Только около полудня Мяонян была полностью ублаготворена. Но когда подошло время зажигать светильник, Юэшэн вновь вдохновился и, воспрянув духом, снова и снова начал метать стрелы.
- Не возвращайтесь домой, - предложила Мяонян студенту. - Останьтесь у меня. Есть у меня к вам разговор.
Юэшэн склонил голову в знак полного согласия. Влюбленные, как говорится, на время "отвели солдат и сняли латы", пригубили вина, откушали яств, а потом возлегли на изголовье и снова "воодушевили полки". Мяонян проявила огромную заинтересованность в любовной игре. Она крутила под ним бедрами и желала получить от студента все, на что тот был способен. Его жезл возрос и стал невообразимо тверд, он погружал его и вытаскивал, напрочь затыкая собой вход в нефритовые чертоги. Мяонян охала и ахала, но от студента не отлипалась. Когда действие киноварного порошка кончилось, студент спустил тетиву. Влага естества изливалась толчками, словно то был бьющий из-под земли горячий источник, обжигающий и едкий.
Ублаготворенная, Мяонян загорелась мыслью стать супругой студента, и тот сделал вид, будто не возражает. Лишь утром при восходе солнца любовники заснули, а встали только тогда, когда солнце поднялось на три шеста. Откушали чжоу и условились о встрече. Юэшэн простился с ней и направился домой. Скажем наперед, что с этого раза Мяонян наглухо затворила двери и, хотя по-прежнему белилась и румянилась, с завсегдатаями квартала Пинкан более не зналась.
Между тем студент шел домой, думая о том, что Мяонян, которая была "генералом в юбке этого рода войск", похоже, воспылала к нему любовью: "Ранее я ни разу не мог одержать над ней верх, а ныне благодаря чудесному снадобью в первом же бою заставил ее сдаться. И более того, она отдала мне сердце, выказав желание следовать за мной. Полагаю, что всем этим околачивающимся подле ее ворот евнухам невозможно купить любовь Мяонян как раз из-за ее природной склонности к подлинной страсти, ибо ночью она прежде всего потребует от любовника прекрасно исполненной работы. А ведь только сейчас, когда я достиг ее тайных мест, она согласилась быть вечно со мной".
Так шел он, размышляя о Мяонян, пока не достиг ворот своего дома. Мальчишка-слуга по имени Фынлу помог ему раздеться, и хозяин и слуга улеглись спать. Но студенту не спалось, и скоро он поднялся и вышел в сад.
Стояла пора второй луны - Середина весны. Персики и абрикосы покрылись бутонами и едва распустившимися цветами. Тысячи, десятки и сотни тысяч пурпуровых и алых лепестков наподобие кулис скрыли стволы деревьев и стены сада. Студент прошелся по саду, наслаждаясь ароматом цветов. Вдруг за оградой он увидел женщину. Красотой она превосходила всех прочих. Статью и обликом изящна, без румян и пудры, а едва ли не фея. Из-под юбки выглядывали "золотые лотосы" - крохотные и милые ножки в вышитых носках. Она смеялась и что-то говорила тем, кто был подле. Душа Юэшэна встрепенулась и в тот же миг, похоже, отлетела и уже не охраняла то обиталище, где прежде обреталась. Тем временем красавица, скосив на него узкие глаза - так медленно накатывает стылая осенняя волна, - в упор разглядывала студента. Юэшэн, большой охотник до женских прелестей и, как говорится, "мастер ветки заламывать", подумал: "Чья жена и как зовут?" Но тотчас догадался, что она не иначе как из семьи Хуа, а именно жена его богатого соседа Юй Дэтэна. "А если так, - заключил он, - то зовут ее Айюэ. И как мила - милей всех женщин на свете!" Он тотчас вытащил из рукава приворожливый порошок, отсыпал в ладонь малую толику и скатал из него шарик. Но подойти близко к женщине не посмел и от досады несколько раз горестно вздохнул. Тут он увидел, как белый котенок прыгнул на колени сидящей Айюэ. И тогда он вот что придумал: принес свою кошку и бросил ее перед Айюэ. Та повернулась, желая помочь шлепнувшейся перед ней кошке, и студент, не медля ни секунды, тотчас кинул в нее шариком из снадобья. Айюэ бросило в жар, потом в холод, руки и ноги онемели. Не придав этому значения, она поднялась и заспешила домой, ибо порядки в семье мужа были строгие. Однако про себя подумала: "Этот молодой господин из соседнего сада по виду большой повеса. В сравнении с ним мой супруг - неотесанная дубина, а то и лесной разбойник. И что за ужасный жребий выпал мне - быть женой такого олуха! Да и мужское орудие у него - далеко не посох!" Так думала она, не подозревая, что любовь к пригожему соседу уже угнездилась в ней. Скоро низ живота заломило, точно изнутри его облили уксусом. Долго все в ней пылало и ныло, и, пока она не ополоснулась горячей водой, боль не утихала. Получив некоторое облегчение, она решила отправиться спать.
