт с малолетками, они тебя отымеют". Ее привезли на городскую окраину, впихнули в вонючую квартиру. "Посиди тут, попрощайся с жизнью". Холодный ужас охватил Галию. Она увидела засаленную мебель, россыпь использованных шприцев, грязную посуду, бутылки… Похитители гремели ключами, запирая ее снаружи. Галия бросилась к окну - второй этаж, ни секунды не раздумывая, скользнула в открытую форточку, прыгнула вниз. Ушиблась, но не смертельно. Она бежала к людям - в переполненные автобусы, в толпу (никогда еще серая масса обычных граждан не казалась ей такой родной и милой), чтобы спрятаться, затеряться, выжить.
Вечером Галия подкараулила тетю Эльмиру и буквально бросилась ей на шею рыдая. "Бедная, бедная девочка! Не бойся, они тебя не тронут". Две черные тени, как крысы, мелькнули за угол. Тетя убедила ее - сопротивление бесполезно: "Отдай им все - квартиру, машину, тряпки. Ты еще такая молодая, деньги наживешь. Побереги себя". Игоря убила наркомафия - где-то он перешел ей дорогу. Обиднее всего было то, что она ничего, ничего не могла сделать!
Галия никуда не выходила из Эльмириной квартиры. Чтобы заглушить страх и боль, она начала пить, стремительно опустошая тетин бар. Жизнь, казалось, кончена - от нее отвернулись все подруги (она нужна была им сильной - с деньгами и связями), у нее фактически не было родителей, погиб человек, с которым она связывала свое будущее… Ночами Галие снился один и тот же сон - она в горах, и вот-вот начнется камнепад, из-под которого она уже не сможет выбраться. Это возвращался детский кошмар - в пионерском лагере на юге она ухитрилась попасть под каменный дождь. Сколько раз за свою небольшую жизнь Галия уже проходила на волосок от смерти!
В конце концов Эльмире надоела депрессивная племянница. Бар тоже опустел. Тетя почти насильно повела Галию к психологу. Молоденькая девочка работала при бывшем Доме пионеров (теперь здесь устроили платный спорткомплекс). Галия только посмотрела на нее и сразу поняла - есть и другая жизнь, обычно-размеренная. С маленькими деньгами, маленьким мирком и маленькими страстями. А не пожить ли ей так?! Но девочка оказалась умнее, чем она думала. "Послушайте, Галия, моего совета. Уезжайте отсюда. Куда угодно, но лучше в Москву. И с каждым километром вы будете забывать то, что оставите здесь. Душа ваша распрямится, и вы вернетесь к себе. Вы забудете то, что здесь с вами произошло, как дурной сон. Этот опыт жизни вам никогда не потребуется. Вы - другая. У вас все будет хорошо".
Наверное, это был сеанс гипноза, или НЛП. Но, помнится, Эльмира заплатила психологу совсем мало - десять долларов. Цена за добрый совет здравомыслящего человека. Галия заняла у тети денег и в тот же вечер со студенческим рюкзачком за плечами отправилась на поезде в Москву.
А может, она и не любила Игоря? Теперь, по прошествии многих лет, Галия начинается сомневаться в своем чувстве к нему. Странно сложилась ее жизнь: Сережа, нынешний ее мальчик, тоже, в общем-то, бандит. Только официальный, узаконенный властью - он служит в Федеральной структуре. Сережина "контора" так же, как и "бригада" Игоря, наезжает на банки и фирмы, устраивает им "маскишоу", а потом главы организаций договариваются между собой - делят грязные деньги. Тот же рэкет, но под видом законности. Только масштабы побольше, и делается все почище, посолидней, поцивилизованней.
Конечно, связь с Игорем тешила ее самолюбие - как же, центровой мальчик, хозяин жизни. И он, если честно, был первый мужчина у Галии - так что зря папа беспокоился за ее нравственность. Игорь - сильная натура, лихой и дерзкий человек. А с ней он был добрым, бережным. Галия его называла "медвежонок". Наивный мальчик, жертва эпохи перемен. Поспешил за временем, двинулся в "первый призыв" капитализма. Доброволец на фронтах гражданской войны. А вот Сережа пересидел темные годы, зато теперь он в фаворе ("борьба с коррупцией!") и в полной безопасности - на государственную "контору" бизнесмены не наезжают - силенки не те.
