Она же думала, какое это невероятное блаженство - заставить мужчину содрогаться от желания, и как приятно ощущать власть над ним, полную и абсолютную. Он сейчас принадлежал ей. И только ей. Нет чувства долга, нет страны и традиций.
В конце концов Александр нашел силы приподняться, схватил ее за талию и привлек к себе, а потом опрокинул на спину и, возвышаясь над ней, тяжело дыша, посмотрел в глаза:
- Ты - мой сладкий грех. Мое безумие и наваждение.
Он прильнул к ее губам. И оба отдались сжигавшей их страсти, лаская друг друга. Никто не уступал, как было в поединке на шпагах, не было победителя и побежденного. Их тела тесно переплелись, губы слились. Он раздел ее, но не с лаской и терпением, не медленно и сладострастно, а просто сорвал с нее трясущимися руками шелковую комбинацию, устранив последний барьер между их телами. И скоро уже она стонала, понимая, что цель достигнута - она сама вызвала эту первобытную и уже безудержную етрасть. Она больше не могла им управлять, да и не хотела. Потому что мечтала заглянуть за запертую дверь, где спрятаны его чувства и эмоции, недосягаемые и постоянно сдерживаемые.
Как это будет, когда они вырвутся наконец на свободу? Потом мысли исчезли, она отдалась на волю темных и огненных волн, которые то поднимали ее и она достигала вершины, то обрушивали вниз, и тогда он, чувствуя ее содрогания, заставлял ее снова подниматься на гребень волны…
- Александр! - Еве показалось, что она громко выкрикнула его имя, хотя это был всего лишь сдавленный стон. - Я хочу тебя немедленно, хочу ощутить тебя внутри себя.
Он понял, что такое настоящее безумие, когда она обвила его ногами и выгнулась навстречу. Он все время смотрел на нее, ему хотелось видеть ее лицо, обладая ею, но его взор был затуманен страстью.
Поняв, что она достигла наивысшей точки, он перестал сдерживать себя, выкрикнул ее имя, и в этот момент наивысшего экстаза перешел на французский.
Глава 11
Она проснулась в его объятиях. Рассвет только начинался, небо было серым и туманным, но скоро с восходом солнца туман рассеется. Сквозь приоткрытое окно доносился едва слышный плеск волн. Свечи давно догорели, но их аромат еще витал в воздухе. Он поцеловал ее в лоб, и она открыла глаза.
- Александр, - тихо пробормотала Ева и тесно прижалась к нему, теплая и сонная.
- Спи, еще рано.
Она почувствовала, что он отодвигается.
- Ты уже уходишь?
- Да, я должен.
Она притянула его, не давая подняться:
- Но почему? Еще так рано.
Ее сонный лепет вызвал у него улыбку. Он взял ее руку, которой она пыталась его удержать, и поднес к губам:
- У меня сегодня назначено совещание у отца, очень рано.
- Но не сейчас же. - Ева, наконец сделав усилие, проснулась окончательно.
Волосы у Александра были смешно взлохмачены, но взгляд оказался серьезным.
- Разве ты не можешь побыть со мной хотя бы час? Еще совсем-совсем рано.
Он очень хотел этого, хотел сказать, что мечтает быть с ней не час, а весь день не отходить от нее. И не смог себя заставить.
- Это будет неблагоразумно.
- Неблагоразумно? - Он увидел, как радость в ее глазах померкла. - Понимаю, ты не хочешь, чтобы тебя застали выходящим из моих комнат.
- Так будет лучше.
- Для кого?
Александр приподнял бровь. Он не привык, чтобы его так настойчиво допрашивали.
- То, что происходит между нами, пусть и останется между нами, - к нему вдруг вернулось прежнее высокомерие, - я не позволю, чтобы твое имя трепали в газетах и перешептывались за твоей спиной.
- Как это уже было с Беннетом? - Она начинала злиться. Приподнялась и села в подушках, опираясь спиной об изголовье кровати. Упрямо скрестила руки на груди. - Но я сама привыкла заботиться о своей репутации.
Александр ласково погладил ее обнаженное плечо:
- Ты, конечно, имеешь на это право. Но позволь и мне побеспокоиться о тебе.
- Обо мне или о себе?
Александр по природе был вспыльчив, но подавлял эту черту характера в течение многих лет, тренировал выдержку и теперь старался сдерживаться.
- Ева, уже пошли слухи, после того как наши фотографии после взрыва в театре появились в газетах.
Она отбросила волосы назад:
- Я не боюсь прослыть твоей любовницей.
- Ты думаешь, я стыжусь тебя?
- Ты приходишь ко мне очень поздно и уходишь до рассвета - разве это не признак того, то ты стыдишься меня и хочешь скрыть, где провел ночь и с кем?
Его рука вдруг легла на ее горло, так что она ощутила всю сдерживаемую им ярость, но спокойно встретила его взгляд.
- Никогда не произноси подобных слов. Как ты могла так подумать обо мне?
- А что я должна думать?
