- А ты как заработаешь свои деньги? Ты ведь не сможешь с ним спать?
- Мне этого не надо, и ему тоже.
- Ну, про него мне все ясно. А вот ты… Как ты станешь обходиться? Я мог бы тебе помочь. - Он противно усмехнулся. - Даже бесплатно, так и быть, по старой памяти. - Его руки потянулись к полам халата Бесс. - Хочешь, я тебе покажу, как стану теперь это с тобой делать?
Бесс больно ударила его по рукам.
- Нет, Пол, ты не будешь мне помогать.
- Вот так, да? - Он дернул шеей. - Найдешь кого-то другого? Ты ведь не сможешь обойтись без секса! Ты еще пожалеешь, сучка.
- Что вышла не за тебя? Вот уж нет. Это точно. Знаешь, Пол, единственная услуга, которую я могу тебе оказать, это разрешить высушить костюм.
- Благодарю, не стоит! - бросил он и направился к своей машине.
Нелепый для него "лотус" взревел мотором, и из-под колес словно автоматная очередь полетел гравий.
Бесс проводила глазами машину и направилась в дом. Новость, которую ей сообщил Пол, должна была бы ее расстроить - ничего хорошего нет в том, что газеты начали трубить о свадьбе, но, поразмышляв в тишине и прохладе дома, выпив минеральной воды со льдом, Бесс пришла к выводу: у этой новости недолгая жизнь. Она постарается подкинуть акулам пера кое-что посвежее. О, как запоют, как заголосят газеты, когда она купит "конюшню"! Когда начнет участвовать в соревнованиях "Формулы-1", она, женщина. Такого еще не было в истории мирового гоночного спорта!
Итак, последняя встреча с Полом состоялась. Получилось что-то вроде традиционного девичника-мальчишника. Скорее, впрочем, мальчишник - обычно на нем случаются потасовки.
Глава десятая Он, она и голубые розы
- Ну вот и все, - сказал Юджин после торжественного обеда, когда Роберт, единственный гость, откланялся. - Наша сделка совершилась.
Он смотрел на Бесс, одетую в обтягивающее красное платье, и не мог успокоиться. Невероятно, но точно такое платье было у ее матери. Много лет назад. Да, конечно, оно было сшито из другой ткани, но…
- Слушай, Бесс, а почему ты надела такое платье?
Она опустила глаза и оглядела себя, потом пожала плечами.
- Я люблю красный цвет. Цвет праздника.
Юджин вскинул брови.
- А у тебя сегодня праздник?
- Вообще-то для меня каждый день праздник. Только он бывает разный - с шумом петард, с парадом или…
- Как эта тихая ночь?
Бесс улыбнулась вместо ответа.
- Как бы я хотел научиться этому снова. - Юджин вздохнул и провел указательным пальцем по ручке инвалидного кресла.
- Я постараюсь помочь тебе.
- О нет, Бесс, не стоит трудов. Ты обещала мне главную помощь, все остальное не имеет никакого смысла.
- А не выйти ли нам в сад? - перевела разговор на другое Бесс. - Юджин, я хочу взглянуть на розы сейчас, в лунном свете. Ты не против?
- Тогда тебе придется немного потрудиться, детка. - Он кивнул на дверь, ведущую в сад.
- Открыть? Конечно!
Бесс вскочила со стула словно гибкая грациозная кошка и повернула ручку. Юджин уже был рядом, она невольно потянулась к коляске, но он остановил ее словами:
- О нет, я не нанимал сиделку.
- Прости, Юджин.
Ночь стояла теплая, безветренная, розы замерли, словно гвардейцы на параде, высоко поднявшие головы в голубых мохнатых шапочках.
- Если бы у них были зеленые головки, то я бы сказала, что они похожи на гвардейцев в медвежьих шапках, которые стоят у Букингемского дворца.
Южин помолчал, потом кивнул.
- Ты права, детка. Я и не замечал прежде.
- Ты гордишься своими розами?
- Пожалуй. Они сделали знаменитым таинственного селекционера, который представил их на конкурс под названием "Порнозвезда".
Он тихо засмеялся, ему вторила Бесс.
- И никого из устроителей не шокировало название? - спросила она.
Юджин пожал плечами.
- Нет. Ничуть. Тем более что псевдоним, под которым я выставляю свои цветы, - "Королева Фей".
- Неужели никто не догадался, что название оперы Перселла может быть близко тебе, певцу с мировым именем?
Юджин вскинул голову.
- А ты знаешь эту вещь?
- Я слушала арию и речитатив из этой оперы в твоем исполнении.
Он польщенно хмыкнул и поправил лацкан смокинга.
- Нет, уже давно нет никому никакого дела до отставного певца. Мой голос живет совершенно отдельной от меня жизнью. Знаешь, это похоже на то, что происходит между выросшими детьми и их родителями. Они больше не нужны друг другу.
- О, Юджин, ты не прав. Знал бы ты, как бы мне хотелось, чтобы мои мама и отец были рядом со мной! Конечно, каждый из нас имел бы собственную жизнь, но мы согревали бы друг друга теплом и любовью, встречаясь.
