– И еще, – сказала она в заключение, – я буду в течение месяца по очереди вызывать вас к себе. Прошу не распространяться о содержании этих бесед. От этого будет зависеть, сработаемся ли мы с вами. Мне бы хотелось собрать вокруг себя единомышленников, а не сплетниц. Несколько человек из присутствующих уже работали со мной, они составят костяк нашего небольшого коллектива, надеюсь, и остальные будут стараться работать столь же эффективно.
По окончании собрания Наташа прошла в кабинет заведующей, который с этого дня могла называть своим. Для начала уселась перебрать бумаги, соображая, что надо сдать в управление, а что просто выбросить.
Впереди у нее было немало дел. На этой неделе Сергей обещал оформить ателье как арендное предприятие. Он сказал, что так легче будет перейти к частной форме собственности и этим он займется в ближайшие месяцы. Она уже решила, что надо продать лишнее оборудование и закупить необходимое для цеха и магазина.
Людка носится по складам, ищет материалы и фурнитуру, собирается с Андреем в Польшу прокатиться – там, говорят, можно довольно дешево это купить. Подруга станет заместителем заведующей и будет вести бухгалтерию. Прежнюю бухгалтершу придется уволить – тетка пожилая, уже пенсионерка, привыкла работать по старинке. В новые условия она явно не впишется.
За последние месяцы Наталья стала иначе смотреть на увольнения и сокращения своих работников. Конечно, были среди них женщины, с которыми жалко расставаться, таких она предупреждала, что при первой же вакансии свяжется с ними. Похоже, скоро такие вакансии откроются. Например, она точно решила, что одну из закройщиц уволит, про пару портних тоже знала, что они вороваты, вечно таскали с работы нитки, швейные иглы, подклад, ватин – все, что можно было. И в течение месяца наверняка выявятся те, кто не умеет качественно работать.
Пару собеседований Наташа провела буквально через час. Первой была приемщица. Наташа сказала ей, что, поскольку заказы больше приниматься не будут, в услугах приемщиц их швейный цех не нуждается.
– Если хотите, можете работать в магазине продавщицей, – предложила она, – только предупреждаю – работа целый день на ногах и постоянно с улыбкой к покупателю. Мы должны завоевывать репутацию. За невежливое обращение буду увольнять.
Наташа говорила так специально, понимая, что обе пожилые приемщицы, неопрятные полные тетки, для работы продавщицами не подходят. В круг их прежних обязанностей входило выписать десяток-другой квитанций в день, и то они умудрялись нахамить клиентам. Таково уж обычное свойство ненавязчивого советского сервиса.
Возмущенно пыхтя, говоря, что за прилавком сроду не стояла и стоять не будет, приемщица тут же написала заявление об уходе. Когда она вышла, Наташа облегченно вздохнула.
Следующей была несимпатичная закройщица Губарева. Однажды, когда еще работала в ателье уборщицей, Наташа нашла отрез подкладочного шелка, спрятанный в углу за рабочим столом Губаревой. Она никому не сказала о находке, но видно, закройщица заметила, что сверток трогали, и после долго косилась на Наташу, бормотала, мол, кто-то лезет, куда не просят.
Сейчас Наталья прямо заявила этой даме, что не хочет иметь в своем коллективе нечистых на руку работников. Зная склочный характер своей собеседницы, она посоветовала уйти молча, в противном случае вынуждена будет рассказать всем о том случае с шелком.
– Эко чудо? Ну, сэкономила немного. Все несут, одна я, что ли? – огрызнулась Губарева.
– У меня несуны работать не будут, – спокойно ответила новая заведующая и протянула ей лист бумаги. – Пишите заявление. И предупреждаю: жаловаться в управление бытового обслуживания бесполезно. С сегодняшнего дня у нас самостоятельное арендное предприятие, и я его руководитель.
Закройщица с возмущенным видом принялась писать.
– Сегодня десятое, поставьте дату – двадцать пятое, и можете на работу больше не выходить. Расчет по среднему заработку получите в следующую пятницу, и документы тоже.
Вечером, ложась спать, Наташа перебирала в памяти свой первый день в новой должности, продумывала беседы с теми, кого вызовет завтра. Кровь из носу, но к лету ее пошивочный цех и магазин должны заработать в полную силу.
Из-за мыслей о работе она долго ворочалась, не могла заснуть. Наконец не выдержала, прошлепала на кухню и выпила пару рюмок коньяка вместо снотворного.
В пятницу вечером она задержалась на работе, подводя итоги первой недели работы и намечая в блокноте план на следующую. Она еще с институтских времен привыкла делать такие записи. Очень наглядно: вычеркиваешь сделанное и сразу видишь, что осталось.
В помещении ателье было пусто. Людка ушла полчаса назад, в восемь.
Задребезжал телефон, она сняла трубку.
– Привет, мой ангел, – услышала она любимый голос. – Я только что вернулся из первопрестольной, и вот звоню.
– Как ты узнал мой телефон? – Наташа даже забыла поздороваться, так удивилась.
– Догадайся с трех раз! – рассмеялся Пахомов. – Ты еще не уходишь с работы?