А еще она думала вот о чем: допустим, Игоря бы не убили и он дожил бы до нынешних дней. Кем бы он стал? Возможно, ее "медвежонок" превратился бы в одного из тех дядечек с цинично-холодными глазами, которые несут ей для "умножения" свое бабло. Галие даже никогда не приходит в голову завести с кем-нибудь из этих "мертвых людей" шуры-муры - так они от нее далеки.
За свою жизнь Галия никогда ни у кого ничего не украла, не отняла силой. Она все заработала своим горбом, своей головой! Один раз упала в обморок на работе - от переутомления. Две недели ее приводили в чувство в неврологической клинике: ставили капельницы, отправляли в барокамеру, принуждали заниматься лечебной гимнастикой. И никаких мобильников, ноутбуков, Интернетов, телевизоров - полный информационный вакуум. Женька (та, что потом увлеклась Хайдаром-стриптизером), передала ей с воли две новомодные книжки, нацарапав на салфетке, что это тебе, мол, для имиджа… Она открывала вечером покетбук, прочитывала абзац и проваливалась в сон. Прошел почти год, и она попала в очередную больницу - в хирургию, по "скорой", с разрывом кисты и внутренним кровотечением (тоже, кстати, увезли с работы - терпела боль три дня); и когда она выкарабкалась и из этой беды, отлежав пять дней в реанимации, ей вместе с халатом, туалетной бумагой, тапочками и зубной щеткой снова передали все те же, так и не прочитанные ею книги…
Нет, Галие не надо чужого - этот жизненный урок преподала ей судьба Игоря. Лучше свое - оно как-то надежней, и его не стыдно защищать. Более того, она всегда осуждала девочек, которые связывались с женатыми мальчиками - ей это казалось непорядочным (да и бесперспективным). А вот Сережа - фактически семейный человек. Хотя, когда они познакомились, он говорил, что разведенный. Но теперь она уже в нем завязла, и, похоже, это у них надолго.
Обидно: по ней сходили с ума совершенно ничтожные в плане профессиональных достижений люди - например мент-сержант, который поддержал ее в самом начале московской жизни, или Леха-таксист, с помощью которого она нашла хорошую работу. Шикарный мальчик Вова, напротив, к безумствам во имя девочек относился спокойно, да и нынешний мальчик Сережа, похоже, слишком расчетлив - из тепленького гнездышка не вылетит, жену и сына не бросит. А она бы ему родила двух или трех сыновей! И это были бы - Галия уверена - замечательные дети. Их никто бы не бил табуреткой по голове, никто не толкал в бандитские объятия. Ее дети занимались бы музыкой, живописью и немножко спортом. У них были бы самые лучшие игрушки, детские сады и школы. И учителям бы она платила нормально. И врачам, и психологам, и библиотекарям… Деньги - теперь она знает - дают не так уж много счастья. И свободу - не всегда.
Галия приехала в Москву с одной-единственной зацепкой - адресом бабки (знакомой Эльмириных знакомых), живущей в Люберцах. В двухкомнатной квартире ютились пять человек. Двое взрослых - муж и жена - в пять утра уходили на работу, бабка с дедом призревали годовалую внучку, которая мучилась животом и любила всласть поорать. В этом содоме Галия и поселилась за семьдесят долларов в месяц. Спала на кухне, на детской раскладушке - ноги упирались в плиту.
Бабка выдавала ее квартиранство за великое благодеяние - это потом уж она узнала, что в те времена комнату на окраине Москвы можно было снять гораздо дешевле. Хозяйка поставила ей жесткое условие - в девять вечера (роковое время для Галии!) квартирантка должна находиться дома, иначе ей никто не откроет дверь. Бабка оказалась принципиальной - несколько раз, припозднившись всего на пять - десять минут (путь из Москвы неблизкий, общественный транспорт ходил отвратительно), Галия ночевала на лестничной площадке, сидя на рюкзачке. А утром - опять поход по офисам, банкам и компаниям, где, конечно, никто не нуждался в услугах выпускницы провинциального вуза без опыта работы. Она расклеивала объявления на столбах, писала в газету "Из рук в руки", рассылала бессчетное количество резюме. Месяц бесплодных поисков подходил к концу - вместе с тетиным "займом" таяли и надежды найти место работы. Галия с тоской подумывала о возвращении в Т. Удача, казалось, отвернулась от нее навсегда. И все же Галия не то чтобы понимала - скорее, чувствовала: она не рождена таскать на заводе болванки, разносить по рынку хачапури и даже петь в ресторанах шансон. У нее другое предназначение, и она настойчиво шла навстречу своей судьбе, удивляясь тому, что научилась терпению - бубнеж и попреки жадной бабки ее почти не трогали.