Иван лихо свернул к бордюру и торопливо выпрыгнул из машины. Не зная никакого другого магического кода, он трижды повторил про себя цифры, все это время маячившие перед глазами, вместе с буквами и кодом региона. Один раз - слева направо, другой раз - справа налево, третий раз - отдельно буквы, отдельно цифры и отдельно - код региона. Магический код должен был сработать - он верил в это и больше ни о чем не думал, потому что попытка рефлексии сейчас привела бы его к полному краху и заставила бы сесть на тротуар и просидеть на этом тротуаре до утра. Как когда-то в турецкой гостинице между этажами. Впрочем, в ту ночь он все же ночевал в номере…
- Диана!
Она застыла на месте, словно громом пораженная. Стояла некоторое время, не оборачиваясь, и только в гот момент, когда Иван уже оказался у нее за спиной, наконец явила ему свое разгневанное лицо:
- Послушайте, вы ненормальный, да? Вы меня зачем преследуете? Я ведь сейчас милицию позову! Вы на машине за мной ехали, да? На машине?
- На машине, - пришлось признать очевидное.
- И зачем?
"Сам не знаю", - чуть было не сорвалось с губ. "Просто так" - тоже не вариант. "Будьте моей женой" - неактуально для замужней женщины. "Я вас люблю" - банально и в любом случае сомнительно… "Вы потеряли телефон, а я его нашел" - и откуда потом взять этот потерянный телефон? Про спортивную школу уже спрашивал…
- Двести тридцать пять. Эм, эс. Шестьдесят четыре.
- Что - шестьдесят четыре?
- Код региона.
- Вы ненормальный, да?
- Это номер автобуса, на котором вы ехали.
- Вы ненормальный?
- Не знаю. Может быть. Вы верите в магию чисел?
- Вы ненормальный.
- Не верите?
- Не верю. Отвяжитесь от меня.
- Я теперь тоже не верю. Я и раньше не верил. А пока сидел в машине, верил. А теперь…
- И не смейте за мной ходить.
- А теперь опять не верю.
- И даже не вздумайте.
- А если?..
- Мне до дому два шага осталось. А на двери подъезда кодовый замок. А внутри еще охранник. С автоматом. И еще у меня муж. Ужасно ревнивый. И ребенок, кстати. Больной. Вам это все надо?
- Нет, - честно признался Иван. - Не надо.
- Тогда всего доброго. Надеюсь, что я в последний раз с вами прощаюсь…
Последние слова она не проговорила, а уже прошипела. Не сказала, а ужалила. Иван стоял на месте и смотрел вслед, будто околдованный этим ее змеиным ядом. Парализованный.
Она уже скрылась за углом пятиэтажки, а он все стоял на месте и слушал ее голос, который почему-то никуда не исчез:
"Вы - ненормальный…"
- Где мои невидимки? Кто-нибудь видел моих невидимок? Черт, в этом доме никогда не бывает порядка!
Лора ходила по квартире, безуспешно пытаясь отыскать книгу любимого писателя, которая называлась "Невидимки". Открыв кухонный шкаф с посудой, она придирчиво оглядела полки.
- Привет, кстати. - Диана, повесив в шкаф куртку, задумчиво оглядела пространство: и правда беспорядок. Хотя откуда взяться порядку в доме, где квартируются две совершенно беспорядочные личности вроде Лоры и Мура и проживает абсолютно бешеный ребенок?
Абсолютно бешеный ребенок уже выскочил из комнаты и сиганул Диане на шею:
- Мамочка!
Танюшка, обхватив Диану руками за шею и ногами за талию, едва не задушила ее в объятиях.
- Соскучился, поросенок? - Она чмокнула дочь в теплую щеку. - Как ты себя чувствуешь? Прошла температура? Лоб вроде холодный…
- Кто-нибудь видел моих невидимок?! - снова простонала Лора из соседней комнаты.
- Интересно, каким это образом можно увидеть невидимок. На то они и невидимки, чтобы быть невидимыми. Увидеть их невозможно.
- Она еще и издевается. Нет, вы подумайте только! Я тут сижу с ее ребенком, время свое трачу в качестве бесплатной няньки, пока она прохлаждается. А она приходит домой и вместо того, чтобы сказать мне спасибо, - издевается!
- Ужасно соскучилась, мам!
- И никто над тобой не издевается. Я просто рассуждаю…
- Рассуждает она!
- Я тоже соскучилась. И тоже ужасно. Танюш, слезай, а? Мне переодеться нужно. Я ж не могу как кенгуру…
- Ура! Мам, давай ты будешь кенгуру, а? А я буду кенгуренком! Ребенок кенгуру называется кенгуренком? Или кенгуренышем?
- Дианочка, ну вспомни, вспомни, пожалуйста, куда я ее положила, а? Ну родная моя, любимая, хорошая, золотая, вспомни…
- Кенгуренком, кажется… Но можно и кенгуренышем тоже… Лора, я не могу вспомнить. Это ведь ты ее положила, а не я. Если бы я положила… Тань, слезь, прошу тебя, а?
- Может, под диван? Я под диваном еще не смотрела!
- Ну почему, ма-а-ам?
В этот момент зазвонил телефон. "Дурдом", - привычно подумала Диана.
- Дурдом, - сказала она вслух, осторожно отцепила от себя кенгуренка и велела ему снять трубку.
- Динка, это ж твоя квартира все-таки!
- Но книжка-то твоя! Зачем она тебе так срочно понадобилась? Рано или поздно все равно найдется, успокойся!
- Я не хочу рано или поздно! Я хочу сейчас!
- Почитай другую.
- Не хочу другую. Хочу эту.
- Ты как ребенок, Лариса…
- И не называй меня Ларисой. Я сто раз уже тебе об этом говорила. С моей внешностью имя Лариса выглядит по крайней мере смешно. Моя мама сбрендила в тот момент, когда дала мне это имя. Как будто нельзя было назвать меня как-нибудь по-нормальному! Дать ребенку нормальное негритянское имя, если уж согрешила с гражданином африканской страны и не успела вовремя прервать беременность…
- И какое это нормальное африканское имя?
- Не знаю! Что ты пристала? Можно подумать, я когда-нибудь была в Африке и знаю все их имена. Тумба-Юмба, например. Чем не имя?
- Тумба-Юмба - это, кажется, не имя, а какое-то племя.
- Все равно Тумба-Юмба лучше, чем Лариса.
- Тебя не переспоришь. Ладно, буду звать тебя Тумбой. Или Юмбой. Тебе как больше нравится?
- Мам, тебя к телефону! - раздался из комнаты вопль кенгуренка.
Лора что-то пробурчала себе под нос - Диана не расслышала, да больно-то и не пыталась. Таня, нодбоченясь, стояла рядом, пока Диана разговаривала по телефону, и внимательно слушала ее короткие фразы: "Привет. Да. Нормально. Конечно. Ах, вот в чем дело. Ну и ладно. И я тебя тоже. Взаимно. Пока".
- Кто звонил? - поинтересовалась Лора, появляясь в комнате.
Диана давно уже заметила, что все обитатели ее квартиры имели какую-то магнитную зависимость друг от друга и постоянно кучковались, соблюдая минимальную дистанцию, их разделяющую. Они как будто притягивались друг к другу. Такого еще ни разу не случалось, чтобы половина семьи находилась в кухне-прихожей, а половина - в комнате.
Вся семья всегда находилась в одном помещении. Нерасторжимая, как атомы одной общей молекулы. И даже кот Васька, которого сейчас не было дома, всегда перемещался по квартире вместе с ее обитателями. Как хвост.
- Звонил мой супруг.
- Что сказал?
- Сказал, что сегодня не придет. И завтра тоже.
- А когда придет?
- Послезавтра! - Таня опередила мать, весело продемонстрировав всему миру свою информированность. - И принесет мне медведя! Того самого! Помнишь, мам, мы в магазине видели, я еще тогда ничего не сказала про то, что очень-очень такого медведя хочу, а Лариса…
- Господи, и ты туда же, поганка!
Таня тут же подлетела к обиженной Лоре и принялась гладить ее по темно-коричневой руке, приговаривая:
- Ну Тумбочка. Ну Юмбочка. Ну я больше не буду. Ну не расстраивайся. Тумбочка-Юмбочка, а скажи, что такое - избавиться от беременности? Это как?
В комнате повисла тишина. Не удержавшись, более эмоциональная Лора все же нарушила ее легким свистом.
- Вы чего молчите-то?
Дина и Лора переглянулись. Во взгляде подруги Диана прочитала: ты мать, тебе и решать, что ей ответить.
- Танечка, это взрослый вопрос. Тебе таких вещей пока еще знать не нужно. Ты все равно не поймешь, - отозвалась наконец Диана.
Лора ее поддержала:
- Ага. Правильно мамка говорит. Не поймешь все равно, лисенок.
Лисенком Танюшку иногда называли за каштановый цвет волос. Поросенком - за то, что была она настоящим маленьким поросенком. Зайцем называла ее Диана, когда укладывала спать, - "Спокойной ночи, заяц". Периодически, в зависимости от ситуации и настроения окружающих ее взрослых, Таня была котенком, цыпленком, бегемотом, слоном, мышонком и лягушонком - в общем, делила участь всех остальных счастливых детей на свете. Тех детей, которых любят родители.
И только безэмоциональный эстонский Мур называл ее просто Таней. Когда сердился, он тоже называл ее Таней. И когда хотел продемонстрировать ей свою любовь, тоже называл Таней. Только когда очень-очень сильно на нее сердился, называл "дочь моя". При этом обязательно добавляя: "ты оборзела". "Ты оборзела, дочь моя" - примерно так это звучало.
Таня надула губы.
- Хорошо вам быть взрослыми, да?
- Да уж, - вздохнула Диана.
- Вам все знать можно. А мне нельзя, да?
- Да! Да-да-да! - передразнила ее Диана, в глубине души умилившись привычкой дочери почти после каждого вопроса добавлять это короткое "да?" - своей собственной привычкой, скопированной Таней. - А знаете что, девочки? Давайте-ка мы в квартире уборку грандиозную произведем, а? Ну, такую уборку, после которой все сверкать и блестеть станет, и Лорина книжка непременно найдется, и еще целая куча других потерянных когда-то вещей найдется… Давайте, а?