* * *
…В отдел кадров стояла очередь.
Халтурин, глядя под ноги, быстрым шагом прошел мимо угрюмых, враждебных лиц, резким движением распахнул дверь:
– Евгения Станиславовна!
– Да, Евгений Станиславович?
Состоялся обмен улыбками: покровительственной – Халтурина и смущенной – Жени.
– Нужен православный художник по фарфору и фаянсу.
– Хорошо, я дам объявление.
– Да. Поторопитесь.
– Газета выйдет через три дня.
– Так долго?
– Да.
– А кадровое агентство здесь есть?
– Только в областном центре.
– Свяжитесь с ними. Нам срочно нужен художник.
Женька кивнула с серьезным видом. Что-то задумал их реформатор, что-то важное – из ушей пламя, из ноздрей дым, из-под копыт искры летят. Интересно, по Нинкиной классификации, к каким ветрам можно отнести Халтурина? Тайфун? Ураган? "Ураган "Халтурин", – Женька весело хмыкнула, набирая номер рекрутингового агентства. – Надо же, какая чушь в голову лезет".
Передала заявку, продиктовала объявление в местную газету, ей сбросили по факсу счет, и Женя побежала с ним в бухгалтерию.
– Ты что, не знаешь, все счета через Халтурина, – в испуге замахала руками бухгалтер Людмила Петрова, которую за исполинский рост и вес злые языки окрестили Дюймовочкой.
Женя кинулась в приемную. Агнессы на месте не оказалось.
Хаустова уже взялась за ручку двери в кабинет директора, но услышала краешек разговора – Халтурин с кем-то говорил по телефону:
– Грета, мне нечего тебе предложить. Нет, я ничего не забыл, – донеслось из кабинета.
Голос Халтурина – интимный, тихий и грустный, заставил Женьку остановиться. Воздух сжался в груди, как в газовом баллоне перед взрывом.
– Как раньше ничего уже не будет, – произнес управляющий, и Женька поразилась сходству со своими мыслями. Именно эти слова она повторяет себе каждый день, по несколько раз, и ночью. Ничего как раньше не будет. А как будет? И вообще – будет? "Он хочет, чтобы девушка его уговаривала", – догадалась Женя.
Разговор прервал звонок по другому телефону.
– Грета, я не могу больше говорить, целую. – Женька выдохнула, а Халтурин уже переключился на другой звонок.
– Алло? Да, приветствую.
Хаустова просунула голову в кабинет, шепотом поинтересовалась:
– Евгений Станиславович, можно?
Халтурин, продолжая разговор, жестом пригласил Женю войти.
– Чем больше, тем лучше. Денег много не бывает. Конечно, обоснованная цифра. За каждую строчку головой ручаюсь.
Женька стояла столбом посреди кабинета. Халтурин ткнул пальцем на стул, показал глазами: "Садись".
– Заинтересовал? Я рад! – продолжал в трубку Евгений, показывая на бумаги в руке у Жени.
Она положила на стол счета и осталась стоять.
Халтурин опять показал на стул. Женька вернулась на место.
– Я смогу приехать в субботу. Отлично. До связи, – простился Евгений, потер ладони и поднял на Женьку довольный взгляд. – Это инвестор. Заинтересовался моим бизнес-планом.
– Каким? – вырвалось у Женьки. Ревность змеей обернулась вокруг сердца: кто-то знает о планах Халтурина, а она рядом – и ничего.
– Неужели интересно? – с озорной улыбкой глядя на Женьку, спросил Халтурин.
– Конечно. Если это все произойдет, и завод заработает, то интересно, – созналась, краснея, Женька.
Все-таки не верит кадровичка в него. Ну, и на кой черт ему ее вера?
– Тогда ждите, когда заработает и произойдет.
Спрашивается, он что, без веры этой девчонки не может обойтись?
Девчонка надулась и поднялась:
– Подпишите счета для газеты и кадрового агентства.
– Легко, – ставя подпись, ответил Халтурин на свои мысли.
* * *
Концепция вывода завода из кризиса была стройной и красивой, как всякая теория, выстроенная толковым специалистом. Но не зря говорят: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить".
Началось с собрания, на котором акционеры потребовали отчет от кризисного управляющего. Думали, топ-менеджер – новый мессия. Походит по цехам, пошепчет, осенит крестным знамением углы, и кризис, как нечистая сила, уберется в ад.
Евгений не стал ничего объяснять про ББ, не стал валить вину на бывшего директора, искать лазейки. Принял вызов.
Вопросы – ответы – вот во что вылилось собрание акционеров. Пресс-коференция кризис-менеджера Халтурина, а не собрание.
