Лишь постепенно и далеко не сразу этот важнейший орган управления обрел присущую ему роль, став рабочим (а по сути - интеллектуальным) органом Ставки. Оперативно-стратегическая подготовка Бориса Михайловича была в тот период более совершенной, чем у Георгия Константиновича Жукова, которого он сменил в должности. Но нельзя отрицать, что характер у последнего был куда круче, и Шапошников, конечно, в большей степени устраивал Верховного, нежели неуступчивый Жуков.
Возвращение Шапошникова к руководству Генеральным штабом сам Жуков оценил кратко и исчерпывающе: "Зная дело Генштаба до тонкостей, он быстро провел ряд организационных мероприятий, способствовавших улучшению работы этого главного рабочего органа Ставки. Большое личное трудолюбие и умение Б.М. Шапошникова работать с людьми оказали заметное влияние на рост общего искусства управления войсками в действующей армии и особенно со стороны Генштаба".
Хорошо знавший Шапошникова и считавший себя его учеником Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян составил "самый лаконичный перечень" того, что было сделано Борисом Михайловичем в первые же дни его пребывания на посту начальника Генштаба: восстановление бесперебойной связи с войсками, упорядочение системы управления действиями фронтов и армий с целью придания им целеустремленности и исключения их разрозненности, скорейшее подтягивание резервов из глубины страны, уточнение боевого состава войск действующей армии после жестоких ударов врага и многое другое.
Характеризуя работу Бориса Михайловича в этот период, можно выделить несколько ее важнейших результатов. При его прямом участии разрабатывались операции большого масштаба, назовем главную из них - Московскую наступательную операцию, и в это дело маршал вкладывал весь свой полководческий талант и выдающиеся организаторские способности. Далее - он возглавил очень сложный процесс улучшения стратегического руководства войсками. Было срочно разработано и введено в действие положение, которое регламентировало работу фронтовых управлений и управлений Генерального штаба. В штабную службу были внесены планомерность и четкий порядок, что было особенно важно в противоречивой обстановке первых месяцев войны. Боевые донесения и оперативные сводки штабы фронтов теперь передавали в Генштаб не позднее 2 часов ночи ежесуточно, а спешные, особо важные - лично дежурному заместителю начальника Генштаба. Таким образом, удалось обеспечить поток систематической и оперативной информации о положении на фронтах, что было крайне важно для планирования и организации боевых действий в Ставке ВГК и Генеральном штабе.
И наконец, Борис Михайлович много сделал для того, чтобы мало-помалу преодолеть недоверие Сталина к высшим штабам. Будь на месте Шапошникова кто-то другой, менее мудрый и уравновешенный, менее знающий и не столь глубоко мыслящий, переломить ложное мнение Верховного о Генштабе как о "канцелярии", было бы значительно труднее, а может, и вовсе бесперспективно. Начальник Генштаба ежедневно, а иногда и по нескольку раз в сутки бывал у Верховного Главнокомандующего с докладами. Проходили они тяжело. Раздраженный обстановкой на фронтах, постоянным отступлением войск Красной Армии Сталин высказывал резкое недовольство деятельностью Генштаба, часто не желал считаться с объективным характером трудностей, с которыми сталкивались генштабисты. Главным рычагом, необходимым для улучшения дела, он считал замену руководителей, но такое отношение к кадрам в первые месяцы войны редко давало положительные результаты. В таких условиях Генштаб не мог заработать в полную меру сил, да и сама система обслуживания им Ставки еще только вырабатывалась.
Всем стилем своей деятельности Шапошников преодолевал сталинские предубеждения. Докладывая подготовленную подчиненными и тщательно продуманную им самим информацию, он высказывал аргументированные предложения, на основе которых Ставка затем отдавала директивы. Сталин стал с большим вниманием прислушивался к рекомендациям и мнению Бориса Михайловича. Постепенно Верховный все больше стал придерживаться правила - принимать всякое ответственное решение лишь после предварительного доклада начальника Генштаба.
Но это - повторимся - не гарантировало непременного согласия Сталина с мнением Шапошникова. Вот самый наглядный пример. В январе 1942 г. Ставка ВГК (читай - Сталин) директивно указала провести наступательные операции, по существу, на протяжении всего советско-германского фронта. Учитывая, что для достижения столь масштабной цели не было ни сил, ни средств, Генштаб выступил за переход к активной стратегической обороне, чтобы измотать врага, а затем перейти в наступление. Однако Сталин к этому мнению не прислушался.
