Имея в своем окружении компаньонов, адвокатов, приятелей, всевозможных доброжелателей и подхалимов, он, однако, не доверял никому. О скрытой стороне жизни Березина знали только его телохранители во главе с Игорем - лучшие профессионалы, каких можно было сыскать в Москве. Служили они ему верой и правдой за большие деньги и, конечно же, как и все, побаивались и уважали за острый аналитический ум.
Уже совсем рассвело, когда автомобиль Березина свернул на загородное шоссе. Машин как всегда, было невпроворот, пришлось тащиться черепашьим шагом. Вадим чувствовал, что проголодался, и этого было вполне достаточно, чтобы прийти в дурное расположение духа. Наконец затор рассосался, еще несколько поворотов, и впереди показалась высокая кирпичная ограда особняка с камерами наблюдения.
В подмосковном поселке семья Березиных поселилась десять лет назад. После смерти отца особняк перешел к Вадиму, с тех пор время от времени достраивался, расширялся, ремонтировался в соответствии с новыми веяниями моды, пока не превратился в грандиозное трехэтажное сооружение с бесчисленным количеством комнат, ванн, туалетов, сауной, тренажерным залом. На приусадебном участке - бассейн с подогревом, теннисный корт, фонтаны, беседки и, что самое важное, ухоженный, искусно разбитый сад - место наиболее любимое хозяином особняка.
Вадим поднялся по мраморной лестнице на второй этаж и вошел в белую, словно яблоневый цвет, спальню, с белой мебелью, с тончайшими, как паутина, легко вздымавшимися занавесками, где в великолепной кружевной постели, разметавшись среди взбитых подушек, спала, сверкая белизной кожи, не менее великолепная молодая женщина с соответствующим именем Светлана - очаровательная картина, приют неги и наслаждения для любимого, когда он, уставший от ответственных мужских дел, возвращается домой.
Вадим остановился у кровати, хмуро созерцая спящую, наливаясь, неизвестно с чего, раздражением, затем довольно бесцеремонно ее разбудил.
- Света, проснись, - скомандовал он.
Она сразу же открыла глаза.
- Распорядись насчет завтрака. Есть хочу. Пусть подадут прямо сюда. Я пока в душ.
За завтраком Светлана много говорила, в основном пересказывала светские сплетни. Вадим не слушал, жадно поглощая еду, при этом и не думал, просто сосредоточился на приеме пищи.
- Ты наняла новую кухарку? - спросил он, пережевывая нечто непонятное, но очень вкусное.
- Как, ты не знаешь? Дело в том, что некоторые наши соседи завели филиппинок. Они считаются лучшими горничными в мире. Я поручила Роману раздобыть и для нас филиппинку. Представь, вместо этого он нашел китаянку. Недавно я выяснила, что она прекрасно готовит китайские блюда. Поэтому иногда я прошу ее сотворить на кухне что-нибудь этакое.
- Китаянка? Красивая?
- Ах, о чем ты говоришь! Что китаянки, что филиппинки - все на одно лицо. Маленькие, юркие, зато их никогда не видно. Очень удобно.
- Да, действительно, - рассеянно согласился Вадим и сразу же забыл, о чем они говорили.
- Мне надо бежать, - заторопилась Светлана. - В девять у меня массаж.
- А потом куда? - спросил он, просто, чтобы что-то сказать.
- Прогуляемся с Викой по магазинам, потом надо успеть в салон, а вечером аукцион. Ты не пойдешь?
Она то появлялась, то исчезала в дверях. За ней шлейфом тянулся аромат дорогих духов. Он пил кофе и равнодушно следил за ее передвижениями. "Интересно, где его носило всю ночь", - думала Светлана, исподтишка оглядывая Вадима. Он был очень хорош в просторном махровом халате, с мокрыми волосами, темными прядками, спадавшими на лоб. От него исходила грубая мужская сила, которая притягивала к нему женщин, как мотыльков к огню.
С самого начала их отношений он раз и навсегда пресек все ее попытки контролировать его жизнь вне дома. Светлана всерьез опасалась его крутого нрава и потому не осмеливалась перечить. Хотя он не так уж часто отсутствовал по ночам, в глубине души она была уверена, что Вадим ей изменяет, как изменяли почти все любовники и мужья обитательницам богатых особняков, однако разузнать что-либо о его ночных похождениях ей не удавалось. Вадим о своих делах не рассказывал, по большей части был молчалив, и она привыкла довольствоваться ролью любовницы, но не подруги. Официально они женаты не были, жили четыре года в гражданском браке, и было совсем не похоже, что он когда-нибудь сделает ей предложение. Особой любви Вадима она к себе не чувствовала, хотя он был хорошим любовником и в первые годы их связи даже проявлял к ней умеренную нежность. Но в последнее время заметно поостыл, и она, опасаясь быть брошенной, как и большинство не состоявших в официальном браке подруг, откладывала на черный день часть денег, которые он давал на карманные расходы, а деньги были немалые. Вадим был щедр и ее трат не считал. Чтобы привязать его к себе, она пришла к неоригинальному выводу, что надо родить от него ребенка, но, как на грех, никак не могла забеременеть. Первые три года она предохранялась. Тогда ей хотелось в полной мере насладиться нежданно свалившимся на нее богатством и роскошью, элитными ресторанами, дорогими автомобилями, модными тусовками, фирменными магазинами, заграничными поездками, и так до бесконечности. Однако, сообразив, что всего этого можно лишиться в одночасье, она нанесла ряд визитов светилам медицинской науки, но результатов пока так и не последовало.