За пресс-конференцию можно было поставить отметку "отлично", но Халтурин разозлился на Куколева. И на себя…
"Старый, больной и хитрый ББ сыграл со мной, как Геракл с наивным Атлантом: хочешь прогуляться и на мир посмотреть? Без проблем, только подержи небесный свод, пока я подложу шкуру на шею, а то груз очень давит. Я подставил шею, Куколев-Геракл переложил на меня, дурака, всю тяжесть решений, а сам на скамье запасных отдыхает".
Евгений задавал себе вопрос: "На чем же старик меня подловил?". Ответа было два: вежливый и правдивый.
Вежливый звучал так: кризис-менеджеру Халтурину было интересно попробовать силы на резкой смене сценария – от ликвидационного к антикризисному, от разорения к созиданию.
Правдивый звучал неутешительно: Халтурину не хотелось, чтобы барышня из отдела кадров думала о нем как о терминаторе, запрограммированном на уничтожение цивилизации.
– …Собственно, я пригласил вас вот по какому вопросу, – доверительно сообщил Халтурин, когда Женя присела на краешек стула, – мне нужны к понедельнику приказы об увольнении в связи с реорганизацией.
С Женькой чуть удар не случился:
– Как!?! Я же почти всех уволила в связи с ликвидацией!
– Думайте, как лучше сделать. Дальше. На предприятии остается триста-триста пятьдесят специалистов. Вы подберете их мне. Здесь проект, – Халтурин протянул Жене еще одну папку, – тут указаны профессии и зарплаты. Посмотрите, сами добавите, что нужно.
– Евгений Станиславович! Почему я? Есть же мастера, начальники цехов, они знают людей, – с расширенными от страха глазами пролепетала Хаустова. Никогда она еще так по-черному не завидовала Илье Шепелю – юристу, который сбежал с завода три месяца назад, когда случилась первая задержка с зарплатой.
– Я получил их предложения, они все в папке. Там семьсот с лишним человек. Ваша задача – отобрать из этих семисот. Надеюсь на вашу объективность.
По лицу Хаустовой пробежали сомнение и растерянность:
– Евгений Станиславович, что, завод действительно остается?
"Не верит", – скрипнул зубами Халтурин.
– Да, остается, – жестко сказал он, – меняет ассортимент и продолжает работать в усеченном виде.
– А что будет дальше?
– Дальше будем выполнять заказы. Нельзя работать на одну торговлю. Во всяком случае, пока.
– Это как?
– А так.
Глаза у Халтурина загорелись.
– Заказы помогут перебиться и выйти на другой уровень. Надо использовать все возможности, как это делал Матвей Кузнецов.
– Ваш знакомый?
– Знакомый? – пряча улыбку, переспросил Халтурин, – к сожалению, нет. Это русский промышленник, "фарфоровый король", лидер продаж, как сказали бы сейчас. Получил титул "Поставщик двора его Императорского Величества". За титул боролись отчаянно, как за олимпийскую медаль. Один промышленник тридцать восемь лет положил, чтобы получить его! У Кузнецова есть чему поучиться, не сомневайтесь. Думаете, почему фабрики "фарфорового короля" стали лучшими в России?
– Почему?
– Потому что он был из староверов. Нельзя творить красоту, нельзя ничего создать без Бога в душе. Ничего хорошего без любви и веры не случается в жизни. Кузнецов даже заставлял рабочих читать Библию. Такая вот взаимосвязь.
Женя улыбнулась, представив ББ с Библией.
– Зря смеетесь, – вспыхнул Халтурин, заметив Женину улыбку.
– Я по другому поводу, – смутилась Женька.
Халтурин посуровел:
– Значит, вы поняли, что от вас требуется?
– В общих чертах.
– Кстати, как ваше здоровье?
– А что с моим здоровьем? – изумилась Хаустова.
– Ну, тот обморок… Вы у врача были?
– Все в порядке, – смущенно процедила Женька.
– Надеюсь, это не из-за меня?
– Конечно, не из-за вас.
– Надеюсь, вы не беременны? – Халтурин сам не понял, как вопрос сорвался с губ.
Женька дернулась и стала кумачовой, как флаг СССР.
– Что?
– Поймите, просто предприятие оплачивать больничные не может. И мне бы не хотелось, чтобы вы попали в трудное положение, в смысле, в финансовое положение, в трудное финансовое положение, – еле выпутался Халтурин и замолчал, чувствуя себя идиотом.
"Кто тебя за язык тянул?" – с запоздалым раскаянием ругал он себя.
– Я пойду? – Женьку трясло от желания сказать Халтурину, что она о нем думает. Из-за него обморок? Да этот столичный щеголь центропупией страдает!
– Да, конечно.
Под пристальным взглядом директора Женька вышла из кабинета.