– Пока нет.
– Тогда я через полчасика буду у тебя, не возражаешь?
– Конечно, мне как раз хотелось с тобой посоветоваться.
– Советы нынче платные. Жди, еду.
До его приезда Наташа успела привести себя в порядок, даже приняла душ. В ателье за пошивочной мастерской оказалась душевая комната, раньше использовавшаяся как кладовка. Наташа приказала ее освободить, и как раз сегодня сантехник все в ней наладил. Вытираясь небольшим вафельным полотенцем, кинула взгляд на колготки и подумала, что Борька опять их порвет. Но не встречать же его с голыми ногами?
Тут она вспомнила, что в раскроечной лежит кусок набивного искусственного шелка, метров пяти. Улыбаясь, поспешила туда, обернулась материей на манер индийского сари и вернулась кабинет. Любуясь на свой экзотический вид в зеркало, слегка подкрасила ресницы и губы. Поколебавшись, нарисовала губной помадой пятнышко между бровей. Карнавал – так карнавал!
Увидев ее в этом наряде, Пахомов сперва замер от удивления, а затем радостно рассмеялся. Он немного боялся этой встречи, возможного выяснения отношений, но теперь понял – если Наташа тоже хочет сделать их встречи праздником, то все в порядке.
– Ну, киска, просто нет слов! Я говорил, что ты – лучшая из женщин? – спросил, целуя ее в щеку.
– Впервые слышу, – капризным тоном ответила Наташа, принимая из его рук цветы и поднимаясь по лестнице на второй этаж.
– Ты забавно выглядишь в этом сари. А танцевать индийские танцы будешь?
Наташа, смеясь, изобразила несколько па. Пахомов похлопал. Они дошли до кабинета. Мельком оглядев его, Борис достал из своего пакета шампанское и апельсины.
– Выпьем за твое новое предприятие?
– С удовольствием!
Никакой посуды, кроме чайных чашек, в шкафу не нашлось, и пришлось пить из них.
– А как насчет любви по-индусски? – прищурился Пахомов.
– Что, прямо сейчас, здесь?
– Интересно, а зачем ты так вырядилась? Готов поспорить, под этим кусочком ткани, – он коснулся ее груди, – ничего нет. И я даже догадываюсь, почему… Ты была в колготках, и побоялась, что я их порву. – Для виду он нахмурился: – А я запретил тебе их надевать!
– Откуда я знала, что ты приедешь?
– А я могу приехать в любую минуту, и ты должна быть готова. Впрочем, сегодня ты с честью вышла из положения, и даже доставляешь мне удовольствие своим пикантным видом. Вот только материю жалко, сними уж свое сари сама, а то я больше терпеть не могу, – сказал он, скидывая пиджак.
– Дай хоть шторы закрою.
– Я сам закрою. Ну, начинай.
Наташа медленно стянула с себя "сари", аккуратно сложила, шагнула к нему и улыбнулась:
– Ты научишь меня камасутре?
– Непременно, только раздень меня сначала. Это так заводит…
– У богатых – свои причуды, – пробормотала Наташа, расстегивая его рубашку и брюки, и тут Боря закрыл ей рот поцелуем.
Они занимались любовью очень долго. Несколько раз Борис подавал Наташе чашку с шампанским, когда она отдыхала в изнеможении, и начинал снова.
– Ты хочешь, чтобы я умерла? – спрашивала она.
– Я просто чувствую, что ты можешь еще, я хочу полностью тебя опустошить. Ты ведь ждала этого целую неделю. Ты хотела этого, хотела меня…
– Ты не торопился со своим удовлетворением, – заметила Наташа, когда они одевались.
– Дорогая, я уже не мальчик – по несколько раз подряд кончать, а у тебя аппетиты о-го-го! Так что я следовал рекомендациям индийского трактата о любви – это как раз тот случай.
– Разумно, и как приятно для меня, – проворковала она, касаясь его плеча.
– Еще как разумно! С тобой, моя дорогая, и инфаркт заработать недолго! Ты хоть помнишь, что неделю назад на даче перед телевизором вытворяла? – хохотнул он.
– Ну, если ты у нас в предынфарктном состоянии, придется поискать кого-нибудь помоложе, – парировала Наташа с напускным безразличием.
– Ах ты, кошка! – Боря схватил ее за плечи, заглянул в глаза и совершенно серьезно проговорил: – Только попробуй! Я столько лет мучился, зная, что ты с Сашкой, но кого-то другого не потерплю!
Он и не заметил, что больно сжимает ее.
– Отпусти, синяки будут!
– А тебе разве не нравятся следы от моих рук на теле? Наверняка, ты с удовольствием рассматриваешь их перед зеркалом? – вновь развеселился Пахомов.
– Да уж, после твоего "быстрого секса" только фингала под глазом не хватает.
– Будешь себя плохо вести – получишь!
– Что ты подразумеваешь под "плохо вести"?
– Говорить о молоденьких партнерах своему престарелому любовнику.
– Да хватит прикидываться! Тоже мне, старик! – рассмеялась Наташа.