* * *
Навстречу открывшей дверь мадам Нинон шагнул единственный и горячо любимый внук. Протянул белую розу на длинном стебле.
- Ты романтик, мальчик мой.
- О, да, - он наклонился, коснулся губами сухой щеки.
- Ты должен дарить цветы красивым девушкам, а не старухам.
Серж лишь неопределенно пожал плечами. Так уж сложилась его жизнь, что единственная женщина, чьи желания и благополучие его по-настоящему волнуют - это женщина, о возрасте которой он может лишь осторожно сказать "за семьдесят".
- Проходи в малую гостиную, чай сервирован там, - прервала его размышления мадам Нинон.
И уже там, в малой гостиной, разговор продолжился.
- Ты редко звонишь. Дела? Проблемы? - хозяйка квартиры аккуратно наливает гостю ароматный чай.
- Ничего, с чем я бы не справлялся. Извини. Просто так сложилось.
- Хорошо, - кивает мадам Нинон, внимательно разглядывая внука. Мальчик выглядит действительно вполне довольным жизнью. - Как эта прелестная девочка? Софи, кажется?
- Угу, - Серж осторожно отпивает горячий напиток, блаженно жмурится. - Софи. Вот как раз ею я и занят, в том числе.
- Вот как? - Нинон поправляет жемчужное ожерелье. - Она славная девочка. Красивая, глазки умные, к тому же, русская. У вас с ней что-то серьезное? Или как обычно?
Вопрос поставлен так, что ответить однозначно сложно. Скажешь "Серьезно" - и мадам Нинон вцепится мертвой хваткой. А если сказать, что ничего серьезного - могут припомнить демарш на Неделе Высокой Моды.
- Она славная, - это самый правильный ответ. - Как твое здоровье?
- Не настолько плохо, чтобы я клюнула на эту приманку. Не уходи от разговора, Серж.
- А я и не ухожу, - взгляд Бетанкура - сама невинность. - Просто мне пока нечего тебе сказать. Я увлечен. Ухаживаю. Софи - девушка очень строгих взглядов. Не поверишь, но только пару дней назад она позволила мне поцеловать себя. В щеку!
- Бог мой, - во взгляде мадам Нинон искреннее восхищение. - Неужели такие девушки еще остались?
- Представь себе, - улыбнулся внук. Но тему все предпочел сменить. - Когда ты уезжаешь?
- Через два дня. Послушай, Серж… - женщина слегка замялась. - Я бы хотела поговорить с тобой.
- Конечно, - он улыбался по-прежнему безмятежно, но внутренне подобрался. У них с Нинон было полное взаимопонимание по всем вопросам, кроме одного.
- Я недавно говорила с твоим отцом…
- Вивьен звонил мне, - вот так Серж и знал!
- Он обеспокоен тем, что происходит.
- То, что происходит - это все еще последствия его председательства в совете директоров.
- Серж…
- У меня все под контролем!
- Но ты мог бы выслушать отца.
- Я выслушал! И даже прочитал все, что он мне выслал. Ерунда полнейшая. Он как был непрофессионалом - так им и остался. Жалкий неудачник.
- Серж, ты говоришь о своем отце!
- А ты не даешь мне об этом забыть, да? - в его голос все же прорвалась горечь, которую Серж предпочитал не показывать.
- Мальчик мой, - Нинон встала со своего места и подошла к внуку, положила руку на плечо. - Ему пришлось трудно. Его собственный отец…
- Дед был настоящим мужчиной. Который знал, что такое долг и ответственность за семью!
- И он был довольно сложным и жестким человеком…
- Ничего подобного! Дед был замечательным! Я ни разу не почувствовал его, как ты говоришь, "жесткости".
Он просто не был слюнтяем - но это разные вещи.
- Рене… он очень изменился с возрастом. Он с тобой был совсем другой, - мадам Бетанкур легко взъерошила волосы внука. - Наверное, понял, что перегнул палку в воспитании сына. У твоего отца было очень непростое детство. Прояви к нему снисходительность.
- Любопытно, почему я должен проявлять снисходительность к человеку, который едва не угробил мое собственное детство? И почему я не могу оправдывать свои просчеты и огрехи тем, что у меня было несчастливое детство?!
- Потому что ты сильный, мальчик мой, - мадам Нинон обняла внука покрепче за плечи. - Сильный человек должен быть великодушным.
Серж лишь хмыкнул в ответ, но к женской руке на своем плече прижался щекой. Как в детстве.
* * *
Рене Бетанкур был человеком дела и, прежде всего, всегда и во всем - именно дела. Он не понимал выдуманных причин, проявлений слабости, отговорок. Он знал свою цель и шел к ней. Единственной его слабостью была она - тонкая белокурая девочка с прозрачными голубыми глазами, его la belle russe. Рене боготворил Нинон, гордился ею - ее аристократическим происхождением, красотой, умом. Ради нее, по большому счету, он и старался - дать ей только самое-самое лучшее. Настоящий self made man - и только ради нее. Нинон это ценила, потому что очень любила его - несмотря на замкнутый характер, молчаливость, резкость.