Его пальцы сдавили ей горло так, что она замолчала, глаза расширились, но он тут же с силой ее поцеловал, причинив боль. Она попыталась вырваться, ей хотелось не этого, хотелось нежных слов, объяснений, но его руки уже заскользили по изгибам ее тела, и бунт был подавлен. Она обхватила его за спину и ответила на поцелуй с такой же страстью.
Этот сокрушительный эмоциональный взрыв опустошил их. Они лежали рядом, не касаясь друг друга. Солнце уже начало пробиваться сквозь туманную дымку. Наконец Александр произнес:
- Я не хочу, чтобы ты из-за меня страдала.
Голос Евы прозвучал ясно и очень спокойно:
- Меня нелегко заставить страдать.
- Правда? - Он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. - Нам нужно поговорить, но не здесь и не сейчас.
- Хорошо, не сейчас.
Она осталась лежать, закрыв глаза, чтобы слышать, как он одевается, как за ним закроется дверь, но вместо этого почувствовала легкое прикосновение руки к плечу.
- Я испытываю к тебе много разных чувств, но среди них не числится стыд. Ты подождешь меня сегодня в театре? Я постараюсь быть там к шести.
Она не взглянула на него, потому что боялась, что начнет умолять остаться.
- Да, я подожду.
- Поспи еще немного.
Она ничего не ответила, и он ушел.
Ева продолжала лежать с закрытыми глазами, испытывая отчаяние. Александр подарил ей свою страсть, но не захотел открыть душу. Раньше она была убеждена, что страсти будет достаточно. И была потрясена, осознав, что ей этого уже мало. Ей нужно его сердце, чтобы он ее любил, оберегал. Она уже не сможет жить без этого.
Когда все окончательно встало на свои места, она, смирившись, поднялась с постели. Пора готовиться к новому дню. Не стоит напрасно терзаться, надо снова жить.
Александр вошел в библиотеку и обнаружил, что его уже ждут. Отец курил, сидя в кресле, Рив расположился на диване рядом с Беннетом, на столе и у всех на коленях были разложены бумаги. Мэлори, начальник службы безопасности князя, сидел на стуле с извечной трубкой в зубах.
Они собирались в этом же составе накануне вечером и должны были продолжить совещание с целью обсудить угрозы, которые поступают со стороны Дебока. Рив начал с отчета о принятых мерах безопасности и системах, установленных во дворце, в театре и в Центре помощи детям-инвалидам. А также в их с Габриелой доме. Были также усилены полицейские кордоны в аэропорту и в морском порту.
- Ты приставил к нам еще по одному агенту секретной службы, - сказал Беннет. - Зачем? Их и так было достаточно.
- Пока в этом есть необходимость.
Беннет не стал спорить.
- Ты думаешь, они повторят попытку покушения на Еву? - спросил Арманд. - Ведь теперь всем ясно, что ее телефон прослушивается и ее постоянно охраняют.
Мэлори пыхнул трубкой:
- Дебок очень настойчив, ваша светлость, уверяю, скоро попытка покушения на мисс Гамильтон повторится.
- Я уже говорил вчера, - с горячностью произнес Александр, - ее надо отправить в Америку.
Мэлори постучал трубкой о подлокотник:
- Дебока это не остановит, ваше высочество.
- Пока идет расследование, - мягко сказал Рив, - Ева нужна здесь. Конечно, если она захочет уехать, я сам лично посажу ее в самолет. Но дело в том, что она настаивает на продолжении пребывания, и наша задача обеспечить ей безопасность. И ждать.
- Ждать, когда она снова окажется в смертельной опасности? А если, как ты предполагаешь, в труппе есть человек Дебока, который звонит ей, подкладывает бомбы, она в опасности постоянно.
- Не она является целью Дебока, - сказал Мэлори. - Через мисс Гамильтон он пытается добиться своего.
- И значит, по-вашему, ее можно уничтожить как подсадную утку? - вспыхнул Александр.
Раздался властный голос князя Арманда. Тон не допускал возражений:
- Мы должны действовать хладнокровно, как это делает Дебок. Я опасаюсь за Еву так же, как и за своих родных детей. Должные меры будут приняты.
- Она не гражданка Кордины. - Александр с трудом сдерживался. - Она гостья нашей страны. Мы несем за нее ответственность.
- Мы не забываем об ответственности. Более того, если один из людей в труппе Евы является агентом Дебока, мы узнаем, кто он. Дебок, сообразуясь с элементарной логикой, не отдаст приказа ее уничтожить, потому что его агенту тогда не будет причин оставаться в Кордине.
- Но ведь ее уже пытались взорвать! И разве Дебок владеет логикой?
- Такими людьми, как он, владеет расчет. У этих мерзавцев нет сердца.
- Бывают исключения, как в прошлый раз, и тогда, в Париже. Когда его действия не подчинялись логике.
- Да. - Арманд вспомнил о погибшем помощнике Сьюарде. - И нам надо все продумать, чтобы не произошло больше подобных трагических ошибок. - Князь посмотрел на Рива: - Я надеюсь на тебя в этом вопросе.