- Ну все, пока. Буду тебе звонить, - сказала она, чмокая его в благоухающую туалетной водой щеку. - Ты где будешь, в банке или в офисе?
- Пока не знаю. - Он потянулся. - Может, посплю немного.
"Узнать бы, с кем он шашни крутит, и выдрать этой дряни все волосы", - подумала она с неожиданной мстительной злобой.
Светлана села в машину и уехала. Вадим, захватив телефон, вышел, как был, в халате и тапочках, в сад. Было немного прохладно, но он любил утреннюю свежесть и тишину своего сада, росу на аккуратно подстриженной траве, полураскрытые головки цветов на клумбах, тихий шелест фонтана перед парадным входом.
"Странно, что Игорь не звонит, - подумал он. - Что они там копаются?"
Он поймал себя на мысли, что слово "копаются" в данной ситуации приобретает двоякий смысл.
Вадим остановился у розовых кустов. Поперек дорожки лежали забытые садовые грабли. Он посмотрел по сторонам, отыскивая взглядом садовника, чтобы сделать замечание за беспорядок, но никого не увидел. В эту минуту мобильник в кармане разразился увертюрой к опере "Кармен".
- Куда ты пропал? - недовольно сказал в трубку Вадим. - Как у вас, все в порядке?
- Да вроде все нормально, Вадим Петрович, только… - Игорь замялся.
- Что? Говори, - в низком голосе Березина послышались сердитые нотки.
- Понимаете, мужик тут один по лесу шатался, ну и видел, что ему не положено. Человек, по всему видать, случайный, так что решайте, что с ним теперь делать.
Вадим досадливо нахмурился: он взял себе за правило невинных людей не трогать и парням своим запретил строго-настрого. Потому и ждал сейчас его слова Игорь.
- Что ж он, бедолага, делал в такую рань в лесу? Грибник, что ли? - Вадим говорил, а сам обдумывал как устранить нежелательное осложнение.
- Нет, не грибник, - ответил Игорь. - Он записывал пение птиц.
В эфире зависло потрескивающее молчание.
- Алло, алло, Вадим Петрович! Вы почему молчите?
- Что он делал? - медленно переспросил Вадим.
- Он записывал голоса птиц, - тихо и почтительно повторил Игорь. Березин никогда не задавал одного и того же вопроса дважды, и у Игоря невольно по спине поползли мурашки. - Он ученый, - добавил он в немой телефон, - этот…как его…орниколог.
- Орнитолог, грамотей, - невыразительно поправил Вадим. Потом спросил, почему-то волнуясь: - А как его зовут? Документы есть?
- Сейчас посмотрю. Нам с ним трудно пришлось. Мужик крепкий попался, тренированный, впятером еле скрутили. Осатанел, можно сказать, - обиделся, что мы разбили его аппаратуру. - Игорь явно развеселился. - Ага, вот паспорт. Никитин Александр Юрьевич, - старательно прочел он.
Вадим все-таки споткнулся о грабли. Телефон выскользнул из внезапно вспотевшей руки и упал в кусты роз.
- Проклятье! Убью сукина сына! - зарычал Вадим и заметался по клумбе, пытаясь нашарить пропавший мобильник.
Окажись нерадивый садовник где-нибудь поблизости, и ему было бы несдобровать.
- Не понял вас, - сказал голос Игоря из кустов.
- Замри на месте! - не помня себя, закричал Вадим, ползая по газону.
Охранники, увидев хозяина в столь странной, невообразимой для него позе, встревожились и кинулись на помощь.
- Оставьте меня! - поднимаясь, заорал Вадим, потом на той же ноте в трубку: - Немедленно его ко мне! Слышишь? И чтобы ни один волосок, ни один!.. Ты меня понял?
- Да, Вадим Петрович. Мы сейчас же выезжаем, - заверил Игорь, уже струхнув не на шутку.
Вадим почти бегом устремился в дом. Взлетев на второй этаж, он толкнулся в одну дверь, потом в другую, не в состоянии вспомнить, куда и зачем шел. Обрывки мыслей, как яркие вспышки, мелькали в мозгу:
"Саня! Жив! Как же такое может быть? А если это однофамилец? Нет, таких совпадений не бывает".
Он вдруг застыл на месте, пораженный страшной догадкой: "Отец! Конечно, это он. Ему ничего не стоило подделать извещение о смерти. Какой же я идиот, жалкий глупец! Мне давно следовало догадаться!"
В смятенной памяти всплыло участливое лицо отца, и прозвучал исполненный боли и сочувствия голос:
- Смирись, сынок. Это его право и его выбор. Никто не гнал его в Афганистан. Он сам решил свою судьбу и погиб, как герой.
Вадим застонал, прижавшись лбом к стене: