Пока…" Слезы стояли в глазах Романа, он глядел на двухлетнего кудрявого Сашку, огромными черными глазами смотревшего на него. Он взял сына и поехал в больницу к Карине, сказал ей, что деньги на операцию будут. Настроение у нее улучшилось, появилась надежда. А на следующий день Романа ждало приятное известие. Муж одной учительницы из их школы, довольно известный переводчик с английского, обещал дать нужную сумму.
Роман поехал в клинику договариваться об операции.
Оставалось только внести деньги. Сашку он всюду таскал с собой, слава богу, было лето и Роман находился в отпуске.
Переводчик отказал в деньгах так же внезапно, как и предложил. Учительница поругалась с мужем, дело у них шло к разводу, и он заявил, что ничем ее знакомым помогать не будет. Операция отложилась, а через три месяца, поздней осенью, Карина умерла. Роман как раз должен был получить деньги за разницу в квартирах, готовился обмен их двухкомнатной на однокомнатную…
Сашке к тому времени исполнилось три года, и Роман отдал его в ясли. На похороны Карины собрались только учителя их школы. Та учительница, чей муж отказал в деньгах, рыдала и просила прощения за мерзавца, с которым к тому времени уже развелась.
Роман молчал, от всего этого ему было ничуть не легче. Карины больше не было — осталась от нее скромная могилка на Востряковском кладбище, где уже покоились ее мать и отец. И Сашка…
На Новый год позвонил развеселый Федорчук.
«Старик, ты что-то запропал совсем! На дачу ко мне не приезжаешь! Я сауну-то отгрохал, обалдеешь, а бассейн какой. Карина поправилась? Подваливайте после Нового года». — «Карина умерла», — сказал Роман без упрека, просто так. Молчание было ответом на информацию. Потом Федорчук пробубнил, откашливаясь: «Я-то потом мог бы помочь тебе… Но ты не звонишь… Я думал, все нормально…» Молчал теперь Роман. «Ты осуждаешь меня?» — спросил Федорчук. «Мои проблемы», — ответил Роман и положил трубку.
Роман заменил Сашке мать. Он водил его в ясли, потом в садик, кормил, купал, укладывал спать, учил читать, считать. В семь неполных лет за ручку отвел в первый класс. Рос мальчик умненьким, смышленым, очень ласковым. Роман старался, чтобы он не забывал маму, но образ ее с годами стерся из его памяти, только фотография в рамочке на столе и была для него символом матери.
Вспоминая ужасный восемьдесят второй год, Роман скривился от невыносимой боли. Помнит соседку, с вытаращенными глазами прибежавшую к нему домой… «Сашенька, Сашенька…» — бормотала она, вся дрожа. Сашка гулял во дворе на детской площадке и решил вдруг пойти домой. В это время лихой грузовик, резко развернувшийся во дворе, сбил его насмерть.
Выскочивший во двор Роман увидел страшную картину: на асфальте в луже крови лежал его мальчик — единственное родное существо. А рядом стоял белесый верзила с глупым лицом и утверждал, что пацан сам виноват, выскочил не вовремя. Бледный как полотно Роман поднял с земли железный прут и наотмашь ударил верзилу по голове, не говоря ни слова.
Верзила со стоном упал на асфальт… Подъехала милиция. Сашку увезли в морг, верзилу в больницу. Романа в отделение, а потом в тюрьму… Верзила в больнице скончался, Сашку хоронили соседи, а Роману дали три года…
Вышел он из тюрьмы в восемьдесят пятом году.
В тюрьме он заматерел, сидел довольно спокойно, его не трогали, знали его ужасную историю и уважали. Он и сам не давал себя в обиду, терять ему было нечего.
"Теперь он был бомжем, квартиры не было, работы не было, друзей не было. Ехать было некуда, и ноги сами понесли его в подмосковный поселок, где когда-то жил его спаситель Эдик Заславский.
«Ни грамма не растешь! — возмутился Серега Заславский, который был теперь на полторы головы выше Романа. — Ты чего такой бледный и оборванный, студент прохладной жизни? Пива хочешь? Теперь дефицит — сухой закон наш Большой ввел.