Виьвен пошел в мать - такой же белокурый голубоглазый ангел. Но, к сожалению, не унаследовал ни отцовской силы характера, ни материнского умения ладить с тяжелыми людьми. Зато был изрядно избалован доступностью всего, что можно купить за деньги. К восемнадцати годам пропасть между сыном и отцом достигла угрожающих размеров. Результат был предсказуем. Рене выгнал наследника из дома, велев начать зарабатывать на жизнь своим трудом, коль скоро тот не хочет ни учиться толком, ни вникать в нюансы семейного бизнеса. Нинон тогда долго плакала, но переубедить мужа не смогла.
А Вивьен вернулся в отчий дом через год - потрепанный, но все такой же заносчивый. И еще - женатый. Миниатюрная Клоди души не чаяла в своем белокуром боге и давала ему то, в чем он так нуждался - ощущение, что он лучший. Самый умный, самый сильный, самый… самый-самый.
Рене презрительно оглядел свою невестку - хорошенькая, но вульгарная. И еще дура, если решила, что женитьба на Бетанкуре-младшем - это выгодное дельце. Черта с два Рене Бетанкур позволит этой парочке сесть на свою шею!
Два слова изменили его мнение в один миг. Клоди была беременна. Клоди была беременна его внуком. Бетанкуром-третьим.
Материальные проблемы молодой пары, намыкавшейся в последние месяцы, мгновенно разрешились. Им купили роскошную квартиру, открыли счет. Вивьен, воодушевленный, снова поступил в университет. Все стало вроде бы неплохо. На какое-то время.
Рождение ребенка, как это часто бывает для молодых пар, потопило лодку семейного счастья. Вивьена бесила несвобода, нытье Клоди, ее требования быть с ней и с ребенком. Рене, хоть и допустил сына до участия в делах компании, постоянно выказывал недовольство уровнем компетенции в выдвигаемых Вивьеном идеях, сомневался в правильности принимаемых сыном решений, в скорости осмысливания им проблем компании. В самой способности их понять, в конце концов!
Да и в семейной жизни у Вивьена все было далеко от благополучия. Первая измена случилась, когда сыну было пять месяцев. Потом был скандал, просьбы о прощении и примирение. Первое. И далеко не последнее.
Серж так и рос - в постоянных криках и скандалах. В истериках матери. В изменах отца, которые тот и не думал скрывать. А потом тем же путем пошла и мать. Родители словно пытались доказать друг другу, как два избалованных ребенка - кому на кого больше наплевать. Не стесняясь при этом того, что свидетелем таких разборок был их собственный сын.
Когда отец в первый раз поднял руку на мать, Серж испугался так, что два месяца после этого мочился в постель - при том, что мальчику было уже пять, и он в совершенстве освоил навык оставления штанишек и постели сухими. Потом ночные неприятности прошли. Серж просто привык. К тому, что родители постоянно орут друг на друга. Что иногда в бессилии отец может ударить мать. А потом он плачет и просит прощения. И все повторяется снова.
Так они и жили. Отец изменял матери. Мать изменяла отцу. Вивьен бесился от того, что его, уже взрослого мужчину, так и не допускают до серьезных дел компании. Клоди игралась с сыном как с куклой: одевала в модные шмотки, таскала по своим женским делам - магазины, посиделки с подружками, кино. Она его по-своему любила и гордилась своим мальчиком - точной копией ее красавца-мужа. Ее собственный маленький белокурый Бетанкур, который ее любит, по-настоящему любит.
Летом, в возрасте девяти лет, Серж, гостивший у бабушки с дедушкой, а точнее, у мадам Нинон и мсье Рене, когда пришло время уезжать, упрямо сел у стены в своей комнате и сказал, что с места не сдвинется. Что он хочет жить здесь. Серж Бетанкур принял решение. Тогда у Рене впервые кольнуло сердце. Кольнуло по-настоящему, буквально.
Они забрали мальчика без разговоров, несмотря на протесты родителей - тем просто пригрозили перекрыть денежный кран. Вивьен и Клоди смирились. И следующие десять лет стали самыми спокойными в жизни Сержа Бетанкура. А потом дед Рене умер от инсульта.
Вивьен Бетанкур так и не стал полноправным участником дел "Бетанкур косметик". При жизни отца. А после он получил в доверительное управление от матери, ставшей единственной наследницей Рене, контрольный пакет акций. Нинон думала, что таким образом она сможет искупить несправедливое, по ее мнению, отношение Рене к сыну.
А потом уже внуку пришлось исправлять последствия этого поступка мадам Нинон.