Боря молчал, гладил ее по голове и прижимал к себе, укачивая. Глубоко вздохнув, предложил:
– Давай еще выпьем, и я тебя уложу. Мне надо идти, а ты поспишь.
Когда поздно вечером Пахомов вернулся домой, Наташа спала, как он ее уложил, в одежде.
Бедная девочка. Когда она еще оправится!
Сам он тоже никак не мог прийти в себя после потери друга. Пил ежедневно, но хмель не брал. Ложился в постель, и не мог заснуть. Бреясь сегодня утром, заметил серебристые щетинки на подбородке, и на висках седины за эти дни сильно прибавилось.
Уезжая в Москву, он еще раз предупредил Наташу об осторожности, и дал инструкции охраннику.
– Ни на минуту не спускай с нее глаз. К мальчику не вози, Димка не мой сын, может, о его существовании просто не знают. На дачу пока не ездить. Береги ее, Юра, я буду каждый день тебе звонить.
Он уехал, и Наташа осталась наедине со своим горем.
Она впервые в жизни потеряла близкого человека. Когда умер отец, она была еще слишком мала, чтобы осознать утрату. Погибших свекров она, конечно, жалела, но они не были близки настолько, чтобы сильно по ним горевать. А Людка была единственной подругой, тем человеком, который всегда поддерживал ее безоговорочно, подставлял плечо, если нужно было поплакать, помогал в работе. С ее гибелью умерла какая-то часть самой Наташи. Она ловила себя на желании позвонить Людке, посоветоваться, излить душу, попросить прощения за то, что порой бывала резка с ней. А звонить-то некому…
Она пыталась работой заглушить тоску, но ничего не получалось. Все валилось из рук, день и ночь она думала об одном и том же. Ей так недоставало Людки – веселой, неугомонной, всегда придумывающей что-то новое и схватывающей на лету идеи.
Одна из сотрудниц частично взяла на себя обязанности Людмилы, и бизнес кое-как продолжал существовать, но за бухгалтерской отчетностью, кроме самой Натальи, следить было некому. А она после трагедии стала бояться садиться за руль, выходить на улицу. Если бы ее не сопровождал повсюду охранник Юра, она просто не покидала бы квартиру.
Наташа уже не обвиняла мужа в гибели друзей. Ведь правда, думала она, в наше страшное время не знаешь, где подстережет тебя смерть. На улице убивают из-за сережек, меховой шапки или пустого кошелька. Не надо даже быть успешным предпринимателем, чтобы нарваться на рэкетиров-отморозков. Достаточно просто зарабатывать деньги, и найдутся желающие отобрать их у тебя силой. Она знала это на собственном опыте. Поэтому теперь воспринимала своего охранника как ангела-хранителя, и жалела, что у Андрея с Людкой не было такого.
Пахомов провел в Москве три недели, и ему удалось осуществить то, ради чего он ехал туда: договориться о покупке комбината железобетонных изделий в Московской области. Это была редкостная удача, поскольку строительство в Москве развивалось бешеными темпами.
Наташе он позвонил всего несколько раз. Впервые в жизни он не знал, как и о чем с ней говорить. На вопросы она отвечала односложно, явно тяготилась его звонками, и Боря решил пока не беспокоить ее, тем более самому эти разговоры давались нелегко.
Он вернулся в день сороковин. Народу в квартире Андрея собралось не слишком много. Выпили за упокой души безвременно погибших, повспоминали о них. Еще за столом Боря предупредил Наташу, что завтра они летят в Египет, на две недели. Она попыталась возражать, но он жестко ответил:
– Не обсуждается!
Глава 25
Они прилетели в Шарм-эль-Шейх накануне Нового года. Возле дверей отеля на гипсовом верблюде устроился Санта Клаус. Димку это чрезвычайно рассмешило, а Наташа даже не улыбнулась.
Обойдя просторное бунгало, она неожиданно заявила, что они с Димкой устроятся в спальне.
Боря нахмурился, но смолчал. Со дня гибели друзей они жили, как брат и сестра, да и не виделись почти, но ведь не может вечно так продолжаться? Погруженная в свое горе, Наташа слишком отдалилась, но он надеялся, что на курорте сумеет преодолеть ее траурную холодность.
Он решил выждать, старался быть тактичным и внимательным. Но жена настолько замкнулась в себе, что почти не заговаривала с ним, не улыбалась. Ее не прельщали никакие диковины Египта. Как автомат, она садилась в автобус, везущий их к древнему храму, безучастно шаталась с мужем и сыном по базарам, молча загорала на пляже у Красного моря.
Зато Димка был счастлив попасть из зимы в лето, в легендарный Египет! Даже хмурый мамин вид не мог испортить парню праздника. Пахомов учил пасынка нырять, съездил с ним на катере к коралловому острову. Наташа, казалось, даже не заметила, что они целый день отсутствовали.
Однажды вечером Боря предложил сходить на дискотеку, но она так глянула, что он не выдержал:
– Черт побери! Да сколько же может продолжаться траур?..
Она отвернулась. Не дождавшись ответа, он выскочил из бунгало, хлопнув дверью.
Никому, кроме Димки, эта поездка удовольствия не доставила.
Они вернулись в Питер ранним утром 13 января. Сына сразу отвезли в училище, Наташа отправилась на работу.
Боря, предварительно позвонив Новоселову, тоже поехал в свой офис. Валера уже ждал его в приемной и в кабинет они вошли вместе.
– Давненько я тут не был… – огляделся Пахомов.
– Я говорил, что тебе лучше в городе не светиться.
– Но теперь, насколько я понимаю, уже можно? – спросил Борис, устраиваясь на своем месте.
– Да, – кивнул Валера, присаживаясь напротив.
– Рассказывай.
– Я был прав, поначалу Пимен не подозревал, что ты с Андрюхой в доле, поскольку владельцем лесозаготовки все считали Свиридова. Вот Пимен и надеялся, что со смертью Андрея квоты на вырубку могут к нему вернуться – а не вышло. Конечно, он засуетился. Помнишь, я говорил, что какие-то мутные мужики сюда являлись, якобы с проверкой? Они испарились сразу, как поняли, что собственником был не один Андрюха. Думаю, в тот же день Пимен узнал, что ничего ему не светит, у деревообрабатывающего комбината есть хозяин. Так что вовремя ты с женой уехал.
Новоселов умолк, и Борис поторопил:
– Дальше рассказывай.
– А что рассказывать? Два дня, как похоронили Пимена, – Валера улыбнулся одним уголком рта. – Авария. Несся домой ночью по Мойке с запрещенной скоростью и вдруг, откуда ни возьмись, выворачивает ему навстречу из подворотни фура. И чего вывернула? Там движение одностороннее. У Пимена скорость – дай боже! Он и днем-то шпарил, придурок, а тут ночь, и лед на асфальте, хотя, казалось – с чего бы? Мороз морозом, а снега месяц не было. Короче, машина Пимена пошла юзом, закрутилась, об фуру стукнулась и кувырком в реку. Там хоть не очень глубоко, но "Чероки" штука тяжелая, сразу на дно…
Боря и не пытался скрыть мстительную радость.
– Не выплыл?
– Да кто бы ему дал? Я ведь говорю, позавчера похоронили. Вот такой несчастный случай.
– А фура?
– Фура – не дура. Во как сказанул… – усмехнулся Новоселов. – Свалил водитель, машина в угоне, номера липовые.
– И что, свидетели были?
– Какие свидетели в три часа ночи?
– Откуда же ты подробности знаешь?
Валера опять криво усмехнулся и ничего не ответил.
Пахомов открыл сейф и вынул банковскую упаковку долларов.
– Вот, держи, здесь десять тысяч.
– Ребятам и пяти хватит, остальные прибери, – Валера отсчитал половину. – Я не за деньги, за Андрюху…
Боря убрал пачку обратно, достал бутылку и пару стаканов.
– Думаешь, это все?
– Уверен. Во-первых, явный несчастный случай: от гололеда никто не застрахован. Во-вторых, Пимен одиночка, друзей у него отродясь не было, и родни никакой. Ни жены, ни детей, всю жизнь по б…м.
Боря вздохнул с заметным облегчением. Мысль о том, что кто-то осиротеет, не давала ему покоя, а Новоселов намеренно держал его подальше от этого дела. Даже сейчас рассказ о свершившейся мести звучал вполне невинно. Валера не хотел впутывать шефа в столь темную историю.
– Ну что ж, – сказал Пахомов, разливая коньяк, – за это стоит выпить.
– Сначала за Андрюху, теперь ему будет спокойно.
У Бори немного отлегло от сердца. Друг отомщен. И наконец-то можно расслабиться, не ожидать смерти каждую минуту.
Придя вечером домой, он застал жену на кухне. Перед ней на столе стояла бутылка коньяка и ломтики лимона на блюдечке.
– Пить в одиночку – последнее дело, – нравоучительно изрек он, целуя ее в щеку.
– Составь компанию, – равнодушно отозвалась она.
– Давай, тем более есть повод.
Наташа достала вторую рюмку. Боря налил себе сам.
– Андрей с Людмилой отомщены, – сказал он и выпил.
Она подняла на него глаза, в которых плескался ужас.
Борис попытался все объяснить, рассказал о том, что узнал сегодня от Валеры, подчеркнул, что о Пименове плакать некому, и завершил:
– Все кончено. Теперь нам нечего бояться.
– Ты его заказал, – тихо выговорила она, – ты его заказал, чтобы тебя не убили…
– Я отомстил за друга, дура!
– Ты его заказал, неважно, чтобы отомстить или спасти свою шкуру… Но ты действовал по закону убийцы ребят.
– А никак иначе нельзя! Заказные убийства не раскрываются, тем более не бывает, чтобы осудили заказчика.
Он взялся за бутылку, за щеками ходили злые желваки. Наташа не отрывала от него глаз.
– Ты заказал человека. Убрал конкурента. Заплатил денег – и готово. И когда в следующий раз твоему бизнесу будет кто-то мешать, ты и его закажешь – опыт есть!
Она рассмеялась, это был какой-то безумный смех.
– Что ты мелешь? – заорал Пахомов.
Его трясло от бешенства, казалось, он вот-вот ударит ее.