— Пришел, помню, из школы, у меня ключ был от квартиры, захожу в комнату, мама сидит на диване, лицо руками закрыла, а он стоит, кулаки сжал, а лицо такое страшное, я испугался. А он шипит: «Уходи… Уходи…» А мама руки от лица отняла, а на щеках у нее какие-то полосы, словно кошка исцарапала. Я испугался, мне всего-то девять лет было. Это уже незадолго до маминой смерти.
— Заболела внезапно, — продолжила старуха. — Воспаление легких. Он суетился, врачей вызывал.
А через несколько дней она умерла. Поднялась температура, сердце не выдержало. Он рыдал на кладбище, Петьку все целовал. А через недельку смылся в Москву, потом квартиру поменял на московскую, а Петеньку нам сбагрил. И женился вскоре. На молоденькой. И я слышала, обмен какой-то сделал и прекрасную трехкомнатную квартиру в хорошем районе приобрел. Ну а потом и эта жена тоже умерла. Слухами-то земля полнится.
— Спасибо, Ульяна Осиповна, — сказал Константин. — Как вовремя вы пришли. А то из вашего внука информацию не вытянешь.
— Я все помню! — с гордостью произнесла старуха. — Даром что восемьдесят пятый годик пошел.
А интересно все же, что этот мерзавец натворил? Из-за чего вы приехали? Видать, что-то важное, раз даже нас сюда вмешиваете, хоть мы его давным-давно не видели.
— Вообще-то это тайна следствия, — улыбнулся Савельев. — Но вам, такой мудрой женщине, сообщившей мне так много интересного, я скажу — у Геннадия Петровича недавно пропала жена. Юлия Серова.
Произнеся эти слова, Константин вздрогнул. Ему стало жутко от сатанинского смеха, каким разразилась Ульяна Осиповна. Она хохотала надрывно, лающе, постоянно закашливаясь, глаза ее округлились и стали злыми, как у ведьмы. Наконец кашель стал утихать, и она смогла произнести слова:
— Вы работаете в правильном направлении, господин Шерлок Холмс, — прохрипела старуха. — Вы изучили прошлое Геннадия Петровича, теперь изучайте его будущее, и вы доберетесь до истины. А истина, я уверена, будет ужасна. Дай-ка мне еще «беломорину», Петр.
— Тебе же вредно, бабушка! — почти шепотом произнес внук.
— Что мне теперь вредно? Мне все полезно! Давно пора к своим родным и друзьям! Ничего меня не берет, никакая зараза! Что за здоровье бычье! А, Константин Дмитриевич? Помните у Бальмонта: «Чуждый чистым чарам счастья чуждый чарам черный челн»? То-то.
Она затянулась едким дымом, снова закашлялась и произнесла:
— Ищите и обрящете, Константин Дмитриевич!
Истина будет ужасна, поверьте старухе!
Глава 10
Роман остановил машину, закурил, глубоко задумался. Вспомнилось то холодное декабрьское утро.
Роман пил кофе и глядел на спящую Юлю. Она была очень красива во сне, разрумянилась, темные волосы растрепались по белой подушке. Губы были полуоткрыты, слегка шевелились, словно она хотела что-то сказать. Какие длинные у нее ресницы! Без макияжа она еще красивее, она прекрасна в своей естественности, непосредственности. А прежде всего прекрасна тем, что как две капли воды похожа на Карину. Только постарше. Ведь его Карине было всего двадцать пять лет, когда она умерла. А Юле далеко за тридцать. Правда, теперь, по прошествии стольких лет, возрастные параметры стали какими-то абстрактными. Вот ему уже сорок седьмой год идет, а Карина так и осталась двадцатипятилетней, хотя была моложе его всего на два года. То есть она молодая, а он уже почти пожилой человек. Хотя пожилым себя не считает и делами занимается такими, что большинству молодых не по зубам. Лишь приступы печени напоминают о возрасте. А Юля так или иначе намного моложе его… Только теперь он другой. Совсем другой. Видела бы Карина, его большеглазая, наивная учительница, честная до умопомрачения, чем теперь занимается он. Она бы перевернулась в гробу.