Мобилизовав весь свой авторитет в глазах Верховного, Борис Михайлович продолжал делать все возможное, чтобы Генштаб обрел свое истинное место в военной организации воюющей страны. Напряженный, по сути, круглосуточный труд привел к резкому обострению болезни. "Сердце сжималось всякий раз, - вспоминал генерал армии С.М. Штеменко, - когда мы видели своего начальника: он непривычно ссутулился, покашливал, но никогда не жаловался. А его умение сохранять выдержку, обходительность просто поражало".
11 мая 1942 г. по личной просьбе Борис Михайлович был освобожден от должности начальника Генерального штаба. На смену учителю пришел ученик - будущий маршал Василевский, по общему признанию, один из наиболее достойных представителей "шапошниковской школы".
Став заместителем наркома обороны, Шапошников курировал деятельность военных академий, разработку новых боевых уставов и наставлений, составление истории Великой Отечественной войны. В июне 1943 г. он возглавил Военную академию Генерального штаба.
Полтора месяца не дожил Борис Михайлович до победы, скончавшись в марте 1945 г. В час его погребения у Кремлевской стены прозвучал траурный салют в двадцать четыре залпа из ста двадцати четырех орудий. Его имя было присвоено Высшим стрелково-тактическим курсам "Выстрел". В истории нашей армии он навечно остался как создатель современной школы генштабистов.
Г.И. Кулик:
"Я НЕ СОБИРАЛСЯ ВОЕВАТЬ В 1941 ГОДУ"
"Г.И. Кулик, - вспоминал главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов, в годы Великой Отечественной войны начальник артиллерии Красной Армии, - был человеком малоорганизованным, много мнившим о себе, считавшим все свои действия непогрешимыми. Часто было трудно понять, чего он хочет, чего добивается. Лучшим методом работы он считал держать в страхе подчиненных. Любимым его изречением при постановке задач было: "Тюрьма или ордена"".
Кое-кто из современных авторов пытается оспаривать эту верную, на наш взгляд, оценку, считает необоснованным причисление Григория Ивановича к полуграмотным "первоконникам", рисует его компетентным руководителем, техническим новатором. Что ж, посмотрим, о чем говорят факты.
Армейскую службу Кулик начинал в 1912 г. в артиллерийских частях, и этот случайный выбор рода войск, сделанный безымянным начальником при распределении новобранцев, во многом определил карьеру Кулика в Красной Армии. До Октября 1917 г. он прошел путь всего от рядового до старшего фейерверкера (унтер-офицера), а весной 1918 г. сразу занял, можно сказать, генеральскую должность, став начальником артиллерии 5-й Украинской армии, которой командовал К.Е. Ворошилов. Именно к нему, действовавшему со своей армией в районе Луганска, привел Кулик лично им сформированный на родной Полтавщине красногвардейский отряд, успевший повоевать с немцами и гайдамаками.
С тех пор они шли бок о бок. При обороне Царицына Ворошилов, командовавший 10-й армией, назначил Кулика начальником артиллерии. К слову, Григория Ивановича с тех пор хорошо знал и И.В. Сталин. Вспоминая о своей деятельности, он писал в автобиографии, датированной 1939 г.: "С этой армией я, как начальник артиллерии, под руководством товарища Сталина участвовал в обороне Царицына против белых и их разгроме".
Под руководством Ворошилова Кулик участвовал в разгроме мятежа, поднятого в мае 1919 г. командиром 6-й дивизии Н.А. Григорьевым на территории Херсонской и Екатеринославской губерний. Получил за это орден Красного Знамени. Вторым орденом он был награжден за действия уже в качестве начальника артиллерии 1-й Конной армии.
Вместе два первоконника служили по окончании Гражданской войны в Северо-Кавказском военном округе. Позднее оба перебрались в Москву. В 1925 г. Климент Ефремович стал народным комиссаром по военным и морским делам, Кулик, в свою очередь - начальником управления в Главном артиллерийском управлении РККА. В 1930 г. недолго командовал Московской пролетарской дивизией, откуда был направлен на учебу в Военную академию им. М.В. Фрунзе. Затем пять лет состоял в должности командира-комиссара 3-го стрелкового корпуса, после чего в мае 1937 г. был назначен начальником Артиллерийского управления РККА.
Несмотря на подозрительные родственные связи - его жена происходила из дворян, тесть и братья жены были в свое время расстреляны за шпионаж, репрессии тридцатых гг. Григория Ивановича не коснулись. Более того, он стал Маршалом Советского Союза (7 мая 1940 г.), заместителем наркома обороны, получил звание Героя Советского Союза. Так был оценен его вклад в победу над Финляндией.