Тем временем студент воротился в дом. Разбудил мальчишку-слугу и отпустил его к родственнику, который жил у моста Кайциньцяо, приказав притом пораньше выйти из города и поспеть до света в храм Небесной благодати и просить тамошнего настоятеля о посещении дома. Фынлу тотчас отправился исполнять приказ молодого господина. Юэшэн тщательно запер за ним наружные ворота, а ворота, ведущие из сада на жилую половину дома, оставил незапертыми. Засветил свечу и стал ждать прихода красавицы-соседки, однако не был вполне уверен, окажет ли приворожливое средство нужное действие. "Но если красавица Айюэ придет, это будет самым удивительным событием моей жизни!" Вот уже и небеса потемнели, опустилась на землю ночная мгла, а красавицы нет и нет. И тогда студент вышел в сад.
Тем временем Айюэ смежила веки и уже собиралась отойти ко сну. Но вдруг на нее повеяло свежим ветром. Она открыла глаза - густая мгла опустилась и легла вокруг ее ложа, и среди этой туманной пелены она узрела двух пригожих девиц, кои были зримы ей только наполовину. Девицы протянули к Айюэ руки и подняли ее с постели. Вывели из спальни и направились в сад. Дошли до ворот соседской усадьбы и остановились как раз перед воротами, ведущими на жилую часть дома. В тот миг студент, засветив фонарь, стоял у ворот. И каково же было его удивление, когда он увидел перед собой Айюэ! Как он возликовал! Мало что соображая, Айюэ все же подумала: "К этим дверям меня привели две неизвестные девы - могу ли не почесть то за знак судьбы?" Студент поспешил плотно прикрыть ворота и запереть их.
- Почтенная госпожа заслуживает, чтобы ее приняли по обряду, - сказал он ей.
Но Айюэ не ответила ему. Поддерживая ее за локотки, студент повел ее в спальню. Привлек к себе, обнял и, приблизив уста, коснулся языком ее языка. Та ответила ему тем же прикосновением. И в тот же миг действие порошка из ласточек кончилось, и Айюэ пробудилась.
Господин Фын! - воскликнула она, увидя соседа. - Это вы прислали ко мне двух служанок, которые и привели меня сюда?
Дни и ночи я думал только о вас! - воскликнул тот. - Сегодняшняя встреча в саду стала роковой - я потерял над собой власть. Уповаю, простите мне это безрассудство! - Говоря так, он торопливо стаскивал с нее платье.
Айюэ застыдилась и прикрыла лицо руками. Наконец его усилиями миру было явлено лилейное тело, белизну которого можно сравнить разве что с благодатным, только что выпавшим снегом. Студент затрясся, точно с ним случился приступ лихорадки, он бросил женщину на кровать. Торопливо положил на язык катышек заветного зелья. Быстро снял платье и, не будучи в силах сдержать пыл, воткнул свою нефриту подобную плоть в нефриту же подобное лоно. Айюэ слегка вскрикнула, выражая восторг, и он, вдохновленный восклицанием, вошел в нее под самый корень. Точно умирающий от жажды, он пил ее и пил. Из груди Айюэ вырывались охи и ахи, томные и сладостные:
- Ах! Ох!.. Быстрее! Еще! Умираю!.. - восклицала она и наконец замолкла. А когда пришла в себя, то тотчас пустилась в расспросы: - Господин Фын! Что за янское орудие у вас! Откуда у вас эта столь добрая в деле вещь? И как пылает! Уже одно это способно привести в восторг. С того дня, как я вышла замуж, меня домогались многие, и мне всегда казалось, что все мужчины точно на одно лицо. Где было мне знать, что в мире есть нечто, способное доставить женщине высшую из радостей?
Слова Айюэ еще более вдохновили студента. С еще большим пылом, точно жеребец на лугу, он принялся гулять в ней. И до того толок своим пестом, что ступка ее разбухла, так что ему удалось заполнить ее нефритовые чертоги до предела. И, так дойдя до сотого раза, остановился. Айюэ, пребывая в его объятиях, уже не однажды теряла сознание. Она обмякла. Руки и ноги безвольно свисали с кровати. Казалось, и силы и чувства в ней иссякли. Но, едва почувствовав, что студент отпускает ее, она приподнялась и вновь прижалась к нему. Сказала ему:
- Ваш корень жизни способен лишить мое тело души. Начиная с сего дня, готова служить вам у ложа как наложница, но не смогу ходить к вам. Ждите, покуда мой супруг не уедет по делам, - так открылась она ему в любви.
- Конечно, я согласен. А твой муженек-то каков?
- Ах, не люб он мне! Об этом ничтожном и преступном человеке не стоит говорить. Он ничто в сравнении с вами, - и, сказав так, она приподняла его янский жезл точеными пальчиками, схожими с перышками весеннего лука, и принялась теребить его. - Кто мог подумать, что этой невзрачной штуковиной господин может одаривать такой любовью! А уж как долго пребывает в работе!