- Ты говоришь так, потому что слишком рано лишилась отца и матери.
Бесс пожала плечами, а Юджин положил свою ладонь на ее запястье. Прикосновение было неожиданным, ласковым, и Бесс почувствовала, как горячо кровь толкнулась в сердце.
- Бесс, я попробую хотя бы отчасти заменить тебе родителей.
- Спасибо, Юджин. Я тебе благодарна.
- И я тебе. - Он помолчал, потом указал на свободное место на светлом под луной газоне. - А вот здесь я хочу разбить новый цветник…
Сказал и осекся: я хочу? Мне-то казалось, я уже давно ничего не хочу. Неужели присутствие молодой женщины меняет и во мне что-то? Ведь ничего не произошло, я и без нее выезжал ночами в сад, к розам, они внимали мне. Если бы цветы могли говорить, то наверняка у голубых роз был бы немного писклявый и искусственный голос, но он и должен быть таким, ведь сам цвет неестественный.
Юджину вдруг пришло в голову, что ни один из растущих в его саду цветов не смог бы разговаривать голосом Бесс. Это должен быть совершенно другой, особенный цветок.
- Какая тишина, - восхищенно проронила Бесс, - и какой аромат. - Она запрокинула голову, вдыхая полной грудью запахи ночи. - Кажется, глицинии, - она кивнула на каменную стену, возведенную вокруг поместья три века назад и увитую цветущей глицинией, - пахнут даже сильнее роз.
- Да, ночью некоторые цветы пахнут сильнее, чем днем, особенно в безветренную лунную ночь.
- И… разве это не запах ночной фиалки?
- Маттиола двурогая, детка.
- Давно ли ты увлекся цветами? - спросила Бесс, осторожно подталкивая коляску Юджина к зарослям маттиолы. На сей раз он не противился и охотно принял ее помощь.
- Я полюбил их с тех самых пор, когда публика стала забрасывать меня цветами. Однажды, стоя на сцене, я поймал себя на мысли, что, когда ничего этого не будет, - Юджин развел руки, словно перед ним расстилался безмерный зрительный зал, - я ни за что не останусь без цветов. Я сам себе подарю их. Много-много, живых. Не сорванных цветов в руках живых людей, а цветов, которые живы сами по себе.
- Значит, артист думает о том, что будет, когда публика остынет, охладеет к нему? Когда уйдет его время?
- В общем… да. Хотя это происходит не сразу. Ведь кажется, что время бесконечно, что ты в нем вечен.
Бесс молчала. Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя удивительно, как ни с каким другим. Он не влек ее к себе так, как другие, обещая радости плоти. Но было что-то не менее волнующее в его близости! Она ждала каждое слово, которое он произнесет. Ведь от чего возникает волнение в крови, говорила она себе, когда ты рядом с мужчиной? От непохожести - у него другое тело, другой запах, другие возможности… взволновать женское тело. А близость Юджина бередит ум, душу, сердце. Он другой - неизвестный представитель совершенно иного мира. Сердце Бесс забилось быстро-быстро, в животе что-то вздрогнуло, затянулось узлом. Внезапно она взяла руку Юджина - тонкое запястье, длинные пальцы - и быстро прикоснулась губами к коже. Она пахла… корицей?
Юджин вздрогнул.
- Бесс, зачем ты?..
- Юджин, я благодарна за такую первую брачную ночь.
Он усмехнулся.
- У тебя будет и настоящая, но… после меня. Это уже скоро.
- Не надо, не говори так!
Бесс приложила палец к его губам, не позволяя произнести больше ни слова, и почувствовала, как теплые губы, сложившиеся трубочкой, нежно прикоснулись к ее пальцу. Она вздрогнула, поймав себя на мысли, что пи одна ласка мужчин, которых она знала, не казалась ей столь эротичной.
- Мне недавно попалось на глаза одно изречение, принадлежащее американцу: "В браке много боли, а в безбрачии нет радости", - промолвил Юджин. - Кажется, я склонен поддержать его мысль.
Бесс засмеялась.
- Американцы - ребята простые, они что думают, то и говорят. Знаешь, в чем главная трудность переселенцев, приезжающих в Америку из Европы, особенно из Восточной Европы, и из Азии? Научиться открыто выражать свои чувства, причем самые разные, не загонять их внутрь. Одна моя подруга сколотила целое состояние на том, что открыла в Нью-Йорке курсы, где обучает самовыражаться китайцев, которых стало у нас видимо-невидимо.
Юджин улыбнулся.
- Значит, нам с тобой повезло - мы оба американцы… Так будем выражать эмоции открыто.
- А ты не стал настоящим британцем? Сдержанным и скучным?
- Ну если только внешне. А на самом деле… - Юджин вдруг схватил Бесс за талию, усадил к себе на колени и одновременно нажал на кнопочку на пульте управления. - Прокатимся по дорожке! Я развлекаюсь так по ночам!
Бесс захохотала. Вскоре она закрыла глаза от невероятного покоя, который всегда охватывал ее при движении - неважно на чем: на мотоцикле, на машине, на гоночном болиде.